Зандбергер, Адольф

Адольф Зандбергер (нем. Adolf Sandberger; 19 декабря 1864, Вюрцбург — 14 января 1943, Мюнхен) — немецкий композитор и музыковед.

Изучал композицию в Вюрцбурге у Макса Мейера-Ольберслебена и в Мюнхене у Йозефа Райнбергера, затем прошёл курс музыковедения в берлинском Университете Фридриха Вильгельма под руководством Филиппа Шпитты (защитил диссертацию «Жизнь и труды музыковеда Петера Корнелиуса» (нем. Leben und Werke des Dichtermusikers Peter Cornelius; 1887). С 1889 года работал в Баварской государственной библиотеке, с 1900 года — профессор истории музыки в Мюнхенском университете. Среди его учеников Карел Бернет-Кемперс, Альфред Эйнштейн, Оскар Соннек, Бруно Штебляйн и другие.

Зандбергер был одним из основателей Общества по собиранию музыкальных памятников Баварии и редактором (до 1932 года) его многотомного издательского проекта. Он редактировал выходившее в 1894—1927 годах собрание сочинений Орландо ди Лассо (открывшееся в 1894 году написанной Зандбергером биографией Лассо) и издававшийся в 1924—1942 годах Новый бетховенский ежегодник. Среди других музыковедческих трудов Зандбергера — сочинение об опере Эммануэля Шабрие «Гвендолина» (1892), «К истории гайдновских струнных квартетов» (нем. Zur Geschichte des Haydn’schen Streichquartetts; 1899) и др. Зандбергер также написал ряд романсов, хоров, сонат, квартетов, симфонический пролог «Riccio», симфоническую поэму «Viola», оперу «Людвиг Прыгун» (нем. Ludwig der Springer) и др.

Отрывок, характеризующий Зандбергер, Адольф

– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.