Занзибар (город)

Город Занзибар суахили Jiji la Zanzibar, англ. Zanzibar City Страна ТанзанияТанзания Автономия ЗанзибарЗанзибар (автономия)|Занзибар Область Западный Занзибар Координаты 6°10′00″ ю. ш. 39°12′00″ в. д.6.16667° ю. ш. 39.20000° в. д. / -6.16667; 39.20000    Население 129 097 человек (2009) Часовой пояс UTC+3 Показать/скрыть карты

Занзиба́р (суахили Jiji la Zanzibar, англ. Zanzibar City) — город в Танзании, на западном берегу острова Занзибар. Административный центр автономного Занзибара и его административных единиц: области Западный Занзибар и округа Город Занзибар.

Численность населения (в пределах округа Город Занзибар (суахили Mjini («Городской») или Jiji la Zanzibar («Город Занзибар»)) — 205 870 жителей (2002), 256 543 жителей (2008), 129 097 жителей (2009).

Первое поселение на месте города основано в XVI веке, город был центром работорговли. С 1840 по 1856 года, при Саид ибн Султане, столицей султаната Маскат и Оман. Большая часть города застроена домами арабского типа из кораллового камня и представляет собой лабиринт узких улиц; 2—3-этажные дома с плоскими крышами смыкаются сплошной стеной вокруг внутренних двориков, с расписными ставнями и решётками, резными дверями с символическими изображениями рыб, лотоса и цепей. Мечети, арабский форт, дворец султанов; европейские постройки конца XIX в.: англиканская церковь, костёл. Государственный музей Занзибара (бывший Мемориальный музей). Предприятия мыловаренной, парфюмерной, кожевенно-обувной, пищевой промышленности; ремесленные мастерские. Морской порт (вывоз гвоздики, копры, цитрусов, гвоздичного масла), аэропорт. В африканском пригороде Нгамбо — глиняные хижины с крышами из пальмовых листьев.

См. также

• Каменный город — старая часть города, включённая в список Всемирного наследия ЮНЕСКО

Отрывок, характеризующий Занзибар (город)

– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.