Занскар

Занскар (ладакхи ཨནསར་, хинди जांसकर) — историческая область и техсил округа Каргил, находящегося в штате Джамму и Кашмир. Центр — Падум. Занскар, а также Ладакх, находились в сфере влияния западнотибетского царства Гуге.

Занскарский хребет — горный хребет в штате Джамму и Кашмир, отделяет Занскар от Ладакха. Геологически этот хребет часть тетиса Гималаев, синклиналь 100-километровой ширины, сильная складчатость, наслоение, слабо-метаморфизированные осадочные породы. Высоты в районе 6000 метров. Восточную часть называют Рупшу.

Этимология

Занскар упоминается как «Зангскар» в научных работах (антропология). В старых географических работах и картах написано «Заскар». Этимологи (Snellgrove and Skorupsky, 1980) считают что его название связано с залежами меди в регионе, по-тибетски «Зангс». Второй слог представляет гораздо больше трудностей: «Zangs-dkar» (белая медь), «Zangs-mkhar» (медный дворец), или «Zangs-sKar» (медная звезда). В других исследованиях указывают: zan = медь + skar = долина. Крук (1994) предполагает происхождение от слова «Zan-mKhar» (дворец еды), потому что занскар очень плодороден для засушливого Ладакха.

Некоторые местные религиозные деятели, их также цитируют Снеллгрув и Скорупски (1980) и Крук (1994), выводят из «bZang-dKar», то есть «хороший» (или прекрасный) и белый. «Хороший», так как Падумская долина треугольной формы, а треугольник символ Дхармы и религии; «белый» относится к нравственности и религиозности занскарцев. Всё равно, даже если более правильно написание «Зангскар», более употребимым уже длительное время является «Занскар».

География

Занскар занимает больше 7000 км², высоты: 3500-7000 метров. Он состоит из двух долин в притоках реки Занскар. У реки Дода источник в Пенси Ла (4400 м), и она течёт по долине на юго-восток до Падума, столицы Занскара.

Вторая ветвь сформирована двумя реками: Каргьягом, с истоком на Шинго Ла (5091 м), и Царапом с истоком у Баралача Ла. У деревни Пурне они сливаются в реку Лунгнак (иногда: Лунгити, Царап). Лунгнак течёт на северо-запад по узкому ущелью в центральный Занскар (гзунг гхор), где при слиянии с Додой образуется сам Занскар:

«Шинго Ла, главный путь в Занскар из Лахаула, неприятный перевал. Он не самый высоки, около 17 000 футов, но убогий и грязный, ему не хватает величия».

Занскар отсюда течёт на северо-восток к Инду. Огромные горы окружают его с востока. Юго-западный конец отрог Гималаев делит бассейны Киштвара и Чамбы. На северо-востоке — Занскарский хребет, отделяющий Занскар от Ладакха. В целом, Занскар — очень замкнутый регион и русло реки является главной дорогой в этих долинах.

Это объясняет труднодоступность Ладкха для внешнего проникновения. Через перевалы и по замёрзшему руслу реки жители связывались с другими регионами. Самый простой путь — через Каргил в долину Суру и на Пенси Ла. В 1979 по этому маршруту и построили дорогу. Александр Чома де Кёрёш стал первым тибетологом попавшим в Занскар в 1823 году. В 1947 Занскар был включён в Индию, но из-за войн был закрыт для посещения до 1974. В 1954 году здесь снимали фильм о экспедиции трёх домохозяек в Ладакх.

История

Первые памятники человеческой цивилизации относятся, в Занскаре, к эпохи бронзы. Петроглифы, похоже, принадлежали культуре степных охотников, живших в Азии между Казахстаном и Китейем. Гипотетически, эти племена со временем стали известны, как индоевропейцы моны (не путать с бирманскими монами), они заселили этот регион и впоследствии были покорены новыми волнами индоевропейцев — дардами. Вскоре, из Кашмира в Занскар пришёл буддизм, примерно в 200 до н. э. Самые ранние буддийские постройки восходят ко временам Кушанов. В VII веке здешние княжества были завоёваны Тибетской Империей и в регионе восторжествовал Бон, хотя вероятно, он всегда был здешней религией.

В VIII веке в Тибете произошёл буддийский переворот и буддизм вернулся в Занскар. В X—XI веке Занскар стал независимым царством и царский дом финансировал постройку монастырей Курча-Гомпа и Фуктал Гомпа. До XV века Занскар был суверенным буддийским царством, но правили им посменно 2-4 царственных дома. В XV веке был завоёван Ладакхом и разделил его радость и горе. В 1822 Падум был захвачен войсками Кулу, Лахаула и Киннаура.

В середине 20-го века, пограничные конфликты между Индией, Пакистаном, и Китаем вызвали закрытие Ладакха и Занскара для иностранцев. В ходе этих войнах Ладакх потерял две трети своей первоначальной территории, потеряв Гилгит-Балтистан и Аксай Чин захвачен КНР. Ладакх и Занскар, несмотря на постоянные междоусобицы князей, сохранили культурное наследие с 8 века. Благодаря присоединению к Индийскому Союзу, Занскар и Ладакх не подверглись китайскому завоеванию и культурной революции, уничтожившей старый Тибет. В последние двадцать лет открытие дорог и массовый приток туристов и исследователей внесли много изменений в традиционную социальную организацию Занскара. В 2007 году долина пострадала от саранчи, погубившей урожай. Правительство предложило использовать ядохимикаты, но буддисты отказались применять их. Монахи Занскара устроили огненную Пуджу (ритуал подношения), с целью помочь жителям. Так или иначе, но в 2008 году саранча улетела из Занскара.

Население

Занскар малонаселён, в апреле 2006 было насчитано 13 849 человек. Эта перепись была проведена медицинскими службами, так как они тщательно наблюдают за Занскаром. Примерно 95% населения придерживаются тибетского буддизма, остальные — сунниты, переселившиеся в Падум в XIX веке. Занскарцы смешанного тибетско-индо-европейского происхождения; знаменитые дарды и моны живут в долине.

Люди живут в маленьких деревнях, хотя Падум с 700 жителями считается городом. Деревни жмутся к реке Занскар или её притокам. Жители долины привыкли к изоляции и жили на самообеспечении и самоуправлении, до последнего времени это была вполне жизнеспособная автаркия, хотя жители покупали у внешнего мира инструменты, драгоценности, культовые предметы.

Занскарцы живут сельским хозяйством, земледелием и скотоводством. Плодородных равнин не хватает и жители распахивают склоны холмов террасами, иногда до высоты 4000 метров. Эффективная система ирригации привела к огромному, для такого климата, росту сельскохозяйственной продукции, но в замкнутом мире долины прирост населения веками оставался нулевым. Занскарцы жили в состоянии полиандрии и все братья из одной семьи женились на одной девушке и становились семьёй. Многие становились буддийскими монахами. Вместе с детской смертностью, это образовывало нулевой прирост.

Отгонное животноводство требовало горных пастбищ, поэтому летом многие женщины и дети переселялись из деревень в горы, где пасли скот.

Язык

Большинство занскарцев говорит на нескольких языках, включая дардские диалекты, хинди, диалекты тибетского языка. Многие знают английский и используют его для контактов с туристами.

Религия

Кроме 300 суннитов живущих в Падуме (при населении в 700), остальные Занскарцы — буддисты Хотя, мусульмане играют важную роль, занимая многие государственные посты в Каргиле. Почти в каждой деревне есть буддийских храм, часто с древними росписями и тханками. Главную роль играют школы Друкпа Кагью, и её монастыри Сани Гомпа, Дзонгхул Гомпа, Стагримо и Бардан Гомпа — они поддерживают связь с управляющей Стакна Гомпа в долине Инда. Гелуг контролирует Рангтун Гомпа, Курча-Гомпа, Стронгде и Фуктал Гомпа, эти монастыри подчиняются Нгари Ринпоче, который живёт в Ликир Гомпа в Ладакхе. Нгари Ринпоче — нынешний младший брат Далай-ламы.

Домашний скот

Скот, особенно яки, очень важны в Занскаре. На них пашут землю, молотят зерно, перевозят до 200 кг грузов, навоз становится удобрением, и после высушивания — топливом. Занскарцы пьют ячье молоко и едят (редко) мясо яков, мех идёт на одежду, ковры, верёвки, покрывала.

Флора и фауна

Густая растительность в Занскаре встречается в основном в нижней части долины и состоит из сосен и тундровой растительности. Очень впечатляют луга, покрытые тысячью эдельвейсов. У подножья Гумбок Ранджана (хребет) растут голубые цветы. Культуры, включая ячмень, чечевицу и картофель выращивается фермерами в низких местах, а также абрикосы. Домашние животные: яки, хайнаки, овцы, кони, и собаки.

Дикие животные: сурки, медведи, волки, ирбис, кианг, нахур, альпийский козёл, дикие овцы и козы, и бородач.

Климат

Занскар лежит в западной части Гималаев и отличается полу-пустынностью и большими высотами. Большинство муссонов не проходят в Занскар и Ладакх из-за горных хребтов, в результате лето тёплое и сухое. Дождей и снегопадов в этот сезон почти нет, хотя за последние десятилетия количество осадков стало больше. Когда-то в Занскаре строили водяные мельницы, но реки стали полноводнее и теперь там где они стояли разлилась река. Занскарские дома хорошо построены, но крыши оказались неспособными справиться с увеличивающимися осадками и жители вынуждены принять меры. Зимой выпадает очень много снега, что очень важно: хотя снега и мешают сообщению долины с другими, скапливаясь в горах, они таят летом и долина орошается водой. Некоторые части долины настолько холодные, что могут претендовать на рекорд, среди постоянно обитаемых областей.

Литература

• Crook John. Himalayan Buddhist Villages: Environment, Resources, Society and Religious Life in Zangskar, Ladakh. — University of Bristol UK, 1994. — P. 866. — ISBN 0862923867.
• Dèzes, Pierre (1999). «[comp1.geol.unibas.ch/~zanskar Tectonic and metamorphic Evolution of the Central Himalayan Domain in Southeast Zanskar (Kashmir, India)]». Mémoires de Géologie 32: 149. ISSN [worldcat.org/issn/1015-3578 1015-3578].
• Gutschow Kim. Being a Buddhist Nun: The Struggle for Enlightenment in the Indian Himalayas. — Harvard University Press, 2004.
• Namgail, T. (2004). «Zangskar: mystic land». Sanctuary Asia 24: 44–47.
• Noble Christina. At Home in the Himalayas. — Fontana, 1991. — ISBN 0-00-637499-9.
• Rizvi Janet. Ladakh, Crossroads of High Asia. — Oxford University Press, 1998. — ISBN 019 564546 4.
• Schettler, Margaret & Rolf. Kashmir, Ladakh & Zanskar. — Lonely Planet Publications, 1981. — ISBN 0 908086 21 0.
• Snellgrove D.L. The Cultural Heritage of Ladakh. — Warminster, Aris and Phillips, 1980. — ISBN 0856680583.
• Tsering Tobden. Lamas of Zaṅs-dkar a collection of manuscript material about the lives of Kun-dgaʼ-chos-legs, Bla-ma Kar-ma, and Grub-dbaṅ Nag-dbaṅ-tshe-riṅ. — 1985.

Ссылки

• [comp1.geol.unibas.ch/zanskar Геология Занскара]
• [csoma.mtak.hu/en/index.htm Чома де Кёрёш в Занскаре]
• [library.thinkquest.org/10131/zanskar.html Занскар]
• [www.telegraph.co.uk/education/main.jhtml?xml=/education/2008/04/21/st_womenexplorers.xml&page=3 Домохозяйка — исследователь Гималаев]
• Мишель Пессель [annales.info/india/zaskar/index.htm#_Toc256883729 Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев]
• Мишель Пессель. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/2024/ Заоблачные тропы Занскара]. // Вокруг света, № 7 (2514), июль 1983. Проверено 24 августа 2011. [www.webcitation.org/67ZRyl9IL Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Занскар

Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.