Западная Белоруссия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Западная Белоруссия
Заходняя Беларусь
Страна

Белоруссия Белоруссия

Крупнейшие города

Гродно, Брест, Барановичи, Пинск , Белосток (c 1939 по 1946 с перерывами)

За́падная Белоруссия (белор. Заходняя Беларусь) — часть современной Белоруссии, находившаяся после Советско-польской войны, согласно Рижскому договору (1921), в составе Польши до польского похода РККА в сентябре 1939 года.





Возникновение термина

Точное время возникновения термина неизвестно. Так, белорусский историк И. Ковкель относит его к осени 1920 г. и связывает с оккупацией этой территории польскими войсками. Польская исследовательница А. Бергман связывает появление этого названия с созданием Коммунистической партии Западной Беларуси в 1923 году. В советской историографии во время Второй мировой войны определение Западная Белоруссия было заменено термином «западные области Белорусской ССР».

Стереотип «западника», «западного русина» среди белорусского населения появился очень рано, корни его можно отыскать ещё в XVI веке, в то время он воплотился среди шляхты, для которой вестернизация означала латинизацию и окончилась в конце XVIII в., почти полной полонизацией. XIX в. принёс обратные тенденции — в сторону русификации и перехода в православие, избегания польскости, которая была определяющей чертой стереотипа западника. В межвоенной Польше стереотип западника воплощался в польском землевладельце, чиновнике или осаднике. После включения северо-восточных земель польского государства в состав СССР словом «западник» стали называть жителей западных областей БССР[1].

История

По итогам Версальского договора, восточная граница Польши должна была проходить по линии Керзона, Польша признала это в 1920 году[2]. После выборов 1930 в Польше доля белорусских представителей в Польском сейме сократилась.

Польская репрессивная политика

Польское правительство в начале 30-х гг. ХХ века начало осуществлять авторитарную политику санации, в рамках которой проводилась ассимиляция национальных и религиозных меньшинств. Польскими властями на территории Западной Белоруссии был открыт «Берёза-Картузский» концентрационный лагерь, который функционировал с июня 1934 по сентябрь 1939 года. Проводились репрессии против членов белорусских партий Белорусская крестьянско-рабочая громада и Коммунистическая партия Западной Беларуси. 29 октября 1939 года Белорусское народное собрание приняло решение о включении Западной Белоруссии в состав СССР.

Советская репрессивная политика

Как пишет ведущий научный сотрудник Государственного архива Минской области Василий Матох, на территории Западной Беларуси была 21 тюрьма. В ночь с 19-го на 20-е июня 1941 репрессировано 24.412 душ[3].

Эмиграция из Западной Беларуси

Из Западной Беларуси существовала сравнительно небольшая эмиграция: по польским официальным данным из Виленского, Новогрудского, Полесского и Белостокского воеводств выехали в 1927—1938 годах на постоянное место жительства за рубеж 97,6 тыс. человек[4]. Уезжали прежде всего в США, Аргентину, Латвию, Литву, Чехословакию, Францию[5].

Население

По данным переписи 1921 года в четырех воеводствах Западной Беларуси (Виленском, Полесском, Белостокском и Новогрудском) проживали 1034,6 тыс. белорусов, а по переписи 1931 года — 984,1 тыс.[6]. Здесь стоит отметить, что значительная часть населения Западной Беларуси не определила свою национальную принадлежность — например, в Полесском воеводстве в ходе переписи 1931 года 707 тыс. человек (62,4 % всех жителей воеводства), назвали свой родной язык «тутэйший» (см. полещуки)[7].

Образование

В образовании имела место полонизация, которая выражалась в сокращении числа начальных белорусских школ: их число в Западной Беларуси уменьшилось с 32 (1922/23 учебный год) до 5 (1938/39 учебный год)[6].

Культура

Театр

В Западной Беларуси действовали 1984 театральных кружка Союза деревенской молодежи, который занимался воспитанием «хороших граждан» Польши[8]. Часть спектаклей давалась на белорусском языке. Ни одного белорусского или литовского профессионального театров не было по состоянию на 1936 год[9]. Театры действовали в Гродно и Вильно, также функционировали передвижные театры[8].

Экономика

Сельское хозяйство

В Западной Беларуси преобладало изначально частное землевладение — по официальной статистике в 1921 году в частных руках находились 88,4 % всей земли, тогда как у государства — 10,8 %, у церкви — 0,3 %[10].

Промышленность

Промышленность в Западной Беларуси в польский период была неразвита — в 1928 году в регионе было только 709 промышленных предприятий, на которых трудились 15,8 тысячи рабочих[11]. Ведущей отраслью была деревообработка — в ней в 1928 году трудилось 44,2 % всех рабочих[11].

Православие в Западной Беларуси

Православная церковь на территории Западной Беларуси с 1925 года (как и остальные православные приходы в Польше) перешла в каноническое подчинение Константинопольскому патриархату[12]. В межвоенный период началась медленная белорусизация, но русский язык все равно продолжал доминировать. С 1925 года выходил журнал «Праваслаўны Беларус»[7]. В 1926 году вышел учебник «Сьвяшчэнная гісторыя Старога Запавету», за ним еще несколько[13].

Административное деление

После присоединения к Белорусской ССР Западная Беларуси состояла из пяти областей (на январь 1940):

После освобождения Беларуси от нацистов в 1944 г., области были разукрупнены. На территории Западной Белоруссии расположились следующие вновь образованные области: полностью Гродненская и частично — Полоцкая. Вилейская область была переименована в Молодечненскую.

Современная западная граница Беларуси с Польшей проходит по так называемой «линии Керзона» с небольшими отступлениями в пользу Польши. По результатам Ялтинской конференции 1945 г., Белостокская область, а также небольшие участки Гродненской и Брестской области были переданы Польской Народной Республике. По современному административному делению, на территории Западной Беларуси находятся Брестская и Гродненская области, западные районы Минской, Витебской и небольшой северо-западный участок Житковичского района Гомельской области Республики Беларусь[14].

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Западная Белоруссия"

Примечания

  1. Matelski D. Stereotyp «zapadnika» w świadomości Białorusinow w latach Drugiej Rzeczypospolitej // Polacy—Żydzi—Białorusiny—Litwini na północno-wschodnich ziemiach polskich a władza radziecka (1939—1944). W kręgu mitów i stereotypów / pod red. M. Gnatowskiego i D. Boćkowskiego. Białystok, 2005. S. 125—126.
  2. Мельтюхов М. И. Советско-польские войны: военно-политическое противостояние. 1918—1939 гг. — М.: Вече, 2001. — С. 71. — 460 с. — 7000 экз. — ISBN 5-7838-0951-9.
  3. [inbelhist.org/?p=1921 Эвакуация… на тот свет | Інстытут беларускай гісторыі і культуры]. Проверено 6 января 2013. [www.webcitation.org/6E7t6Oxrg Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  4. Стрелец М. В., Билевич О. И. Общественно-политическая и культурная деятельность белорусской эмиграции в 1918—1939 гг. // Гуманитарные и юридические исследования. — 2015. — № 1. — С. 77 — 78
  5. Стрелец М. В., Билевич О. И. Общественно-политическая и культурная деятельность белорусской эмиграции в 1918—1939 гг. // Гуманитарные и юридические исследования. — 2015. — № 1. — С. 78 — 79
  6. 1 2 Шевченко К. «Нас считают то москалями, то большевиками…» Пресса Западной Беларуси о положении белорусов в возрожденной Польше // Родина. — 2012. — № 7. — С. 123
  7. 1 2 Самосюк Н. В. Изменение национальной идентичности в контексте деятельности православной церкви в Западной Беларуси в межвоенный период // Веснік Беларускага дзяржаўнага універсітэта культуры і мастацтваў. — 2014. — № 2 (22). — С. 28
  8. 1 2 Царюк Н. А. Просветительская деятельность польских театров на территории Западной Беларуси в межвоенный период // Веснік БДУ. — Серыя 3, Гісторыя. Эканоміка. Права. — 2012. — № 1. — С. 21
  9. Царюк Н. А. Просветительская деятельность польских театров на территории Западной Беларуси в межвоенный период // Веснік БДУ. — Серыя 3, Гісторыя. Эканоміка. Права. — 2012. — № 1. — С. 20
  10. Гресь С. М., Зинкевич О. С. Некоторые аспекты экономической политики Польши в Западной Беларуси (1921—1939 гг.) // Апробация. — 2013. — № 12 (15). — С. 20
  11. 1 2 Гресь С. М., Зинкевич О. С. Некоторые аспекты экономической политики Польши в Западной Беларуси (1921—1939 гг.) // Апробация. — 2013. — № 12 (15). — С. 21
  12. Самосюк Н. В. Изменение национальной идентичности в контексте деятельности православной церкви в Западной Беларуси в межвоенный период // Веснік Беларускага дзяржаўнага універсітэта культуры і мастацтваў. — 2014. — № 2 (22). — С. 26
  13. Самосюк Н. В. Изменение национальной идентичности в контексте деятельности православной церкви в Западной Беларуси в межвоенный период // Веснік Беларускага дзяржаўнага універсітэта культуры і мастацтваў. — 2014. — № 2 (22). — С. 29
  14. [pravo.levonevsky.org/bazaby/mdogov/megd4949.htm «Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Польской Республикой о советско-польской государственной границе» от 16 августа 1945 года.]

Литература

  • Горбунов, Т. Воссоединение белорусского народа в едином советском социалистическом государстве / Т. Горбунов. — Москва : Государственное издательство политической литературы, 1948. — 231 с.
  • Беларуская нацыя : Уз’яднанне, верасень 1939 г. — чэрвень 1941 г.: Зборнік дакументаў і матэрыялаў / склад. У. Ф. Ладысеў. — Мінск, БДУ, 2004. — 197 с.
  • Игнатенко, И. М. Иностранная военная интервенция в Белоруссии, 1917—1920 / И. М. Игнатенко, И. П. Ломако, Е. К. Прыгунова. — Минск : Навука і тэхніка, 1990. — 341 с.
  • Лочмель, И. Ф. [mirknig.com/knigi/history/1181436126-ocherk-istorii-borby-belorusskogo-naroda-protiv-polskih-panov.html Очерк истории борьбы белорусского народа против польских панов] / И. Ф. Лочмель. — Москва : Воениздат, 1940. — 164 с.
  • Мараш, Я. Н. [mirknig.com/knigi/history/1181426897-politika-vatikana-i-katolicheskoy-cerkvi-v-zapadnoy-belorussii-1918-1939.html Политика Ватикана и католической церкви в Западной Белоруссии (1918—1939)] / Я. Н. Мараш. — Минск : Беларусь, 1983. — 96 с.
  • На пераломе эпох : станаўленне беларускай дзяржаўнасці (1917—1920 гг.) / П. І. Брыгадзін, У. Ф. Ладысеў. — Мінск, БДУ, 1999. — 127 с.
  • Паміж Усходам і Захадам : станаўленне дзяржаўнасці і тэрытарыяльнай цэласнасці Беларусі (1917—1939 гг.) / П. І. Брыгадзін, У. Ф. Ладысеў. — Мінск, БДУ, 2003. — 307 с.
  • [mirknig.com/knigi/history/1181436462-osnovnye-momenty-istoricheskogo-razvitiya-zapadnoy-ukrainy-i-zapadnoy-belorussii.html Основные моменты исторического развития Западной Украины и Западной Белоруссии] / В. И. Пичета. — Москва : Государственное социально-экономическое издательство, 1940. — 136 с.
  • Полуян, В. А. Революционное и национально-освободительное движение в Западной Белоруссии в 1920—1939 гг. / В. А. Полуян, И. В. Полуян. — Минск : Государственное издательство БССР, 1962. — 220 c.
  • Полуян, В. А. Революционно-демократическое движение в Западной Белоруссии (1927—1939 гг.) / В. А. Полуян. — Минск : Наука и техника, 1978. — 357 с.
  • Полуян, И. В. Западная Белоруссия в период экономического кризиса, 1929—1933 гг. / И. В. Полуян; под ред. М. П. Костюка. — Минск : Навука і тэхніка, 1991. — 207 с.
  • Революционный путь Компартии Западной Белоруссии (1921—1939 гг.) / А. Н. Мацко [и др.]. — Минск : Беларусь, 1966. — 401, [2] с.

Статьи

  • Трафімчык, А. «Раз абсеклі Беларуса Маскалі ды Ляхі…». Падзел Беларусі 1921 г. у паэтычным асэнсаванні Янкі Купалы / А. Трафімчык // Дзеяслоў. — 2012. — № 2 (57). — C. 275—294. ([www.gants-region.info/publ/raz_absekli_belarusa_maskali_dy_ljakhi_padzel_belarusi_1921_g_u_paehtychnym_asehnsavanni_janki_kupaly/3-1-0-231 Ч. 1]; [www.gants-region.info/publ/raz_absekli_belarusa_maskali_dy_ljakhi_padzel_belarusi_1921_g_u_paehtychnym_asehnsavanni_janki_kupaly/3-1-0-232 Ч. 2])
  • Трафімчык, А. Хто чужаніцы? Якуб Колас пра падзел Беларусі 1921 года / А. Трафімчык // Дзеяслоў. — 2012. — № 5 (60). — C. 279—292. ([www.gants-region.info/publ/khto_chuzhanicy_jakub_kolas_pra_padzel_belarusi_1921_goda/3-1-0-233 Ч. 1]; [www.gants-region.info/publ/khto_chuzhanicy_jakub_kolas_pra_padzel_belarusi_1921_goda/3-1-0-234 Ч. 2])

Ссылки

  • [krasnoe.tv/node/6469 «Освобождение»] — документальный фильм об освобождении Западной Украины и Западной Белоруссии. 1940 г.

Отрывок, характеризующий Западная Белоруссия

– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.