Западная Сахара

Эта статья о регионе; о частично признанном государстве см.: Сахарская Арабская Демократическая Республика.

За́падная Саха́ра (исп. Sahara Occidental; прежнее название Испанская Сахара, историческое название: Вади-Захаб (Рио-де-Оро) — «Золотая речка» и Сегиет-эль-Хамра — «Красный ручей») — частично признанное государство в Северной Африке.

Площадь — примерно 266 800 км². На севере граничит с Марокко, на северо-востоке — с Алжиром, на востоке и юге — с Мавританией; с запада омывается Атлантическим океаном. Историческая столица — Эль-Аюн.

Регион являлся испанскими владениями («африканская провинция») Рио-де-Оро и Сегиет-эль-Хамра с 1958 по 1976 год, когда оказался разделён между Мавританией и Марокко. В 1979 году Западная Сахара была в основном оккупирована Марокко, неоккупированной осталась составляющая около 20% процентов Свободная зона на востоке.

Западная Сахара не приспособлена для оседлого сельского хозяйства из-за жаркого засушливого климата и каменистой, песчаной почвы. Тем не менее кочующие пастухи разводят овец, коз и верблюдов. На территории Западной Сахары имеются богатые залежи фосфатов, особенно в Бу-Краа. Разработка месторождений началась в начале 1970-х годов. Население — 586 тыс. (оценка 2015 года), в основном берберы и арабы (сахарави).

23 апреля 2005 года Фронт Полисарио, ведущий партизанскую войну против марокканских войск при поддержке Алжира, провозгласил Западную Сахару независимым государством под названием Сахарская Арабская Демократическая Республика (САДР). САДР в разное время была признана 84 государствами мира, из них 25 позже разорвали отношения, а 10 заморозили дипломатические отношения. Республика является членом Африканского Союза (бывшая Организация африканского единства) с 1984 года. Президент САДР, генеральный секретарь Фронта Полисарио (с 1976 года) — Мохаммед Абдельазиз. Фактическая временная столица САДР — Тифарити (вместо Бир-Лелу ранее).

Требуя проведения референдума о судьбе территории, ООН отказывается как согласиться с оккупационной аннексией Западной Сахары Марокко, так и признать самопровозглашённую САДР с принятием в свой состав.

География

Страна подразделяется на два исторически сложившихся района: Сегиет эль-Хамра (на севере) и Рио-де-Оро (на юге). Атлантическое побережье Западной Сахары занято аккумулятивной приморской низменностью, переходящей на востоке в возвышенные цокольные равнины с останцовыми массивами. На северо-восток заходят отроги ступенчатого плато Драа высотой до 823 м. Развеваемые пески и дюны занимают значительные площади в Западной Сахаре. Важнейшими полезными ископаемыми являются фосфориты, а также железные руды и нефть на шельфе.

Климат тропический пустынный, жаркий во внутренних районах (25-30ºС) и более мягкий на побережье за счёт влияния холодного Канарского течения (17-20ºС). Эпизодические осадки выпадают весной и осенью (50—200 мм в год). Сильные ветры регулярно поднимают пыльные бури. Постоянных рек в Западной Сахаре нет, а временные водотоки многочисленны во время дождей (Сабалера, Сагия-эль-Хамра, Эль-Фуш).

Бедный разреженный растительный покров представлен пустынной растительностью — галофитами (солянки, сарсазан…) и стелющимися злаками, а на побережье молочаями. В оазисах и низовьях уэдов, занимающих 3,8 % территории, произрастают пальмы и акации, и выращиваются зерновые культуры (пшеница, пшено, ячмень), фрукты, овощи, финики. Кочевые племена разводят свыше 300 тысяч голов скота (козы, овцы, верблюды), которые почти свели на нет и без того скудную растительность, в результате чего исчезли несколько видов газелей, антилопа аддакс и другие дикие животные. Из копытных ещё встречаются газель доркас, из хищных — шакал, гиена, лисица фенек. На побережье крупные колонии перелётных куликов и места отдыха розовых фламинго. В прибрежных водах ежегодно вылавливается около 5 тысяч тонн рыбы.

Демография

По оценкам, население на июль 2005 года составляло 373 008 человек, в 2010 году — 405 210 человек, в 2015 году — 586 000 человек; в основном это арабы и арабизированные берберы, многие из них ведут кочевой образ жизни. При этом по оценкам около 40 тысяч живут в Свободной зоне и около 100 тысяч человек — в лагерях беженцев в Алжире.

На 1000 человек ежегодно приходится 39,54 рождений и 11,49 смертей, также на 1000 новорожденных приходится 69,66 смертей. Средняя продолжительность жизни мужчин — 52 года, женщин — 56,73 лет. Средняя рождаемость на женщину — 4,3 ребёнка. Дети до 14 лет составляют 44,9 % всего населения, взрослые от 15 до 64 лет: 52,8 % и пожилые старше 65 лет лишь 2,3 %.

Почти 100 % населения исповедуют ислам, в 1975 году в регионе проживало свыше 20 000 католиков, однако к 2007 году в результате гонений и эмиграции их осталось примерно 100 человек.

Большинство населения общаются на марокканском диалекте арабского языка. Многие также владеют испанским языком и используют его как межнациональный.

История

История Западной Сахары прослеживается с V века до н. э., когда её посетил карфагенский путешественник Ганнон.

Новейшая история Западной Сахары восходит к кочевым племенам, таким как санхаджи, жившим в сфере влияния берберов. В VIII веке эти племена приняли ислам, а затем арабский язык.

С XI по XIX век Западная Сахара была связующим звеном между Африкой южнее Сахары и Северной Африкой. В середине XI века санхаджи заключили союз с лемтунами и основали династию альморавидов. Альморавиды расширили своё государство практически на всю территорию современного Марокко, Тлемсен и Пиренейский полуостров на севере, территорию Мавритании, Сенегала и Мали на юге, войдя в соприкосновение с империей Гана. К XVI веку, марокканская династия Саадитов завоевала империю Сонгай, располагавшуюся вдоль реки Нигер. Через Западную Сахару проходили основные пути Транссахарской торговли, соединявшие Тимбукту (Мали) и Марракеш (Марокко). В XVII и XVIII веках получила развитие работорговля.

В конце XIX века в ходе колониального раздела Африки регион отошёл к Испании, что было подтверждено на Берлинской конференции 1884 года. После этого Западная Сахара была известна под названием «Испанская Сахара». После получения независимости Марокко постоянно заявляло территориальные претензии на Западную Сахару. В 1958 году Испанская Сахара получила статус испанской провинции. В 1967 году испанские власти создали местный орган управления — Генеральную ассамблею Западной Сахары (Джамаа). 6 ноября 1975 года Марокко организовало так называемый Зелёный марш, массовую демонстрацию 350 тысяч безоружных людей из всех районов Марокко, вошедших в Западную Сахару. 18 ноября Испания вывела свою администрацию и подписала Мадридские соглашения, после чего Марокко и Мавритания поделили территорию между собой. Мавритания позже вывела свои войска из Западной Сахары и отказалась от территориальных притязаний на неё.

27 февраля 1976 года Фронт Полисарио, ведущий партизанскую войну против марокканских войск при поддержке Алжира, провозгласил Западную Сахару независимым государством под названием Сахарская Арабская Демократическая Республика (САДР). В настоящее время независимость САДР признали 60 государств-членов ООН. Республика является членом Африканского Союза (бывшая Организация африканского единства) с 1984 года.

Западная Сахара остаётся спорной территорией между Марокко, осуществляющим управление над территорией, и фронтом Полисарио, представляющим интересы коренного населения Западной Сахары и выступающим за её независимость. Многочисленные попытки установить мирный процесс и разрешить конфликт, последняя из которых были Переговоры в Манхессете 2007—2008 годов, пока привели лишь к прекращению огня, но не к политическому урегулированию ситуации.

В 2010—2011 годах в стране прошли акции протеста среди населения против политики Марокко. Известные учёные Ноам Хомский и Бернабе Лопес Гарсиа отметили эти события как отправную точку волнений, протестов и восстаний в странах арабского мира в 2010—2011 годах.

См. также

• Марокканская стена
• Города Западной Сахары
• Война в Западной Сахаре

Литература

• Западная Сахара. Преданная независимость. Regnum, 2007. ISBN 5-91150-015-9
• [common.regnum.ru/documents/west-sahara.pdf Западная Сахара. Преданная независимость. Regnum, 2007]

Ссылки

• [sadr-russia.ru/ Сайт Западной Сахары]
• [www.saharaindependiente.org Сайт «CEAS-SAHARA» (на испанском языке)]
• [www.saharalibre.es Сайт «Сахара свободная» (на испанском языке)]

Отрывок, характеризующий Западная Сахара

Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.