Западная Фракия

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

За́падная Фра́кия (греч. Δυτική Θράκη, Дитики Траки; болг. Беломорска Тракия, Западна Тракия; тур. Batı Trakya, Баты Тракья) или собственно Фра́кия (греч. Θράκη, Траки) — историко-географическая область с древней историей, одна из составных частей более крупной области Балканского полуострова, известной как Фракия. В настоящее время Западная Фракия входит в состав Греции и является частью административной области Восточная Македония и Фракия.

География

Западная Фракия является частью более обширной историко-географической области на юго-востоке Балканского полуострова — Фракии.

Западная Фракия расположена в Греции между реками Нестос на западе и Марица на востоке. На севере область окаймляют горы Родопы по которым проходит граница с Болгарией. В настоящее время Фракии включает три нома Греции: Ксанти, Родопи и Эврос. Западная граница нома Ксанти обычно и принимается за традиционную западную границу области. К Фракии также относится и остров Самотраки в Эгейском море, являющийся частью нома Эврос. Приблизительная площадь области — 8578 км², а население — 368 993 человека (2005). Крупнейший город области — Комотини (по-болгарски известный как Гюмюрджина) с населением от 63 774 человек (2001, перепись).

Крупнейшие города Западной Фракии

Город греческий Население ([www.statistics.gr/Main_eng.asp 2001]) Александруполис Αλεξανδρούπολη, Александруполи 52,720 Комотини Κομοτηνή 52,659 Ксанти Ξάνθη 52,271 Орестиас Ορεστιάδα, Орестиада 21,730 Дидимотихон Διδυμότειχο, Дидимотихо 18,898

История

История Западной Фракии, как и Фракии в целом, имеет очень бурный характер, особенно в XIII—XIV веках, а также в начале XX века, что во многом связано с её географическим положением и близостью к стратегически важному городу и центру православного мира Средневековья — Константинополю.

Античная история

В VI веке до н. э. на территории Западной Фракии сформировалось Одрисское царство, достигшее наивысшего могущества в V—VI веках до н. э. В IV веке до н. э. им овладели жители древней Македонии, начинается прогрессивная эллинизация населения Фракии, состоящего в основном из индоевропейских иллирийских племён. В 45 году н. э. эти земли официально переходят под юрисдикцию Римской империи, а в 395 г. н. э. входят в состав Византии.

Средневековая история

В VI—IX веках, большая часть Фракии оказывается наводнена славянскими племенами, из которых при участии автохонного населения формируется болгарский этнос. Греческое население сохраняется в основном на побережье Эгейского моря и в долине Марицы. Латинская империя включила Западную Фракию в свой состав, затем провинция вновь возвращается под контроль Византии, но не надолго. Сербия и Болгария вновь выдвигают свои территориальные претензии, пока, наконец регион не переходит под власть турок-мусульман в середине XIV века. В XV—XVI веках большая часть автохтонного христианского населения исламизируется, многие греки и, в меньшей степени, болгары переходят на турецкий язык.

К началу Балканских войн начала XX века тюркоязычные мусульмане составляли около 70 % населения региона, а православные греки — лишь около 17 % населения.

Современная история

Гюмюрджинская република

В конце XIX — нач. XX вв., Западная Фракия стала объектом притязаний со стороны независимых Болгарии и Греции (См. Великая идея Венизелоса и Энозис). В ходе Балканских войн 1912—1920 гг. союзники добились значительных успехов в борьбе с Турцией, хотя в Западной Фракии их действия натолкнулись на мощное сопротивление со стороны мусульманского населения, поднявшего мятеж. В результате образовалась Гюмюрджинская республика площадью 8,578 км², просуществовавшая с 31 августа по 25 октября 1913 года, с центром в современном городе Комотин (Греция). Местные мусульмане стремились вновь войти в состав Турции.

В 1922 году, после поражения Греции в войне с Турецкой республикой, Западная Фракия, тем не менее, стала единственной территорией, отданной Греции. Восточная Фракия и город Константинополь (Стамбул) были окончательно переданы Турции. Всё греческое население Восточной Фракии (за исключением Стамбула), вынуждено было переселится за реку Марица (Греко-турецкий обмен населением). В то же время, западные державы позволили западнофракийским мусульманам (86 000 человек) остаться в местах своего традиционного проживания. Доля греко-православного населения в регионе возросла с 17 % до 67 %, а мусульманского упала до 29 %.

См. также

• Восточная Фракия

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Западная Фракия

Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».