16-я армия (РККА)
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: Gold; background-color: Crimson" colspan="2">  16-я армия (16А) </td></tr>
| |
| Войска: | сухопутные |
| Род войск: | общевойсковая |
| Формирование: | 15 ноября 1918 — 7 мая 1921 |
| В составе фронтов: | Западный фронт |
| см. список | |
| Советско-польская война (1919—1921) Майская операция (1920) | |
16-я армия (16А) — объединение РККА, сформированное во время Гражданской войны. Приказом РВСР от 11 сентября 1918 года из Западного участка отрядов завесы был образован Западный район обороны, преобразованный 15 ноября 1918 года в Западную армию с подчинением главкому. С 19 февраля 1919 г. армия входила в составе Западного фронта, 13 марта 1919 г. преобразована в Литовско-Белорусскую армию. С 9 июня 1919 — 16-я армия. 7 мая 1921 управление 16-й армии было расформировано, а её войска перешли в подчинение фронту[1][2].
Состав
В состав 16-й армии входили:[1]
- 2-я стрелковая дивизия (июнь — август 1920; октябрь 1920, декабрь 1920 — май 1921),
- 2-я пограничная дивизия (июнь—июль 1919),
- 4-я стрелковая дивизия (октябрь 1920 — май 1921),
- 5-я стрелковая дивизия (декабрь 1920 — май 1921),
- 6-я стрелковая дивизия (декабрь 1920; январь—март 1921),
- 8-я стрелковая дивизия (январь — март 1919, июнь 1919 — май 1921),
- 10-я стрелковая дивизия (март — сентябрь 1920, октябрь 1920 — январь 1921),
- 16-я стрелковая дивизия (октябрь 1920, ноябрь 1920 — май 1921),
- 17-я стрелковая дивизия (июнь 1919 — октябрь 1920, октябрь 1920 — июнь 1921),
- 21-я стрелковая дивизия (май — июнь 1920),
- 27-я стрелковая дивизия (июль — август 1920, октябрь 1920, декабрь 1920 — март 1921),
- 29-я стрелковая дивизия (март — май 1920),
- 48-я стрелковая дивизия (август — декабрь 1920),
- 52-я стрелковая дивизия (ноябрь 1918 — март 1919, июнь—нояб. 1919),
- 56-я стрелковая дивизия (сентябрь 1920),
- 57-я стрелковая дивизия (март — май 1920, октябрь — нояб. 1920),
- Латышская стрелковая дивизия (сентябрь 1919),
- Литовская стрелковая дивизия (ноябрь 1918 — март 1919),
- Отдельная стрелковая дивизия войск ВОХР (август — октябрь 1920),
- 10-я Кубанская кавалерийская дивизия (ноябрь — декабрь 1920).
В октябре 1920 г. в состав армии вошли все войска 4-й армии, в декабре 1920 с её управлением было слито управление 3-й армии.
Боевые действия
В ноябре 1918 — январе 1919 16-я армия действовала против германских войск, освобождая территорию Белоруссии и Литвы. Летом 1919 года вела бои против польской армии, отступала на паневежско-молодечненском и минском направлениях. В середине сентября заняла оборону на реке Березина, удерживая Гомельский железнодорожный узел. В марте — апреле 1920 года предприняла несколько безуспешных попыток возвратить захваченный польским войсками Мозырь. В апреле, во время начавшегося общего наступления противника, части 16-й армии отошли на левый берег Березины и оставили город Речица[1][2].
Во время Майской операции (1920) Западного фронта 16-я армия форсировала Березину и заняла плацдарм на её правом берегу, затем была вынуждена отойти. В период Июльской операции (1920) Западного фронта заняла Игумен, Бобруйск, оказала содействие 3-й армии в освобождении Минска, форсировала реку Шара, освободила Барановичи, Слоним, Волковыск, Брест-Литовск. Во время Варшавской операции (1920) в начале августа форсировала Западный Буг и продвинулась к Висле, выйдя на подступы к Варшаве. В результате контрнаступления польской армии, начавшегося в середине августа 1920 г., вынуждена была отступить с территории Польши с тяжелыми арьергардными боями.
|
Приказ по войскам 16-й армии от 7 го сентября 1920 г.:
«Во время минувшего отступления, войска армии частью по недостаточности энергии начальников, частью под влиянием неприятельских обходов, начали отход в направлении наименьшей опасности. Они забыли о том, что у них есть долг сражаться, что у них есть соседи, что для отхода есть указанное направление. Из пятнадцати бригад входящих в состав армии, лишь четыре сохранили должную организованность, боеспособность и вышли на фронт со своими начальниками. Этими бригадами были: 23 я бригада 8-й дивизии с комбригом т. Грибовым, 50-я бригада 17-й дивизии с комбригом т. Павловым, 70 и 81-я бригады 27-й дивизии с начдивом т. Путным и комбригами т. т. Хаханьян и Степановым. Долгом совести считаю отметить сплоченность этих частей, их революционное мужество, подсказывающее им, что нужно пробиваться и отходить к своим, а не отходить от своих в сторону.
Начподивом представить упомянутых комбригов к награде ордена Красного знамени. РВС армии уже представил к награждению этим орденом начдива т. Путна. Независимо от этого РВС армии благодарит весь состав этих бригад во главе с их командирами. |
|
В сентябре — октябре армия прикрыла направления Волковыск — Барановичи — Бобруйск — Минск и закрепилась на рубеже рек Шара и Ясельда. В ноябре—декабре 1920 года вела борьбу с формированиями С. Н. Булак-Балаховича[1][2].
Командование
Командующие:[1]
- А. Е. Снесарев (15 ноября 1918 — 13 марта 1919),
- Ф. К. Миронов (врид, 9 — 14 июня 1919),
- А. В. Новиков (14 июня — 22 июля 1919),
- В. П. Глаголев (22 июля — 14 августа 1919),
- Н. В. Соллогуб (14 августа 1919 — 21 сентября 1920),
- А. И. Кук (26 сентября 1920 — 24 апреля 1921),
- Е. А. Шиловский (врид 24 апреля — 7 мая 1921).
Члены РВС:[1]
- А. М. Пыжев (15 ноября 1918 — 13 марта 1919, 9 — 22 июня 1919),
- И. Я. Алибегов (15 ноября — 18 дек. 1918),
- С. Я. Бобинский (22 ноября — 31 дек. 1918),
- В. С. Селезнев (18 декабря 1918 — 13 марта 1919, 9 июня — 18 июля 1919),
- Ф. Ф. Норвид (10 — 13 марта 1919),
- С. И. Бродовский (9 — 22 июня 1919),
- В. М. Смирнов (18 июля — 29 сентябрь 1919),
- И. С. Уншлихт (21 июня — 11 декабря 1919),
- Г. К. Орджоникидзе (16 июля — 1 октября 1919),
- А. Ч. Дауман (14 октября 1919 — 1 августа 1920),
- А. Г. Шляпников (13 ноября 1919 — 1 февраля 1920),
- В. М. Мулин (25 марта 1920 — 14 апреля 1921),
- Г. Л. Пятаков (2 июня — 16 октября 1920, 30 ноября — 25 декабря 1920),
- А. М. Орехов (30 ноября — 24 декабря 1920),
- А. Я. Эстрин (14 апреля — 7 мая 1921).
Начальники штаба:[1]
- А. В. Новиков (15 ноября 1918 — 13 марта 1919, 9 — 14 июня 1919),
- В. В. Сергеев (14 июня — 10 сентября 1919),
- В. Л. Баранович (10 — 28 сентября 1919),
- П. А. Мей (врид, 28 сентябрь — 9 октябрь 1919),
- М. А. Баторский (9 октября 1919 — 10 октября 1920),
- Е. А. Шиловский (10 октября 1920 — 24 апреля 1921),
- Н. Е. Варфоломеев (врид, 24 апреля — 7 мая 1921).
Напишите отзыв о статье "16-я армия (РККА)"
Примечания
Литература
- Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1983.
- [guides.eastview.com/browse/GuidebookCard.html?id=120 Центральный государственный архив Советской армии. В двух томах. Том 1. Путеводитель. ЦГАСА, 1991] c 348—350
Отрывок, характеризующий 16-я армия (РККА)
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
