Западноевропейский экзархат русских приходов

Западноевропейский экзархат русских приходов Archevêché des églises russes en Europe occidentale
Александро-Невский собор на рю Дарю (Париж)
Основная информация
Основатели	Евлогий (Георгиевский)
Предстоятель в настоящее время	Иоанн (Реннето)
Центр	Франция Франция Париж
Церковь-мать	Константинопольская, Русская
Численность
Учебных заведений	1
Приходов	80

Архиепископия православных русских церквей в Западной Европе — Экзархат Вселенского Патриархата (фр. Archevêché des églises russes en Europe occidentale) — православная епархия в составе Константинопольского Патриархата с центром в Париже, первоначально созданная временно на основе приходов, сформированных беженцами из России в Западной Европе после Гражданской войны (1917—1923). Существует параллельно греческой Митрополии Франции в юрисдикции Константинопольского Патриархата и объединяет православных христиан различного этно-культурного происхождения в нескольких странах Европы, главным образом из Франции. В 1930-х и 1940-х годах, а также иногда и позже, структура часто именовалась неофициально «евлогианской» (евлогианством) — по имени своего первого главы Евлогия (Георгиевского).

История

В ноябре 1918 Сибирским церковным Совещанием в Томске, объединившим 13 архиереев епархий Урала и Сибири, было создано Временное Высшее Церковное Управление. А в мае 1919 года в Ставрополе Кавказском — на территории, контролировавшейся Белым движением, — было образовано Временное Высшее Церковное Управление Юго-Востока России под председательством архиепископа Новочеркасского и Донского Митрофана (Симашкевича).

Впоследствии это учреждение было легитимизировано изданием Постановления Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 № 362.

После поражения армии Антона Ивановича Деникина на Кубани в марте 1920 года архиепископ Митрофан остался в России, затворившись в монастыре в Старочеркасске. 2/15 октября 1920 года ВВЦУ Юга России, на тот момент находившееся уже в Симферополе, назначило управляющим западноевропейскими русскими церквами архиепископа Евлогия (Георгиевского) на правах епархиального архиерея, каковое назначение было подтверждено указами патриарха Тихона № 423 и 424 от 26 марта/8 апреля 1921 года («ввиду состоявшегося постановления Высшего Русского Церковного Управления заграницей») — «временно, впредь до возобновления правильных и беспрепятственных сношений означенных церквей с Петроградом» (поскольку заграничные приходы исторически находились в подчинении петербургской епархии).

30 января 1922 года патриарх Тихон возвел архиепископа Евлогия в сан митрополита.

10 июня 1930 года Постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и Временного Священного Синода при нём митрополит Евлогий был отрешён от должности за участие в молении о страждущей Русской Церкви в Лондоне по приглашению архиепископа Кентерберийского. Временное управление русскими приходами в Западной Европе было поручено архиепископу Владимиру (Тихоницкому), который принять должность отказался. Митрополит Евлогий получил также поддержку от Епархиального собрания. Митрополит Сергий подтвердил свой указ и передал правление митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию (Богоявленскому). Однако бо́льшая часть приходов сохранила лояльность митрополиту Евлогию, который после совещания с викарными епископами принял решение обратиться с апелляцией к Константинопольскому Патриарху. 17 февраля 1931 года Константинопольским Патриархом Фотием II русские приходы были преобразованы во «Временный экзархат святого апостольского и патриаршего трона Константинополя в Западной Европе» — временный экзархат в юрисдикции Константинопольского Патриарха; митрополиту Евлогию был пожалован титул Патриаршего экзарха. Как вспоминал митрополит Антоний (Блум): «Патриаршей Церкви тогда остались верными человек 40-50 в Париже и человек 10-15 в Ницце, маленький приход в Берлине, малюсенький приход в Бельгии — это все, что было. Все остальные ушли под Константинополь». 30 апреля 1931 года митрополит Евлогий и его сторонники были запрещены в священнослужении московским Временным Патриаршим Синодом митрополита Сергия (Страгородского) («ввиду продолжающегося неповиновения митрополита Евлогия подвергнуть его совершенному запрещению в священнослужении»).

В конце 1944 года митрополит Евлогий выразил желание возвратиться в юрисдикцию Московской Патриархии. 29 августа 1945 года митрополитом Николаем (Ярушевичем), специально для сего прибывшим в Париж, был совершён акт воссоединения с Московским Патриархатом митрополита Евлогия и его викариев Владимира (Тихоницкого) и Иоанна (Леончукова), текст которого гласил, что «на сие имеется словесное согласие Его Святейшества патриарха Вселенского Вениамина». 7 сентября 1945 года состоялось постановление Священного Синода РПЦ о воссоединении приходов, управляемых митрополитом Евлогием, с Московским Патриархатом; но отпускная грамота от Константинопольского Патриарха получена не была. Кроме того, из информационного письма заместителя наркома иностранных дел СССР Деканозова председателю Совета по делам РПЦ Карпову от 25 декабря 1945 года видно, что устремления экзарха не разделяли «массы» верующих экзархата: «<…> В эмигрантской церкви массы верующих самостоятельны. Успехи митрополита Николая Крутицкого вовсе не закреплены и могут быть легко разрушены. Тов. Богомолов считает, что следует поспешить с присылкой в Париж постоянных представителей Московской патриархии и закрепить первоначальные успехи Николая, иначе англо-американцы захватят заграничные православные организации в свои руки и обратят их в орудие борьбы против нас».

По смерти митрополита Евлогия, большинство клириков и мирян Экзархата во главе с архиепископом Владимиром (Тихоницким), принявшим управление экзархатом на основании завещательного распоряжения митрополита Евлогия от 1943 года, изъявляло желание остаться в Константинопольской юрисдикции. Указом Московского Патриарха Алексия I от 9 августа 1946 года, однако, экзархом был назначен перешедший из РПЦЗ в МП митрополит Серафим (Лукьянов) (решение Священного Синода РПЦ от того же числа, кроме того, объявляло о «фактическом и формальном» прекращении юрисдикции Константинопольского патриархата над русскими западноевропейскими приходами). При вручении в Париже 14 августа 1946 года прибывшим на похороны митрополита Евлогия митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым) копии патриаршего указа архиепископу Владимиру, последний заявил, что может принять указ только к сведению, но не к исполнению, ссылаясь на то, что не было получено отпускной грамоты от Константинопольского Патриарха. Телеграммой от 21 августа 1946 года Патриарх Алексий I предлагал архиепископу Владимиру вступить под руководство назначенного им экзарха, на что Владимир ответил отказом, указывая на отсутствие отпускной грамоты и необходимость выслушать мнение всего Экзархата.

10 сентября 1946 года в Париж прибыл экзарх Константинопольского Патриарха митрополит Герман (Стринопулос) и передал архиепископу Владимиру сообщение, что Патриарх Максим V ожидает от приходов Экзархата соборного решения для подтверждения желания находиться в его юрисдикции. 16—20 октября состоялся съезд клира и мирян, принявший большинством голосов резолюцию ходатайствовать пред Константинопольским Патриархом о сохранении Экзархата в его юрисдикции и утверждении архиепископа Владимира экзархом. 6 марта 1947 года Патриарх Максим V утвердил пребывание Экзархата в юрисдикции Константинопольского Патриархата.

22 ноября 1965 года Константинопольский Патриарх Афинагор упразднил русский Западно-Европейский экзархат, отказался от своей юрисдикции над ним и благословил его вернуться в лоно Патриарха Московского. Созванное архиепископом Георгием (Тарасовым) Епархиальное собрание провозгласило бывший Экзархат временно Автономной Церковью во Франции и Западной Европе, провозгласив цель создания в будущем Автокефальной Французской Православной Церкви.

22 января 1971 года Константинопольский Патриархат восстановил свою юрисдикцию над приходами бывшего русского Западноевропейского экзархата, преобразовав его в Русскую Православную архиепископию Западной Европы.

19 июня 1999 года томосом Константинопольсого Патриарха Варфоломея I, подтверждалось пребывание Архиепископии под омофором Константинопольского патриарха и восстанавливался её статус Экзархата.

По неофициальным сведениям, в начале 2000-х годов, при архиепископе Сергии (Коновалове), главой Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополитом Кириллом (Гундяевым) готовился переход Экзархата в юрисдикцию Московского Патриархата и создание Западноевропейской митрополии МП. Такие планы Москвы не нашли поддержки в самой епархии. После кончины 22 января 2003 года архиепископа Сергия (Коновалова), в преддверии выборов архиепископа, назначенных на 1 мая, Московским Патриархатом было предложено создание во Франции и Западной Европе «самоуправляемого Митрополичьего округа» — как базы для будущего учреждения многонациональной поместной православной Церкви в Западной Европе, о чём прямо говорило Послание Патриарха Алексия II от 1 апреля 2003 года, разосланное по факсу. Совет Архиепископии в заседании от 9 декабря 2004 года под председательством новоизбранного архиепископа Гавриила (де Вильдера) отверг предложение Московской Патриархии как неприемлемое. Немногочисленная (24 члена-основателя) группа православных Франции разных юрисдикций выступила за объединение с Московским патриархатом, создав 31 марта 2004 организацию «За поместное православие русской традиции в Западной Европе».

В 2004 году решением Священного Синода Константинопольского патриархата был канонизирован ряд церковных деятелей, принадлежавших к епархии митрополита Евлогия: протоиерей Алексий Южинский, монахиня Мария (Скобцова), иерей Димитрий Клепинин, миряне Илья Фундаминский и Георгий Скобцов.

Отношения с Московским Патриархатом в очередной раз обострились в 2006 году после принятия в состав Экзархата без отпускных грамот епископа Василия (Осборна) и ряда других клириков Сурожской епархии Русской Православной Церкви: епископ Василий был назначен главой Амфипольского викариатства экзархата. В 2007 году конфликт был урегулирован в результате переговоров между Константинопольским и Московским патриархатами: был оформлен канонический отпуск епископа Василия и клириков, ушедших из Сурожской епархии в Константинопольскую Церковь.

18 мая 2007 года в связи с подписанием Акта о каноническом общении РПЦ МП и РПЦЗ архиепископ Команский Гавриил распространил послание. Вследствие подписания Акта Архиепископия стала крупнейшей православной структурой русской традиции вне юрисдикции РПЦ МП (если не считать Православную Церковь в Америке, правопреемницу бывшей Северо-Американской Митрополии).

В июне 2009 года Архиепископия приняла в свою юрисдикцию двух клириков Николаевского прихода Московского Патриархата в Риме без отпускной грамоты. Наблюдались также случаи принятия Московской Патриархией клириков Экзархата без разрешения на то правящего Архиепископа: протоиерей Михаил Осоргин был принят в 2000 году вместе с возглавляемым им Николаевским приходом в Риме без отпускной грамоты; в конце декабря 2004 года без отпускной грамоты был принят в Корсунскую епархию МП Георгий Монжош, бывший настоятель храма в Биаррице, впоследствии изверженный из сана решением Синода Константинопольского Патриархата.

В 2010 году французский суд признал право собственности Российской Федерации на Николаевский собор в Ницце, бывший в ведении приходской ассоциации, находящейся в юрисдикции Экзархата; 15 декабря 2011 года здание собора было передано представителю Корсунской епархии Московского Патриархата.

15 января 2013 года ушёл на покой архиепископ Команский Гавриил (де Вильдер), бывший Экзархом с 3 мая 2003 года, по происхождению фламандец. Местоблюстителем был назначен митрополит Галльский Эммануил (Адамакис).

Для выборов, назначенных на 30 марта 2013 года, были определены три кандидата — архимандриты Симеон (Коссек), Григорий (Папафомас) и Иов (Геча), однако Патриарх Варфоломей в письме от 4 марта 2013 года сообщил, что не утвердил список, сославшись на отсутствие нужного спокойствия для проведения выборов и предложил «временно продлить исполнение» полномочий экзарха митрополитом Эммануилом, а Общему собранию Архиепископии — рассмотреть возможность выдвижения кандидата для поставления викарным епископом при митрополите Эммануиле для обслуживания нужд верующих приходов Архиепископии на их родном языке и согласно их традиции. Собрание клириков и мирян Архиепископии, состоявшееся 30 марта 2013 года при участие 188 делегатов, постановило продлить полномочия Эммануила до 1 ноября 2013 года (чрезвычайного общего собрания Архиепископии) и предложило изменить устав, что и было утверждено посланием Патриарха Варфоломея от 22 мая 2013 года.

1 ноября 2013 года чрезвычайным общим собранием архимандрит Иов (Геча) (в число кандидатов, предложенных собранию Константинопольским патриархом, также входили архимандрит Виссарион (Комзиас) и иеромонах Михаил (Анищенко)) был избран новым главой Архиепископии.

28 марта 2016 года в Париже прошли выборы нового главы Архиепископии. В качестве кандидатов были предложены две кандидатуры — епископ Иоанн (Реннето) и иеромонах Порфирий (Плант), набравшие соответственно 150 и 23 голоса избирателей.

Устройство и современное состояние

Экзархат имеет 65 приходов, 32 общины, 11 действующих церквей, 2 монастыря, 7 скитов — во Франции (40 приходов), Бельгии, Нидерландах, Великобритании, Германии, Норвегии, Швеции, Италии и Испании; клир насчитывает более 100 священников и 30 диаконов. Bо Франции Архиепископия является численно главенствующей православной епархией.

Широкой известностью пользуется учебное заведение Экзархата — основанный в 1925 году Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже, где преподавали Георгий Флоровский, Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф, Сергий Булгаков.

Несмотря на многонациональность епархии, в вопросах литургической практики и и административной и канонической организации сохраняется верность русской религиозной традиции (принципам основоположным на Московском Соборе 1917—1918). Паства экзархата состоит из полностью ассимилировавшихся во французском и других обществах русских мигрантов второго, третьего и четвёртого поколений, вновь прибывших из стран СНГ мигрантов, и выходцев из западных стран, принявших православие. Приходы епархии делятся на русские приходы, где паству составляют русские эмигранты, многонациональные приходы, и чисто западные приходы, где службы ведутся на языках стран, в которых они находятся. Преобладающее число священнослужителей и верующих теперь — граждане этих стран, а половина священнослужителей родом из Западной Европы.

Епископат Архиепископии

Управляющие

• митрополит Волынский Евлогий (Георгиевский) (17 февраля 1931 — 29 августа 1945)
• митрополит Белостокский Владимир (Тихоницкий) (6 марта 1947 — 18 декабря 1959) де факто с августа 1946 года
• архиепископ Сиракузский Георгий (Тарасов) (4 октября 1953 — 14 апреля 1981)
• архиепископ Евдокиадский Георгий (Вагнер) (май 1981 — 6 апреля 1993)
• архиепископ Евкарпийский Сергий (Коновалов) (27 июня 1993 — 22 января 2003)
• архиепископ Команский Гавриил (де Вильдер) (3 мая 2003 — 15 января 2013)
• митрополит Галльский Эммануил (Адамакис) (16 января 2013 — 30 ноября 2013) местоблюститель
• архиепископ Телмесский Иов (Геча) (30 ноября 2013 — 29 ноября 2015)
• епископ Хариопольский Иоанн (Ренето) (с 29 марта 2016) с 29 ноября 2015 года — местоблюститель

Викарии

• 1924—1945 — Владимир (Тихоницкий), архиепископ Ниццкий
• 1935—1945 — Иоанн (Леончуков), епископ Херсонесский
• 1946—1947 — Никон (де Греве), епископ Сергиевский
• 1947—1965 — Кассиан (Безобразов), епископ Катанский
• 1950 — Иоанн (Куракин), епископ Мессинский
• 1952—1962 — Сильвестр (Харунс), епископ Мессинский
• 1953—1974 — Мефодий (Кульман), епископ Кампанский
• 1971—1979 — Александр (Семёнов-Тян-Шанский), епископ Зилонский
• 1971—1991 — Роман (Золотов), епископ Керамонский
• 1971—1981 — Георгий (Вагнер), епископ Евдокийский
• 1972—1979 — Стефан (Тимченко), епископ Патарский
• 1991—2001 — Павел (Алдерсон), епископ Трахейский
• С 1995 — Михаил (Стороженко), епископ Клаудиопольский
• 2001—2003 — Гавриил (де Вильдер), епископ Команский
• 2006—2009 — Василий (Осборн), епископ Амфипольский
• 2015—2016 — Иоанн (Реннето), епископ Хариопольский

Монастыри

Мужские

• Монастырь Святого Силуана Афонского. Настоятель: архимандрит Симеон (Коссек).
• Скит в честь Казанской иконы Божией Матери. Настоятель: иеромонах Амвросий (Никовиотис).
• [www.exarchat.org/spip.php?article373 Скит Сент-Фуа]. Настоятель: иеромонах Герасим (Гаскей).

Женские

• Покровский монастырь. Настоятельница: игуменья Емельяния (Шеуэлл).

Литература

• Западноевропейский экзархат русских приходов // Православная энциклопедия. Том XIX. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2008. — С. 608—610. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-034-9

См. также

• Православие во Франции
• Западноевропейский Экзархат Русской православной церкви
• Западноевропейская епархия РПЦЗ

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Западноевропейский экзархат русских приходов
• [exarchat.eu/ Официальный сайт Экзархата]
• [www.cathedrale-orthodoxe.com/ Сайт кафедрального собора св. Александра (Невского)]
• [la-france-orthodoxe.net/ru/tserk/ Православная Церковь во Франции]
• [orthodoxengland.org.uk/rdaru.htm Rue Daru: Can a Franco-Russian Tragedy be Healed?]

Отрывок, характеризующий Западноевропейский экзархат русских приходов

– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…