Западно-Болгарское царство

Западно-Болгарское царство (970—1018 годы) — устаревшее в российской историографии наименование Первого Болгарского царства в период, когда северо-восток был уже захвачен Византией до окончательного его падения в 1018 году. В македонской историографии государство упоминается как Царство Самуила (макед. Самоилово царство), чем делается попытка подчеркнуть неболгарский (македонский) статус государственности, что вызывает оживленную дискуссию.

Предыстория

В 968 году северо-восточная часть Болгарии была занята войсками Киевской Руси во главе с князем Святославом Игоревичем. Вскоре, в 970 году на Болгарию напала и Византия. Князь Святослав заключил союз с болгарским царём Борисом II, но был разбит византийцами. После этого остатки его войска отступили в Киев, а византийские войска во главе с императором Иоанном Цимисхием заняли столицу Преслав и северо-западные области Болгарии, царь Борис II и его младший брат Роман были взяты в плен. Император Иоанн Цимисхий объявил, что Болгария присоединена к Византии.

После падения Преслава столица царства переместилась на запад. Сначала постоянной столицы как таковой не было, в разное время источники упоминают Скопье и Преспу. Окончательно столицей стал город Охрид, находящийся на территории современной Македонии. Получившееся государство просуществовало почти полвека и традиционно называется в русской историографии Западно-Болгарским царством.

Правители

Поскольку болгарский царь Борис II находился в византийском плену, то первоначально в неоккупированной части Болгарии воцарилась анархия, но постепенно на первый план выдвинулись братья-комитопулы Давид, Моисей, Аарон и Самуил. Они признавали верховную власть Бориса II (хотя тот и находился в плену и не мог править страной) и пытались бороться с византийскими войсками. Пользуясь тем, что в Византии после смерти императора Иоанна Цимисхия военачальник Варда Склир поднял мятеж, комитопулы начали наступление на Византию. Основную роль в этих действиях играл Самуил. Старшие братья Давид и Моисей погибли в начале борьбы. Аарон не предпринимал особых действий. В 976 году Самуил обвинил Аарона в сношениях с Византией и, в ходе войны с ним, убил. В 977 году царь Борис II был случайно убит, его младший брат Роман сумел бежать из византийского плена, после чего Самуил признал Романа новым болгарским царём. При этом Самуил, оставляя Роману титул царя, осуществлял всё руководство страной. К 986 году Самуил, оставшись последним из братьев-комитопулов, утвердил своё господство в Южной Македонии и в Фессалии.

Борьба с Византией

После того, как комитопулами была восстановлена власть в западной части Болгарии, Византия не прекращала попыток завоевать этот остаток Болгарского царства. Так в 986 году император Василий II пытался завоевать западные земли Болгарии и осадил Софию, но не преуспел в этом. В 991 году Василию II удалось взять в плен болгарского царя Романа.

После 1001 года Византия непрерывно воевала с Болгарией. В 1004 году Василий ІІ, взял Видин, разбил армию царя Самуила возле Моравы и взял приступом Скопье. 29 июля 1014 года Василий II одержал крупную победу над болгарами, взял 15 тысяч пленных, приказал ослепить их (на каждую сотню ослеплённых был оставлен один поводырь, ослеплённый только на один глаз) и отправить их в таком виде в Болгарию. Это событие вызвало смерть царя Самуила. Скоре после этого византийские войска заняли Охрид, а часть знати перешла на сторону Византии. Новый царь, Гавриил Радомир пытался организовать оборону, ему даже удалось разбить армию Теофилакта Вотаниата, но в 1015 году Василий II предпринял новый поход в Болгарию.

Падение царства

Считается, что Василий II связался с двоюродным братом Гавриила, Иваном Владиславом и предложил ему свергнуть Гавриила в обмен на мир с Болгарией. В 1015 году Гавриил был убит, а Иван Владислав провозгласил себя царём Болгарии. Однако мир был недолгим. В 1016 году Византия снова вторглась в остатки Болгарии. В 1018 году в битве при Дураццо царь Иван Владислав был убит. После этого болгарская знать, включая царицу Марию (вдову Ивана Владислава), сдалась византийцам под гарантию личной неприкосновенности. После этого остатки Болгарского царства были окончательно оккупированы Византией.

Отрывок, характеризующий Западно-Болгарское царство

– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.