Западно-Новогвинейская кампания

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Западно-Новогвинейская кампания
Основной конфликт: Вторая мировая война

Наступление Союзников на запад Новой Гвинеи
Дата

22 апреля 194414 августа 1945

Место

Тихий океан

Итог

Победа союзников

Противники
Японская империя Японская империя Австралия Австралия
США
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
более 40.000 убитых, раненых, пропавших без вести и пленных Около 2.000 убитых и 8.000 раненых
 
Новогвинейская кампания
Рабаул (битва) Рабаул (1942) Бугенвиль (1942) Вторжение на Саламауа — Лаэ Коралловое море Кокодский тракт Залив Милн Гуденаф Буна-Гона Вау Новогвинейское море Саламауа — Лаэ Cartwheel Сио Вевак Полуостров Юон Бугенвиль Рабаул (1943) Новая Британия Острова Адмиралтейства Эмирау Такэ Ити Запад Новой Гвинеи Аитапе-Вевак
  Западно-Новогвинейская кампания

Западно-Новогвинейская кампания (1944—1945) — одна из кампаний Тихоокеанского театра военных действий Второй мировой войны.





Предыстория

Летом-осенью 1943 года американские и австралийские войска медленно продвигались вперёд вдоль северного побережья острова Новая Гвинея. С японской стороны бои вели войска 8-го фронта. Осенью 1943 года в Индонезию из Маньчжоу-го был переброшен 2-й фронт; в качестве разграничительной линии между фронтами был установлен 140-й меридиан восточной долготы.

В связи с продвижением войск Союзников в сторону островов Адмиралтейства, японская Ставка 25 марта 1944 года передала 2-му фронту 18-ю армию и 4-ю воздушную армию, возложив на него ответственность и за восточную часть Новой Гвинеи. 18-й армии было приказано постепенно сосредоточить свои основные силы на подступах к Голландии, прочно удерживать их и разгромить противника, который перейдёт в наступление. Всего в Новой Гвинее шесть слабых японских дивизий противостояли пятнадцати дивизиям Союзников (восьми американским и семи австралийским).

Ход событий

Захват Голландии и Аитапе

Пока австралийские 7-я и 11-я дивизия наступали вдоль побережья, американцы, используя превосходство на море и в воздухе, после массированных бомбардировок высадили 22 апреля десанты в Голландии и Аитапе, в глубоком тылу у оборонявшихся на Веваке японских войск. Американская разведка оценила численность японских войск в Голландии в 14 тысяч человек, а в Аитапе — в 3500 человек, поэтому, чтобы гарантировать успех, Макартур привлёк для участия в этой операции около 50 тысяч солдат. Так как оборонявшихся оказалось гораздо меньше, чем предполагала разведка, и они принадлежали к тыловым частям, то операция не составила для американцев особого труда.

Захват острова Вакде

Следующей целью американцев стал расположенный в 200 км к западу прибрежный остров Вакде, где японцы построили аэродром. В середине мая американские войска высадились на самом острове и на противолежащем берегу острова Новая Гвинея (в пунктах Тоэм и Араре). Завязались упорные бои. За время этих боёв часть японских войск сумела отойти от Голландии к острову Сарми.

Захват острова Биак

Остров Биак представлял собой важный опорный пункт 2-го фронта: он контролировал вход в залив Гелвинк, который, в свою очередь, играл решающую роль в обороне японцами всей северо-западной части Новой Гвинеи. С 25 декабря 1943 года там был дислоцирован отдельный отряд, выделенный из состава 36-й дивизии и непосредственно подчинявшийся 2-й армии. На острове имелся аэродром. В связи с важным значением острова против охранявшего его отряда, который, по американским данным, насчитывал 8 тысяч человек, американцы высадили дивизию с частями усиления. Несмотря на решающее превосходство в силах, упорное сопротивление японцев привело к тому, что бои за остров длились с конца мая до начала июля.

Захват острова Ноэмфор

Как только приостановились бои на Биаке, Макартур предпринял наступление на близлежащий остров Ноэмфор. 2 июля состоялась высадка, а к 6 июля были захвачены все три находящихся на острове аэродрома.

Попытка японского прорыва под Аитапе

Сразу после высадки американского десанта в Аитапе и Голландии японская 18-я армия решила отбить оставленные территории. Однако в то время её 20-я дивизия сохранила лишь 60 % личного состава, 41-я — 80 %, а 51-я — всего 30 %. Решив оставить основные силы 51-й дивизии на Веваке, японское командование бросило 20-ю и 41-ю дивизии (с частью сил 51-й дивизии) в наступление на Аитапе.

Чтобы преодолеть расстояние в 130 км от Вевака до Аитапе, поначалу планировалось построить автомобильную дорогу и использовать десантные баржи. Однако сезон дождей сделал подготовленную дорогу непроходимой, а из-за недостатка причалов и укрытий десантные баржи не могли перебрасывать военные материалы далее чем на 60 км от Вевака. В результате боевые части 18-й армии были вынуждены вручную перетаскивать военные грузы по джунглям, в условиях постоянных авианалётов противника и сокращения запасов продовольствия. Тем временем приказом Ставки 18-я армия была изъята из состава 2-го фронта и передана под непосредственное подчинение Южной группы армий.

10 июля японское наступление под Аитапе, наконец, началось. Однако Макартур морем перебросил туда три сильные американские дивизии, и после 25 дней кровопролитных боёв остатки японских войск были вынуждены уйти обратно на восток.

Финальные бои

30 июля 1944 года на мысе Сансапор, где не было японских войск, была высажена американская дивизия, которая быстро построила полосу обороны и приступила к строительству новых аэродромов. Опираясь на три группы аэродромов на западной оконечности Новой Гвинеи, американцы смогли приступить к операциям против Филиппин. Задачу по ликвидации остатков японских войск на Новой Гвинее поручили австралийцам.

Источники

  • Такусиро Хаттори. Япония в войне. 1941—1945. — СПб.: Полигон, 2000. — С. 536-540. — ISBN 5-89173-085-5.
  • Б. Лиддел Гарт. Вторая мировая война. — СПб.: Terra Fantastica, 1999. — ISBN 5-7291-0260-0.

Напишите отзыв о статье "Западно-Новогвинейская кампания"

Отрывок, характеризующий Западно-Новогвинейская кампания

Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.