Западно-Сибирская крестьянская Красная армия
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: Gold; background-color: Crimson" colspan="2">  Западно-Сибирская крестьянская Красная армия </td></tr>
| |
| Войска: | сухопутные |
| Род войск: | конница, пехота |
| Формирование: | 1919 |
| В составе фронтов: | Восточный |
| Е. М. Мамонтов, И. В. Громов | |
| Зиминское восстание, Солоновский бой, Бои за Барнаул (1919) | |
Западно-Сибирская крестьянская Красная Армия — объединённое формирование красных партизан, которое вело вооружённую борьбу против войск белого Российского правительства в 1919 г. в степной зоне Алтая и прилегающих районах.
К концу 1919 года в армию входило 25 полков общей численностью около 50 тысяч человек. Армия имела на вооружении более 10 тысяч винтовок, 70 пулемётов, 11 орудий, 2 броневика, бронепоезд.
Летом 1919 г. в степном Алтае действовали разрозненные красные партизанские группы. Начало их консолидации было положено 28 августа 1919 г., когда зиминские повстанцы объединились с отрядом Е. М. Мамонтова. Главнокомандующим был избран Мамонтов, его помощником — Р. П. Захаров, начальником Главного штаба Ф. И. Архипов, его замом — И. Ф. Чеканов. В начале сентября в Солоновку прибыл руководитель партизан Каменского уезда И. В. Громов с предложением объединить силы на платформе борьбы за Советскую власть. Архипов и большинство членов его штаба согласились. Мамонтов же, под влиянием комиссара армии Романова (Богатырёва), ответил уклончиво. Но договорённость была достигнута.
7 октября 1919 г., когда в Кулундинскую степь со всех сторон двинулись каратели (Колчак, стремясь подавить партизанское движение, объявил временным районом военных действий 18 уездов Западной Сибири, в том числе весь Алтай), в с. Утичьем собрались руководители Облакома, Мамонтов и Громов со своими начальниками штабов. Там было принято решение о соединении сил. Из партизан, подчинённых Мамонтову, сформировали 5 полков:
- 1-й Алейский
- 2-й Славгородский
- 3-й Бутырский
- 4-й Семипалатинский
- 5-й Степной
Из отрядов Громова и Кузнецова:
- 6-й Кулундинский
Из отрядов Колядо:
- 7-й полк «Красных орлов»
Из отрядов А. И. Львова-Иванова:
- 8-й Бурлинский
Полки были сведены в две дивизии, обе дивизии — в корпус, который, чтобы сбить с толку колчаковскую разведку, назвали 3-м. Вопрос о главнокомандующем партизанских войск был решён оригинальным образом. Громов лучше Мамонтова разбирался в политических вопросах, мало уступал ему и в военных вопросах, был твёрже в характере. С другой стороны, Мамонтов пользовался популярностью у партизан, основанной на личном обаянии и беспримерной храбрости. П. К. Голиков предложил назначить Громова командиром корпуса, а Мамонтова — главнокомандующим армией, состоящей из того же корпуса. Комиссаром армии, по настоянию главкома, выбрали Романова (Богатырёва). Начальником штаба корпуса стал Я. П. Жигалин. При главкоме решили отдельного штаба не создавать. После победы в Солоновском бою, когда инициатива находилась в руках партизан, а их войско находилось в постоянном движении, Облаком начал реорганизацию армии. Корпус был разделён на 2, в каждом — по 2 дивизии в составе 3-4 полков. Командиром 2-го, вновь сформированного корпуса назначили Громова, 3-го — М. В. Козыря, бывшего поручика. Мамонтов остался главнокомандующим армией, Жигалин — начальником штаба, Чеканов — интендантом армии. В середине декабря 1919 г., после взятия Барнаула, по приказу командира 26-й стрелковой дивизии 5-й Красной армии корпус Громова был расформирован, партизаны до 35 лет, годные к военной службе, призваны в регулярную Красную Армию, остальные отпущены по домам.
Корпус Михаила Владимировича Козыря (Козырева) расформирован в начале 1920 г.
Источники
Энциклопедия Алтайского края: В 2-х томах. Т. 2. — Барнаул: Пикет, 1997. — ISBN 5-89637-002-4
Напишите отзыв о статье "Западно-Сибирская крестьянская Красная армия"
Отрывок, характеризующий Западно-Сибирская крестьянская Красная армия
После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
