Западно-Франкское королевство

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Западно-франкское королевство»)
Перейти к: навигация, поиск
Западно-Франкское королевство
фр. Francie occidentale
Королевство

843 — 987





     Западно-Франкское королевство после Верденского договора 843 года
Столица Париж
Язык(и) Латинский, Старофранцузский, Староокситанский, Бретонский
Религия Римско-католическая церковь
Денежная единица Солид, Триенс, Денарий, Пфенниг
Население французы, бретонцы, норманны
Форма правления Наследственная монархия
Династия Каролинги
К:Появились в 843 годуК:Исчезли в 987 году

Западно-Франкское королевство (фр. Francie occidentale) — государство на территории нынешней Франции, образовавшееся в результате раздела Франкской империи.

В 843 году внуки Карла Великого Лотарь I, Людовик II Немецкий и Карл II Лысый заключили Верденский договор о разделе Франкской империи. Лотарь, сохранив императорский титул, получил Италию и широкую полосу земель вдоль Рейна и Роны (Срединное королевство), Людовик Немецкий — земли к востоку от Рейна (Восточно-Франкское королевство), Карл Лысый — земли к западу от Рейна (Западно-Франкское королевство).

Таким образом, исконные земли франков (и многие другие территории) оказались у Лотаря и Людовика Немецкого. Карлу Лысому досталась бывшая территория Галлии, где завоеватели-франки составляли ничтожное меньшинство населения (Исключением было графство Фландрия, где франков было почти столько же, сколько и коренных жителей). При этом франки стали военной прослойкой, превратившейся затем в сословие феодалов. Основную массу населения составляли галлы, также проживало некоторое количество потомков римлян. К тому времени и те, и другие разговаривали на языке романской группы, близком к латинскому. (Вопрос о степени близости к латинскому кельтского языка — древнего первоначального языка галлов — остается дискуссионным.) Галло-романское население составило крестьянство и большую часть духовенства. Лишь во Фландрии и Лотарингии (часть которой с городом Верденом с 870 года некоторое время тоже входила в состав королевства) большинство франков вошло в состав крестьянства. Язык франков принадлежал к германской группе, но он не имел письменности. Грамотные франки писали на латинском языке. Христианство они также восприняли через посредство местного галло-романского населения. Все это способствовало тому, что уже к моменту раздела империи основная масса галльских франков утратила родной язык и перешла на язык, который в то время называли «романским», а теперь — старофранцузским. Фактически это был язык галло-романского населения, в который вошло на удивление мало франкских слов. Лишь высшая аристократия знала все три языка — латинский, франкский и «романский».

В латиноязычном сочинении историка Нитгарда есть описание «Страсбургских клятв», которые произносили в 842 году Карл Лысый, Людовик Немецкий и их войска. Воины Карла Лысого произносили клятву на старофранцузском языке (romana lingua), а воины Людовика — на франкском (teudisca lingua). Слово teudisca произошло от франкского слова tiud, означающего «народ, племя». От этого же слова позже произошло слово «Deutsch» — немецкий.

В дальнейшем ассимиляция франков галло-романским населением привела к возникновению французской народности. Слово Français (французы) первоначально означало «франкские» (например, les rois français — франкские короли, les tributaires français — франкские подданные (галлы)). Затем французами стали называть всех жителей области вокруг Парижа (ныне регион Иль-де-Франс), и лишь потом — жителей всего королевства. В нынешнем французском языке до 50 % слов заимствовано из германских языков (в основном, английского и немецкого), однако доля слов, заимствованных непосредственно из франкского, ничтожна. Тем не менее, некоторые популярные французские имена произошли от франкских королей: Шарль (Карл), Анри (Генрих), Луи (Хлодвиг, Людовик). От франков происходит и нынешнее название страны — Франция.

Между франкскими королевствами первоначально сохранялись династические связи. Они номинально все ещё входили в состав франкской «Римской империи». В частности, Карл Лысый в 875—877 годах был императором. В 884 году западно-франкские феодалы пригласили править германского короля Карла Толстого, который к тому времени уже стал императором. Но с 887 года западные франки перестали признавать верховную власть императоров.

В королевстве шел процесс феодального раздробления. Герцоги и графы стали лишь номинально подчиняться королям, а нередко и враждовали с ними. Короли обычно избирались феодалами, причем не всегда избранные короли были из династии Каролингов.

С IX-го века начались вторжения норманнов. Они плавали по Сене, Луаре и другим рекам, брали дань с местного населения, грабили франкские города, совершали походы на Париж. Иногда даже короли были вынуждены платить дань норманнам. По Сен-Клер-сюр-Эптскому договору 911 года между норманнским князем Роллоном и западно-франкским королём Карлом Простоватым было образовано графство Нормандия (вскоре оно стало герцогством). Завоеватели-норманны образовали феодальное и купеческое сословия Нормандии и усвоили язык галло-романского населения (сложился так называемый «нормандский» язык, который фактически является диалектом французского). В X веке образовалась нормандская народность, которая позднее вошла в состав французской.

Западно-франкские короли, как и восточно-франкские (то есть германские), обычно титуловали себя «король франков» (rex Francorum) или просто «король». Полные названия «rex Francorum Occidentalium» и «rex Francorum Orientalium» они употребляли, когда заключали договор друг с другом. В 962 году восточно-франкский король Оттон I Великий получил титул «император франкский и римский», а в 967 году его сын Оттон II был коронован просто как «император римский». Таким образом, титул «rex Francorum» остался западно-франкским королям.

Условно за дату превращения Западно-Франкского королевства во Францию принят 987 год, в котором умер последний король из династии Каролингов, а королём был избран Гуго Капет, основатель династии Капетингов. В официальном титуле впервые королём Франции назвался Людовик VIII в 1223 году.

Годы правления королей Западно-Франкского королевства (если явно не указано, король принадлежит к династии Каролингов):


Напишите отзыв о статье "Западно-Франкское королевство"

Отрывок, характеризующий Западно-Франкское королевство

– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.