Западный Берлин

Западный Берлин
англ. West Berlin фр. Berlin-Ouest нем. West-Berlin
Оккупированные сектора Берлина
← 1949 — 1990 →
Флаг Западного Берлина
Четыре сектора оккупации Берлина, три из которых (американский, британский и французский) после войны объединились в Западный Берлин

К:Появились в 1949 годуК:Исчезли в 1990 году

За́падный Берли́н (англ. West Berlin, фр. Berlin-Ouest, нем. West-Berlin; официальное обозначение в ФРГ и в самом Западном Берлине — Berlin (West); в ГДР — «особая политическая единица Западный Берлин», нем. besondere politische Einheit Westberlin со слитным написанием) — политическое образование, существовавшее в 1949—1990 годах на территории американского, французского и британского секторов оккупации Берлина. Западный Берлин был анклавом, со всех сторон окружённым территорией ГДР, которая де-факто включала в себя Восточный Берлин — столицу ГДР (см. Четырёхсторонний статус Берлина).

Статус

Статус Западного Берлина в период его существования определялся совокупностью четырёхсторонних договоров СССР, Великобритании, США и Франции (см. Ялтинская конференция).

На протяжении всего периода разделения Берлина представители Западного Берлина не имели права голоса в бундестаге, граждане были освобождены от воинской обязанности, а вооружёнными силами Западного Берлина являлись оккупационные войска Франции, Великобритании и США. Основной закон и федеральные законы ФРГ здесь не действовали, если их не вводила в действие Палата депутатов Западного Берлина, кроме того с 1968 года при перемещении между ФРГ и Западным Берлином через наземный и воздушный коридоры существовал паспортный контроль. Тем не менее, Западный Берлин использовал в качестве валюты немецкую марку ФРГ, выпускавшуюся Банком немецких земель, подчинённым до 1951 года оккупационным властям, а после — Федеральному министерству финансов ФРГ.

Конституция Западного Берлина была принята 1 сентября 1950 года, до этого роль конституции исполняла Временная конституция Большого Берлина 1946 года. Верховную власть в городе осуществляла Межсоюзническая комендатура. Законодательная власть осуществлялась Парламентом Берлина, избираемым населением на четыре года, исполнительная — Сенатом Берлина во главе с правящим бургомистром. Апелляционная судебная инстанция — Камерный суд (Kammergericht), суд первой инстанции — Земельный суд Берлина (Landgericht Berlin), низшее звено судебной системы — участковые суды (Amtsgericht), суд апелляционной инстанции административной юстиции — Высший административный суд Берлина (Preußisches Oberverwaltungsgericht), суды первой инстанции административной юстиции — административный суд Берлина (Verwaltungsgericht Berlin), органы прокурорского надзора — Генеральный прокурор Берлина (Generalstaatsanwalt von Berlin) и прокуратуры земельных судов. Территория Западного Берлина делилась на городские округа (Stadtbezirk), представительные органы городских округов — окружные собрания уполномоченных (Bezirksverordnetenversammlung), исполнительные органы — окружные управления (Bezirksamt), состоящие из бургомистра (buergermeister) и членов окружного управления. Силовая организация — Полицейское управление Берлина (Polizeipraesidium der Berlin).

До 1972 года существовало религиозное единство Берлина, но в 1972 году церковные районы и приходы Восточного Берлина образовали отдельную церковь.

Спортивные клубы и спортсмены Западного Берлина выступали в соревнованиях ФРГ (например, футбольная «Герта» или хоккейный «Берлинер Шлитшуклуб»). Западный Берлин имел свой телеканал — SFB1 и радиоканал — «Радио Берлин 88,8», входящие в телекомпанию SFB (Sender Freies Berlin), выделившуюся в 1953 году из телекомпании NWDR.

Возникновение

Столица Германии была занята советскими войсками в ходе Берлинской наступательной операции ко 2 мая 1945 года. По договорённости союзников, Берлин был поделён на три (с 26 июля на четыре, включая французскую) оккупационные зоны. Восточная зона, занятая советскими войсками, стала впоследствии столицей Германской Демократической Республики. В трёх западных зонах контроль осуществляли оккупационные власти США, Великобритании и Франции.

В 1948 году между СССР и западными союзниками возникли разногласия, вылившиеся в полномасштабный кризис, непосредственным поводом для которого послужила денежная реформа в Тризонии — объединении оккупационных зон США, Великобритании и Франции.

До строительства Берлинской стены граница между западной и восточной частью Берлина была открыта. Разделительная линия протяжённостью 44,75 км (общая протяжённость границы Западного Берлина с ГДР составляла 164 км) проходила прямо по улицам и домам, а также по реке Шпрее, каналам и т. д. Официально действовали 81 уличный пропускной пункт, 13 переходов на станциях метро и городской электрички. Кроме того, существовали сотни нелегальных путей. Ежедневно границу между обеими частями города пересекали по различным причинам от 300 до 500 тысяч человек.

Отсутствие чёткой физической границы между зонами приводило к частым конфликтам и массовой утечке специалистов из ГДР. Восточные немцы предпочитали получать образование в ГДР, где оно было бесплатным, а работать — в Западном Берлине или ФРГ.

Правительство Западной Германии во главе с Конрадом Аденауэром ввело в действие в 1957 году «доктрину Хальштейна», которая предусматривала автоматический разрыв дипломатических отношений с любой страной, признавшей ГДР. ФРГ категорически отвергла предложения восточногерманской стороны о создании конфедерации германских государств, настаивая вместо этого на проведении общегерманских выборов. В свою очередь, власти ГДР заявили в 1958 году о своих притязаниях на суверенитет над Западным Берлином на том основании, что он находится «на территории ГДР».

Страны советского блока требовали нейтральности и демилитаризации Западного Берлина. В свою очередь министры иностранных дел стран НАТО подтвердили в мае 1961 года намерение гарантировать пребывание вооружённых сил западных держав в западной части города и её «жизнеспособность». Лидеры Запада заявили о том, что будут всеми силами защищать «свободу Западного Берлина».

Советский дипломат Юлий Квицинский вспоминал: «Из сильного козыря в колоде карт Запада, который играл на вытеснение нас из Германии и Восточной Европы, Западный Берлин стал превращаться в его Ахиллесову пяту. Сообразил это ещё Хрущёв, который разрешил Ульбрихту закрыть границу, чем резко ограничил возможности Запада проводить через этот город наступательные операции против наших позиций в Европе».

Снабжение и жизнь

Западный Берлин был окружен со всех сторон государственной границей ГДР и снабжался из ФРГ, США, Великобритании и Франции. Снабжение города осуществлялось водным, воздушным, автомобильным и железнодорожным транспортом. Для этих целей существовали специальные транспортные коридоры через территорию ГДР, контролировавшиеся пограничниками Национальной народной армии ГДР. В истории города насчитывается несколько эпизодов, когда возникала угроза блокады Западного Берлина. В первый раз разразился так называемый Берлинский кризис 1948-49 годов, во второй раз напряжённость возникла во время возведения Берлинской стены и Берлинского кризиса 1961 года. Западный Берлин располагал несколькими электростанциями, больницами, школами, вузами, стадионами, аэропортами. Был решён вопрос и с кладбищами. Поскольку территория Западного Берлина была ограничена и не было места под новые захоронения, в городе работали крематории, а на существовавших кладбищах открыли колумбарии. Общественный транспорт включал в себя трамвайную систему (закрыта в 1967 году), городской автобус, городскую электричку и метро. После возведения Берлинской стены большая часть линий Берлинской подземки осталась в Западном Берлине, а станций городской электрички, наоборот, в Восточном.

С заключением четырёхстороннего соглашения по Западному Берлину в 1971 году положение города значительно улучшилось. Его интересы на международной арене представляла ФРГ. На границе с ГДР были возведены современные контрольно-пропускные пункты, позволившие пропускать большее количество грузов и пассажиров, дорожная инфраструктура для иностранцев, посещавших город через территорию ГДР на автотранспорте. Бонн выделял значительные средства на содержание дорог в ГДР, служивших транзитными коридорами из ФРГ в Западный Берлин. Значительно увеличилось количество туристов, посещавших город. Западный Берлин стал закупать у ГДР электроэнергию.

Изолированные в анклаве, жители города продолжали ощущать нестабильность положения. Это чувство усиливалось в связи с политическими изменениями: разрядка, сменившаяся в начале 80-х новой напряжённостью, присутствие оккупационных войск. Обсуждалось возможное вторжение армий или ракетно-ядерный удар Варшавского блока. Нередко политическое положение осложнялось вследствие побегов граждан ГДР в Западный Берлин через Берлинскую стену.

Берлинская стена

В августе 1961 года власти ГДР приступили к возведению охраняемой пограничной стены, физически отделившей Западный Берлин от ГДР. Берлинская стена стала символом холодной войны. Американский президент Кеннеди назвал её «пощёчиной всему человечеству». 138 граждан ГДР, из тех кто пытался бежать на Запад, погибли, преодолевая Берлинскую стену (перелезая через неё, делая подкопы и т. д.), около 5 тысяч человек преодолели её успешно.

Берлинский метрополитен был разделён на две независимо работающие транспортные системы. Западному Берлину отошла бо́льшая часть линий. Две из них, пересекая центр города, проходили по территории ГДР; находящиеся там станции были закрыты («станции-призраки»).

С заключением 3 сентября 1971 года Четырёхстороннего соглашения взаимоотношения между ФРГ, Западным Берлином и ГДР получили новую правовую базу. В Западном Берлине сохранялся оккупаци­онный режим. Правовая система Западного Берлина сохраняла специфику, определяемую союзническим законодательством, весьма обширным по объёму.

Объединение Берлина

12 сентября 1990 года в Москве был подписан договор «два плюс четыре» (ГДР и ФРГ + СССР, США, Великобритания, Франция), положивший начало объединению Германии. Представители Западного Берлина не участвовали в его подписании.

Официально Западный Берлин перестал существовать в 0:00 по центральноевропейскому времени 3 октября 1990 года, западная и восточная часть Берлина объединились в один город. Впоследствии единый Берлин стал столицей Германии.

См. также

• Американская зона оккупации Германии
• Советская зона оккупации Германии
• Четырёхсторонний статус Берлина
• Берлинские кризисы XX века
• Берлинская стена
• КПП Чарли
• Весси
• Осси

Ссылки

• www.bse.chemport.ru/berlin_zapadnyj.shtml
• [www.verfassungen.de/de/be/berlin46.htm Временная конституция Большого Берлина]
• [www.verfassungen.de/de/be/berlin50.htm Конституция Западного Берлина]

Отрывок, характеризующий Западный Берлин

– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.