Западный берег реки Иордан

Западный берег реки Иордан (араб. الضفة الغربية‎, ивр. ‏יהודה ושומרון‏‎, Иехуда ве-Шомрон, («Иудея и Самария») сокр. ‏יו״ש‎‏‎, или ‏הגדה המערבית‎‏‎ — «Западный берег») — регион на Ближнем Востоке, который является одной из двух частей частично признанного арабского государства Палестина (наряду с территорией сектора Газа). В настоящее время территория Западного берега разделена на три зоны: зона А (17,2 % территории) находится под полным контролем Палестинской национальной администрации (ПНА), зона B (23,8 % территории) — под гражданским контролем ПНА (гражданская власть ПНА и ответственность ПНА за общественный порядок), но под военным (охранным) контролем Израиля, зона C (59 % территории) — под полным контролем Израиля. В зоне А находятся города Вифлеем, Дженин, Иерихон, Калькилия, Наблус, Рамалла, Сальфит, Тубас, Тулькарм, 80 % территории Хеврона и другие.

Планом ООН по разделу Палестины большая часть территории Западного берега предназначалась для арабского государства.

В ходе Арабо-израильской войны 1947—1949 годов Иудея и Самария были заняты и в одностороннем порядке аннексированы Трансиорданией (Иорданией после их аннексии) в 1950 году, которая дала им название «Западный берег», чтобы различить его с восточным берегом, который был основной её территорией до войны. Арабским жителям Западного берега Иордания предоставила своё гражданство, которое у некоторых из них сохранилось до сих пор, а еврейские жители c захваченной Трансиорданией территории бежали или были изгнаны Трансиорданией в Израиль. Односторонняя аннексия была осуждена многими странами, включая большинство членов Лиги арабских государств. СССР признал законность аннексии. С точки зрения международного права Западный берег реки Иордан находился под иорданской оккупацией. Каких-либо резолюций по таким действиям Иордании, как оккупация и аннексия Западного берега Иордана, изгнание евреев, разрушение десятков синагог, и других, с 1948 по 1967 год ООН принято не было.

В ходе Шестидневной войны 1967 года территория Западного берега была занята Израилем. С 1995 года, после подписания 2–го соглашения в Осло (Осло–2) между Израилем и Организацией освобождения Палестины (ООП), части Западного берега контролируются Палестинской национальной администрацией (ПНА), созданной в результате этих соглашений.

С точки зрения Совета Безопасности ООН территория Западного берега реки Иордан находится под израильской оккупацией. С точки зрения Израиля, он «имеет права на „Западный берег“» и считает его спорной территорией до завершения переговоров. После Шестидневной войны Израиль начал создание на территории Западного берега поселений, в которых живут граждане Израиля. Совет Безопасности ООН считает создание таких поселений противоречащим международному праву и потребовал от Израиля не создавать их, Израиль с этим не согласен (см. раздел «Правовой статус территории»). При этом Израиль никогда не объявлял об аннексии территории Западного берега (кроме Восточного Иерусалима) и заявлял, что не может отвечать за соблюдение прав граждан на территориях, не контролируемых им.

Площадь Западного берега, включая Восточный Иерусалим, составляет 5640 квадратных километров, что составляет 27,1 % (в границах 1949 года) или 25,5 % (с учётом аннексированных территорий) территории Израиля.

По официальным данным, население Западного берега (включая Восточный Иерусалим) по состоянию на 2014 год составляет 2 790 331 человек, по оценке ЦРУ США на июль 2014 года — 2 731 052 человека (в том числе арабы — 83 % или около 2,267 млн человек и евреи — 17 % или около 464 тыс. человек).

Основные исторические события

• До XIII века до н. э. на территории западного берега реки Иордан располагались несколько городов-государств различных ханаанских народов.
• В течение XIII—XII веков до н. э. эти территории были захвачены еврейскими племенами и с тех пор вошли в состав Земли Израиля. Название «Иудея» получила территория отошедшая племени иудеев (в еврейской терминологии — колену Иехуды).
• В XI веке до н. э. эта территория вошла в состав объединённого Израильского царства, столицей которого вначале был город Хеврон, а затем стал Иерусалим.
• После распада объединённого Израильского царства в X веке до н. э. на его бывшей территории были созданы два царства — Иудея и Израиль. Израильские цари основали новую столицу своего царства — г. Самарию (ивр. ‏שומרון‏‎). Прилегающая к новой столице территория стала называться Самарией.
• Еврейская государственность была окончательно разрушена Римской империей в период императора Адриана во II веке н. э. после восстания Бар-Кохбы. Земля Израиля была переименована римлянами в провинцию Палестина, созвучно еврейскому названию захватчиков из-за моря (филистимляне, ивр. ‏פלישתים‏‎) проживавших в ней в прошлом.
• В течение последующих 18 веков эта территория входила поочерёдно в состав Римской Империи (до 395 года), Византийской Империи (395—614 гг. и 625—638 гг.), Арабского Халифата (614—625 гг. и 638—1099 гг.), владений крестоносцев (1099—1187 гг. и 1189—1291 гг.), Египта (1187—1189 гг.), Монгольской Империи и хорезмийцев (1244—1263 гг.), Египта (мамлюков) (1263—1516 гг.), Османской империи (1516—1917 гг.) и Британского мандата (1917—1948 гг.).

Современная история

• Согласно Плану ООН о разделе Палестины от 1947 года почти вся территория Западного берега должна была стать частью арабского палестинского государства. Оставшаяся часть (Иерусалим, Вифлеем и их окрестности) должна была стать анклавом под управлением ООН.
• В результате Арабо-израильской войны 1947—1949 годов территории Иудеи и Самарии были заняты и в апреле 1950 года в одностороннем порядке аннексированы Трансиорданией (Иорданией после аннексии), которая дала им название «Западный берег», чтобы различить его с восточным берегом, который был основной её территорией до войны. Иордания предоставила жителям Западного берега своё гражданство, которое до сих пор сохранилось у некоторых из них. Жители еврейских поселений на захваченных Трансиорданией территории бежали или были изгнаны Трансиорданией в Израиль. В 1953 году король Хуссейн провозгласил Восточный Иерусалим альтернативной столицей королевства и неделимой частью Иордании. Однако одностороннюю аннексию из всех стран мира признали лишь Великобритания и Пакистан; многие страны, включая большинство членов Лиги арабских государств, её осудили. С точки зрения международного права Западный берег находился под иорданской оккупацией.
• В 1954 году Иорданией был принят закон, предоставляющий право на гражданство всем (кроме евреев), имевшим гражданство Палестины до 15 мая 1948 года и постоянно проживавшим в Иордании с декабря 1949 по февраль 1954 гг..
• В ходе Шестидневной войны (1967) Западный берег был занят Израилем и с тех пор формально находится под его военным контролем.
• В 1988 году Иордания отказалась от своих притязаний на Западный берег в пользу будущего палестинского государства. Иордания подтвердила свой отказ от Западного берега и в 1994 году при подписании мирного договора с Израилем. При этом, отказ Иордании от территории Западного берега р. Иордан (включая Восточный Иерусалим) в чью-либо пользу не имеет юридической силы как из-за непризнания её прав на эту территорию в период оккупации, так и из-за несоответствия мирному договору между Израилем и Иорданией (1994), в главе 3 которого признано, что границы между государствами должны соответствовать границам, существовавшим в период Британского мандата без учёта изменения статуса территории, произошедшего при её переходе под военный контроль Израиля в 1967 году.
• В 1993 году между Израилем и Организацией Освобождения Палестины были подписаны мирное соглашение в Осло, в результате чего 4 мая [1994]] года была создана Палестинская национальная администрация. В течение ряда лет^{[уточнить]} 17 % территории Западного берега были переданы под её гражданский и полицейский контроль и ещё 24 % только под гражданский контроль. 59 % территории Западного берега остались под военным и гражданским контролем Израиля.
• В 2003 году Израиль начал строительство разделительного барьера.
• В августе 2005 года Израиль эвакуировал 4 поселения (Ганим, Кадим, Санур и Хомеш) из северной части Западного берега (северная Самария) согласно Плану одностороннего размежевания.

Границы

Восточную границу образует река Иордан, на западе границу образует зеленая линия (линия прекращения огня между Израилем и арабскими армиями 1949 года). Вдоль границы Западного Берега Израиль возвёл разделительный барьер. Во многих местах барьер глубоко вдаётся в территорию Западного берега и отклоняется от линии прекращения огня 1949 года. Израиль объясняет постройку барьера необходимостью защиты своего населения от непрекращающихся с 2000 года проникновений на территорию Израиля террористов-смертников. Строительство барьера вызывает активный протест со стороны палестинцев, поскольку барьер создаёт трудности для передвижения, отделяет населённые пункты друг от друга, а земельные участки от деревень, де факто отсекает в пользу Израиля значительные территории Западного берега. Некоторые палестинские города буквально оказались окружёнными барьером со всех сторон. Существование барьера является одной из причин обвинения Израиля в апартеиде.

На политических картах, издаваемых в СССР, Западный берег (в границах резолюции ООН 1947 года) с начала 60-х годов стал закрашиваться в цвета Иордании, при этом Сектор Газа (включая побережье до Ашдода, а также часть Негева вдоль границы с Египтом) и территория между Ливаном и Западным берегом (Галилея) продолжали именоваться в соответствии с резолюцией ООН территориями арабского государства. В связи с провозглашением в 1988 году Государства Палестина территория Западного берега была объявлена его частью, а на советских картах (как и нынешних российских) появились т. н. «Палестинские территории» (несмотря на признание со стороны СССР палестинского государства 18 ноября 1988 года, на картах такого государства так и не появилось, в прилагаемых к атласам таблицах со сведениями о государствах мира также отсутствуют упоминания о Палестине). Ввиду непрекращающейся конфликтной ситуации в регионе, реальные границы и статус Западного берега реки Иордан трактуются противоборствующими и сочувствующими им сторонами по-разному. Тем не менее, позиция ООН остаётся неизменной в том, что эти территории не являются территорией Израиля, а предназначены для арабского государства Палестина.

Название

Цисиордания

В большинстве романских и некоторых других языках используется новолатинское название «Цисиордания» (Cisjordan или Cis-Jordan), буквально «по эту сторону Иордана». Такое название отчасти обосновано тем, что слово «берег» мало применимо к гористой местности. Территория на противоположном берегу Иордана называется соответственно Трансиорданией и сегодня совпадает с государством Иордания.

Иудея и Самария

До появления термина «Западный берег», во времена Британского мандата в Палестине, регион именовался историческим названием «Иудея и Самария». Резолюция ООН № 181 1947 года о разделе британской подмандатной территории также упоминает часть региона Иудеи и Самарии, относя Западный берег реки Иордан к территории Арабского государства.

Израильтяне чаще всего используют историческое название «Иудея и Самария», взятое из ТАНАХа — (ивр. ‏יהודה ושומרון‏‎), применяя также сокращение «Йош» (יו"ש), но иногда (особенно когда речь идёт о международных соглашениях) используют кальку «Западный берег» (ивр. ‏הגדה המערבית‏‎ «а-гада а-мааравит»).

Западный берег реки Иордан

До 1948—1949 годов понятие «Западный берег реки Иордан» отсутствовало. После того, как в 1949 году в соглашении о перемирии между Израилем и Трансиорданией был обозначен этот регион, название «Западный берег» (англ. West Bank) стало использоваться сначала иорданцами, а затем перешло в использование в английском и многих других языках.

По мнению Й. Лейтера</span>^ru_en, «Иордания называла эти территории Западным берегом чтобы стереть лингвистическую и историческую связь территории Иудеи и Самарии с еврейским народом».

Правовой статус территории

С точки зрения Совета Безопасности ООН территория Западного берега р. Иордан находится под израильской оккупацией.

Израиль оспаривает определение территории Западного берега р. Иордан (включая Восточный Иерусалим) в качестве «оккупированной», настаивая на международном термине «спорная территория». В качестве основных аргументов в пользу этой позиции приводятся оборонительный характер Арабо-израильской войны 1948 года и Шестидневной войны (1967), отсутствие признанного международного суверенитета над этими территориями до 1967 года и историческое право еврейского народа на землю Израиля. Сходной позиции придерживается ряд израильских и зарубежных политиков и ведущих юристов.

После оккупации Израиль не предложил арабским жителям Западного берега своего гражданства и не аннексировал территорию (за исключением Восточного Иерусалима, который был официально аннексирован с предложением местным жителям гражданства), однако начал создавать там еврейские поселения. Создание этих поселений неоднократно осуждалось ООН и многими государствами мира, включая США. Израильская общественная организация «Бецелем» утверждает, что свободный вход арабов в еврейские поселения запрещён, не уточняя, что в основном, это связано с обеспечением безопасности их жителей и терактами, проведенными арабами в поселениях. Ряд источников сравнивают ситуацию на Западном берегу с апартеидом. Ряд других источников отвергают это мнение, заявляя что ограничения, наложенные на арабских жителей Западного берега связаны исключительно с безопасностью Израиля. Вопрос о статусе и продолжении строительства поселений на Западном берегу является одной из ключевых проблем в арабо-израильском конфликте. В ноябре 2009 года правительство Израиля под давлением администрации США в качестве жеста доброй воли заморозило на 10 месяцев строительство новых домов в поселениях (кроме Восточного Иерусалима). К возобновлению мирных переговоров с Палестинской администрацией этот жест не привёл, и в сентябре 2010 года, несмотря на протесты США и ряда других государств, строительство в поселениях было возобновлено.

Значительная часть Западного берега р. Иордан сегодня управляется Палестинской национальной администрацией.

Демографические данные

По палестинским официальным данным, численность населения территории Западного берега (включая Восточный Иерусалим) по состоянию на июль 2014 года составляла 2 790 331 человек, по оценке ЦРУ США на июль 2014 года — 2 731 052 человек (в том числе арабы — 83 % или около 2,267 млн человек и евреи — 17 % или около 464 тыс. человек). На территории Западного берега проживают около 341 400 еврейских поселенцев, обладающих израильским гражданством; в Восточном Иерусалиме — 196 400 израильских поселенцев.

Религиозный состав

• 80—85 % — мусульмане
• 12—14 % — иудеи
• 1,0—2,5 % — христиане (в основном православные) и прочие.

Около города Наблус (Шхем) сохраняются остатки самаритян, населявших Самарию с древности. Общая их численность — около 350 человек.

Статистические данные

• Рост населения: 1,99 % (по оценке на 2014 год, 52-е место в мире)
• Доля городского населения — 74,3 % (по оценке на 2011 год).
• Уровень рождаемости: 23,41 рождений/1000 населения (по оценке на 2014 год, 67-е место в мире)
• Уровень смертности : 3,51 смертей/1000 населения (по оценке на 2014 год, 215-е место в мире)
• Грамотность населения: 92,4 %
• Общий коэффициент рождаемости: 2,83 ребёнка/женщину (по оценке на 2014 год, 66-е место в мире)

Список городов

Поселение	Население
Хеврон	163 146
Наблус	126 132
Дженин	39 004
Тулькарм	51 300
Ятта	48 672
Модиин-Илит	48 600
Калькилия	41 739
Аль-Бире	38 202

Поселение	Население
Бейтар-Илит	37 600
Маале-Адумим	35 700
Рамалла	27 460
Вифлеем	25 266
Иерихон	18 346
Ариэль	17 700
Бейт-Джала	15 670
Бейт-Сахур	12 367

См. также

• Палестина
• Иудея
• Самария
• Округ Иудея и Самария
• Occupation of the West Bank and East Jerusalem by Jordan (англ.)

Ссылки

• А. В. Крылов, «Западный берег Иордана, или Иудея и Самария» [old.fondsk.ru/article.php?id=59 часть 1], [old.fondsk.ru/article.php?id=60 часть 2], [old.fondsk.ru/article.php?id=61 часть 3] —
  статья из электронного издания «Фонд стратегической культуры», 04—05.02. 2006
• Ilan Troen. [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/isdf/text/troen.html Jewish Settlement in the Land of Israel/Palestine] (July 2011). — на сайте «Еврейской виртуальной библиотеки» (JVL). Проверено 20 апреля 2024.

Отрывок, характеризующий Западный берег реки Иордан

– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее: