Разыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их

Разыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их
«Записка о ритуальных убийствах»; «Сведения о убийствах евреями христиан для добывания крови»; «К истории евреев»; «Об убивании евреями христианских младенцев» и другие
Обложка первого издания
Общая информация
Автор:	спорный вопрос
Оригинальная версия
Название:	Розысканiе о убiенiи евреями христiанскихъ младенцевъ и употребленiи крови ихъ
Язык:	русский
Место издания:	Санкт-Петербург
Год издания:	1844
Страниц:	153
Тираж:	10 экземпляров
Русская версия
Электронная версия в Викитеке

Разыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их (рус. дореф. Розысканiе о убiенiи евреями христiанскихъ младенцевъ и употребленiи крови ихъ; более известна как «Записка о ритуальных убийствах») — изданная в виде отдельной книги аналитическая записка, подготовленная в 1844 году по приказу министра внутренних дел Российской империи Л. А. Перовского, в которой хасидам приписывается употребление крови христиан в ритуальных целях. Хотя автором книги в ряде переизданий указан Владимир Даль, его авторство носит спорный характер.

Содержание и структура книги

Книга состоит из вступления, четырёх глав и заключения.

Во вступлении рассказывается о народном поверье, что евреи «умерщвляют мученически христианских младенцев, нуждаясь для каких-то таинственных обрядов в невинной христианской крови». Согласно книге, хотя такие поверья повсеместно и считаются предрассудком, но «беспристрастный взгляд на самые делопроизводства, бывшие в подобных случаях, убеждает несомненно в истине действительности их». В главе «Талмуд» утверждается, что Талмуд евреи истолковывают таким образом, что кровь врага необходимо испить, а «христианина евреи считают первым врагом своим». В главе «Обратившиеся евреи и писатели» цитируются различные книги евреев, которые обратились в христианство, которые якобы раскрывают тайну зачем евреям нужна кровь христиан.

Глава «Бывшие случаи злодейского изуверства евреев» содержит перечисление 134 пронумерованных случаев в хронологическим порядке «злодейского изуверства евреев». Глава разбита на 12 подглав по каждому из столетий, начиная с IV века и заканчивая XIX. Последнее по времени событие, которое описывается в книге, произошло «в текущем 1844 году». В последней главе «Дело Велижское» подробно рассказывается о велижском деле (1823—1834 гг.).

В заключении книги утверждается, что «изуверный обряд этот не только не принадлежит всем вообще евреям, но даже, без всякого сомнения, весьма немногим известен». По мнению автора записки, «он существует только в секте хасидов».

Критическая оценка книги

По своему содержанию книга является рефератом, составленным по материалам нескольких десятков польских и немецких антисемитских изданий XVII—XIX веков. Историк Владимир Хасин называет «Розыскание» «небрежной компиляцией» полных средневековых предрассудков сочинений Гаудиенты Пикульского и Яна Серафимовича.

Известный российский исследователь мистического сектантства А. А. Панченко обращает внимание на сам характер документа — фактически, это аналитическая записка, подготовленная по заказу Министерства внутренних дел, составленная, вероятно, несколькими авторами, направлена не против иудеев, а против тайных сект, в рамках ведшегося в те годы в Российской империи дискурса «сектоведения», в котором существовали свои собственные легенды о ритуальном убийстве. При этом он замечал, что «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» «…сыграло достаточно важную роль в импорте легенды о еврейском ритуальном убийстве в русский культурный обиход», а сама книга из «антисектантской» трансформировалась в «антисемитскую» в период становления русского антисемитизма в 3-й четверти XIX века.

История книги

Первое издание книги (1844)

Брошюра была издана в 1844 году Министерством внутренних дел под названием «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». Книга была выпущена ограниченным тиражом в 10 экземпляров Автор на обложке указан не был. Свободно книга не распространялась и широкой публика была неизвестна.

В архиве канцелярии министра внутренних дел сохранилось «Дело об обвинении евреев в ритуальных убийствах», которое велось с 4 марта по 9 сентября 1844 года. Согласно российскому филологу А. А. Панченко, в данном деле содержатся как корректурные листы «Розыскания…», так и его рукопись под названием «Розыскание о муче­ническом убиении Евреями христианских младенцев и о употреблении их крови», которая написана двумя почерками. Одним почерком написана основная часть текста, а вторым — внесены многочисленные вставки и поправки в текст (по мнению А. А. Панченко, первый — это почерк канцеляриста, а второй — похож на почерк В. Даля, впрочем графологической экспертизы текста не производилось).

Первые упоминания о книге (с 1863)

Впервые о существовании книги упоминается лишь в 1863 году в каталоге Чертковской библиотеки, причём указан автор этой книги — Владимир Даль, а в аннотации к ней сказано, что на самой книге имеется надпись рукой В. Даля: «Книжнице Г. А. Черткова». В 1872 году в некрологе Владимира Даля в «Русском архиве», написанным П. И. Бартеневым, объясняется, что эта редкая книга попала в Чертковскую библиотеку 28 октября 1859 года, когда Владимир Даль переселился в Москву и подарил библиотеке все свои служебные и исторические бумаги, а сам занялся составлением «Толкового словаря живого великорусского языка». Также в этом некрологе утверждается, что именно В. Даль был автором этой книги:

В 1841 году брат В. А. Перовского, товарищ министра уделов и министр внутренних дел, Лев Алексеевич убедил Даля перейти к нему на службу в Петербург. В должности секретаря и чиновника особых поручений при Перовском, Даль прослужил восемь лет, причём в товариществе с Н. А. Милютиным составлял и вводил Городовое Положение Петербурга. Современники передают, что он был, что называется, правою рукою Перовского, в достопамятное его управление министерством внутренних дел. В числе множества поручений, напечатал он тогда (1844) чрезвычайно редкие ныне книжки о скопической ереси и розыскание о убиении Евреями христианских младенцев и употреблении крови их.

В том же 1872 году, в другом некрологе В. Даля в журнале «Всемирная иллюстрация», также сообщается о существовании этого издания. Согласно некрологу, работая в качестве чиновника особых поручений при министре внутренних дел Л. А. Перовском, В. И. Даль «напечатал по службе брошюру (1844 г.): „О скопической ереси“ и другую „Об убивании евреями христианских младенцев“ — не выпущенные в публику».

В дальнейшем в биографиях В. Даля в различных справочных изданиях указывалось, что именно он автор этой книги. Например, в «Справочном словаре о русских писателях и учёных, умерших в XVIII и XIX столетиях», написанным библиографом Г. Геннади в 1876 году, в статье «Даль, Владимир Ив.» указано, что он в 1844 году написал брошюру об убиении Евреями христианских младенцев. Также об авторстве Даля говорится в биографической статье о нём в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1893), где сказано, что в 1844 году он написал брошюру «Об убивании евреями христианских младенцев».

Неудачная попытка переиздания (1869-1870)

В предисловии к изданию 1913 года рассказывается история неудачной попытки издания книги «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», ссылаясь на статью публициста Н. П. Гилярова (1875), неопубликованное предисловие П. И. Бартенева, книгу И. Лютостанского (1876) и воспоминания владельца экземпляра книги В. М. Остроглазова.

Согласно этой истории, основатель и издатель исторического журнала «Русский архив» Пётр Бартенев осенью 1869 года, заручившись согласием Владимира Даля, решил перепечатать эту книжку в своём журнале, снабдив её своим предисловием. Книга была отдана в типографию Мамонтова в Москве и должна была быть напечатана в «Русском архиве» за 1870 год (кол. 1105—1136). Книгу разрезали на части и начали набирать, но один из наборщиков типографии (еврей по национальности) «дал знать своему кагалу и, по общему совету, тот же наборщик ночью выбил стекло в типографии, влез туда, рассыпал весь набранный шрифт, находившуюся там часть разрезанных листов сочинения Даля хапнул и канул в неизвестность». Полиция его разыскивала в обеих столицах, но безрезультатно. В итоге, книга издана не была. «Сохранились лишь восемь печатных страниц из „Русского Архива“, издания 1870 года, на которых перепечатаны первые страницы из книги».

Записка В. В. Скрипицына (1878)

Впервые сама записка была опубликована для широкой публики лишь в 1878 году в газете «Гражданин» (№ 23-25, № 26 и № 27-28) князя Владимира Мещерского под названием «История евреев», причём её автор сначала указан не был и в редакционном пояснении сообщалось лишь, что он «весьма авторитетное лицо». Также там было сказано, что, в вышедшей в 1876 году, книге Ипполита Лютостанского «Вопрос об употреблении евреями-сектантами христианской крови для религиозных целей» «многие факты изложенные в настоящей записке приведены, но в неполном и даже перепутанном виде — притом без всякого указания откуда они заимствованы». После последней опубликованной части записки было добавлено следующее заключение от редакции:

Здесь оканчивается напечатанная нами без пропусков записка того авторитетного лица, о коем мы заметили в начале статьи. Теперь приводим настоящее заглавие этого первостепенной важности документа, сделавшегося уже, конечно, достоянием истории, так как он был составлен в 1844 г. Вот подлинное заглавие записки: «Сведения о убийствах евреями христиан для добывания крови. Составлено тайным советником Скрипицыным (директором департамента иностранных исповеданий), по распоряжению министра внутренних дел, графа Перовского, для представления государю императору Николаю I, наследнику цесаревичу, великим князьям и членам государственного совета».

Публикация привлекла большой общественный интерес. Так, например, во время резонансного «кутаисского дела» (1878-1879) адвокат П. А. Александров в своей защитной речи, которая потом многократно переиздавалась, активно цитировал и критиковал текст «Из истории евреев», приписываемый В. В. Скрипицыну.

Записка о ритуальных убийствах (1913)

В 1913 году, в преддверии дела Бейлиса, в продажу поступила книга «Записка о ритуальных убийствах», на обложке которой в качестве автора был указан Владимир Даль. Книга состояла из двух частей — длинного предисловия неизвестного автора об истории этой книги и основной части, содержащей «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». В книге приводилось изображение обложки издания 1844 года, а также текст «Розыскания…» был снабжён многочисленными примечаниями, в которых отмечались разногласия с изданием текста В. В. Скрипицына. В дальнейшем книга многократно переиздавалась в этой редакции под тем же названием «Записка о ритуальных убийствах» и с указанием В. И. Даля в качестве автора.

Вопрос об авторстве

Вокруг авторства книги в русском обществе возникла острая политико-идеологическая дискуссия.

Одним из наиболее вероятных авторов записки обычно называют В. И. Даля, но вопрос этот остаётся спорным. В качестве автора ряд исследователей называли директора Департамента духовных дел иностранных исповеданий тайного советника В. В. Скрипицына либо ставшего в 1844 году губернатором Волынской губернии генерал-майор И. В. Каменского, который в 1844 году составил и издал анонимную брошюру «Сведения об убийствах евреями христиан для добывания крови».

Исследуя вопрос об авторстве «Записки» писатель и публицист С. Е. Резник (бывший редактор серии «ЖЗЛ») в статье «Кровавый навет в России», опираясь на текстологический анализ, пишет, что автором этого документа был именно Скрипицын, а Далю этот труд был приписан позднее. Авторство Даля также отвергали историк С. Ю. Дудаков (он считал автором не самого Скрипицына, а кого-то из сотрудников его департамента), специалист по творчеству Даля Ю. П. Фесенко (он писал: «по небрежному стилю, по отсутствию признаков научного исследования, по абсолютной компилятивности, „вторичности“ сей „труд“ никак не может принадлежать Далю»), наиболее авторитетный биограф Даля В. И. Порудоминский.

А. А. Панченко, называя исследование Резника «наиболее развернутым, хотя и не слишком профессиональным», считает, что аргументов исследователей, отвергающих версию авторства Даля, недостаточно для окончательного решения вопроса об авторстве. По мнению самого Панченко, автором «Розыскания о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» вполне мог быть В. И. Даль, что отнюдь не говорит об его антисемитизме, хотя Даль разделял достаточно пренебрежительное отношение к евреям, характерное для многих представителей тогдашней образованной элиты Российской империи. Панченко полагает, что только вводная и заключительная части Записки, возможно, были написаны самим Далем.

Возможный запрет книги в России

В России решением Ленинского районного суда города Оренбурга от 26.07.2010 брошюра с похожим названием «Записки о ритуальных убийствах» (во множественном числе, без указания автора и выходных данных) признана экстремистской и внесена Министерством юстиции РФ в Федеральный список экстремистских материалов под номером 1494. Однозначно определить содержание запрещённого в России книжного печатного издания затруднительно, так как данное решение суда в базе данных ГАС РФ «Правосудие» и на сайте суда отсутствуют.

Издания

Без указания автора

• Розысканiе о убiенiи евреями христiанскихъ младенцевъ и употребленiи крови ихъ. Напечатано по приказанию Г. Министра Внутренних Дѣлъ. — СПб., 1844. — 153 с. — 10 экз.

Приписываемые В. И. Далю

• Даль В. И. Записка о ритуальныхъ убiйствахъ. — СПб.: Тип. Суворина, 1913. — 127 с.
• Даль В. И. Записка о ритуальныхъ убiйствахъ. — 2 изд. — СПб.: Тип. Суворина, 1914. — 127 с.
• Даль В. И. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. // Сб. «Кровь в верованиях и суевериях человечества». — СПб.: София, 1995. 480 с. ISBN 5-87316-017-1.
• Даль В. И. Записка о ритуальных убийствах. — М.: Витязь, 1995. — 110 с.
• Даль В. И. Записка о ритуальных убийствах. — М.: Витязь, 2000. — 110 с. — ISBN 5-86523-064-6.
• Даль В. И. [web.petrsu.ru/~dahl/html/pdf/ROZYSK.pdf Розысканiе о убiенiи евреями христiанскихъ младенцевъ и употребленiи крови ихъ. Напечатано по приказанию Г. Министра Внутренних Дѣлъ]. // Даль В. И. [philolog.petrsu.ru/vdahl/texts/texts.htm Полное собрание сочинений в прижизненных публикациях]. — Петрозаводск, Петрозаводский государственный университет, кафедра русской литературы и журналистики, 2001. 172 с. [Электронное издание].
• Даль В. И. Записка о ритуальных убийствах. — М.: Русская Правда, 2011. — 79, (1) с. — ISBN 978-5-86523-017-5.
• Даль В. И. Записка о ритуальных убийствах. — Тбилиси: Тбилисский государственный университет, 2013. — 68 с. — ISBN 5424127363.

Приписываемые В. В. Скрипицыну

• Свѣденiя о убiйствахъ евреями христiанъ для добыванiя крови. Составлено тайнымъ совѣтникомъ Скрипицынымъ (директоромъ департамента иностранныхъ исповеданiй), по распоряженiю министра внутреннихъ дѣлъ, графа Перовскаго, для представленiя Государю Императору Николаю I, Наслѣднику Цесаревичу, Великимъ Князьямъ и членамъ государственнаго совѣта. — СПб., 1844. [По мнению С. Резника, данное исследование 1844 года, которое в 1878 году было перепечатано в «Гражданине», представляло собой не изданную книгу, а рукопись].
• Къ исторiи евреевъ // «Гражданин», 1878, № 23 — 25, стр. 485—495; № 26, стр. 513—522; № 27 — 28. [Перепечатка исследования 1844 года «Свѣденiя о убiйствахъ евреями христiан для добыванiя крови», составленного Скрипицыным].

Экземпляры первого издания

Первое издание книги вышло в 1844 году крайне ограниченным тиражом (по одним данным, в 10 экземпляров, по другим — 15-20), причём большинство экземпляров книги было уничтожено. В связи с этим, каждый из этих экземпляров имеет большую библиографическую ценность. Известно о существовании лишь о следующих экземплярах:

• Экземпляр Бартенева-Остроглазова. Экземпляр принадлежал В. И. Далю, который подарил его П. И. Бартеневу, а тот продал его В. М. Остроглазову. После смерти Остроглазова в 1907 году вся его книжная коллекция, включая эту книгу, пожертвована библиотеке Московского университета. Эземпляр был разрезан, а потом вновь переплетён. В книге отсутствуют оригинальные страницы 73-82, посвящённые велижскому делу, но они восстановлены: стр. 73-79 переписаны рукой П. И. Бартенева, а стр. 80-82 — рукой неизвестного. На экземпляре книги имеются надписи. На переплёте рукой В. М. Остроглазова написано синим карандашом: «Рѣдчайшая книга!!! Извѣстно, что эта книжка находится только в Библiотекѣ А. Б. Лобанова-Ростовскаго. В. Остроглазовъ. 1906. X. 3», а также там имеется надпись чёрным карандашом: «Куплена сiя книга у Петра Ивановича Бартенева, который продалъ ее мне по моимъ усиленнымъ просьбамъ. Книга эта была подарена Бартеневу Далемъ. В. Остроглазовъ. 1906. X. 3». На вплетённом перед заглавием листке написано чернилами: «Книжка эта написана В. И. Далемъ, по порученiю Л. А. Перовскаго, по бумагамъ министерства внутр. дѣл (въ 1862 г. истребленнымъ въ большой пожаръ) и отпечатана чуть-ли не въ 10 только экземплярахъ. Возвратившись осенью 1869 г. изъ первой моей поѣздки в Одессу, я передавалъ В. И. Далю объ ужасах Еврейскаго усиленiя въ тамошнемъ краѣ, сообщенных мнѣ там архiеписк. Димитрiемъ. По соглашенiю съ Далемъ, вздумалъ я перепечатать эту книжку в Русском Архивѣ съ моимъ предисловiемъ. Шло печатанiе ея въ типографiи Мамонтова, какъ оттуда пришли мнѣ объявить, что еврей-наборщикъ похитилъ нѣсколько листковъ и скрылся изъ Москвы. А. И. Мамонтовъ нарочно ѣздил въ Петербургъ, чтобы достать похищенное по другому экземпляру, но не могъ найти онаго. Позднѣе я списалъ похищенное изъ экз. князя А. Б. Лобанова-Ростовскаго. Петръ Бартеневъ». На вшитых после заглавия почтовых листках бумаги рукой В. М. Остроглазова написано «Эта книжка чрезвычайно рѣдкая». На 1-й странице рукой П. И. Бартенева помечено: «„NB“. Эти заголовки набирать круп. курс. и поместить в начале абзаца». Также на экземпляре имеются отметки фамилий наборщиков, между которыми были распределены разные отделы книги: «Матюшкин, стр. 1 — 17, 51 — 62; Шибаев, стр. 17 — 50, Пахомов, стр. 63 — 72, 106 — ; Бахар… стр. 83 — 93, Пашков, стр. 93 — 106». В конце экземпляра, в виде приложения, вклеено восемь печатных страниц из «Русского Архива», издания 1870 года, на которых перепечатаны первые страницы из книги «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», а также предисловие П. И. Бартенева о деле в 1852—1853 гг. об умерщвлении в Саратове двух христианских мальчиков. Согласно электронному каталогу Научной библиотеки МГУ, в отделе редких книг и рукописей библиотеки, в архивном фонде № 33 хранится коллекция В. М. Остроглазова из 281 одной единицы хранения, однако самая ранняя книга — 1849 года.

• Экземпляр Даля в Чертковской библиотеке. Передан В. Далем в Чертковскую библиотеку 28 октября 1859 года. На книге имеется надпись рукой В. Даля: «Книжнице Г. А. Черткова». По мнению С. Е. Резника, экземпляр Остроглазова и экземпляр из Чертковской библиотеки мог быть одной и той же книгой, которую П. И. Бартенев, управлявший этой библиотекой с 1859 по 1873 годы, мог забрать себе, а потом продать В. М. Остроглазову как собственный экземпляр.

• Экземпляр Лобанова-Ростовского. Книга хранилась в коллекции князя А. Б. Лобанова-Ростовского. Известно, что именно из этого экземпляра переписывались утраченные страницы в экземпляре Бартенева-Остроглазова. После смерти князя в 1896 году большая часть его библиотеки была приобретена императором Николаем II и хранилась в Зимнем дворце, другая же часть библиотеки была продана графу В. Н. Панину. После 1917 г. книжная коллекция А. Б. Лобанова-Ростовского, находящаяся в собрании Николая II, оказалась в нескольких библиотеках страны. Значительная её часть хранится в Научной библиотеке Государственного Эрмитажа, также существенная часть собрания попала в фонды Российской государственной библиотеки (РГБ). Согласно электронному каталогу РГБ, книга «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» 1844 года издания хранится в Российской государственной библиотеке.

• Экземпляр виденный Березиным. Н. И. Березин писал: «На экземпляре виденном мною была следующая, современная изданию книги, надпись „Печатать 10 экземпляров“». Год и места издания на экземпляре не были указаны. Где и у кого Березин видел этот экземпляр книги неизвестно.

• Экземпляры Перовского. Согласно воспоминаниям О. Пржецлавского, в министерстве внутренних дел графа Л.А. Перовского оставалось не более трёх экземпляров книги. Из них, один экземпляр книги министр подарил директору департамента общих дел МВД А. А. Гвоздеву, а после смерти последнего он на короткое время попал к О. Прежцлавскому.

Литература

• Дудаков С. Ю. [belousenko.com/books/dudakov/dudakov_mif.htm «История одного мифа»: очерки русской литературы XIX—XX вв]. — М.: Наука, 1993. — 282 с. — ISBN 5-02-009738-1.
• Панченко А. А. [magazines.russ.ru/nlo/2010/104/pa7-pr.html К исследованию «еврейской темы» в истории русской словесности: сюжет о ритуальном убийстве] // Новое литературное обозрение : журнал. — 2010. — № 104. — С. 79—113. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-6365&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-6365].
• Панченко А. А. [www.nlobooks.ru/node/1027 Владимир Даль и кровавый навет] // Новое литературное обозрение. — 2011. — № 111 (5).
• Резник С. Е. [www.vestnik.com/issues/1999/1221/win/reznik.htm Кровавый навет в России. историко-документальные очерки] // Вестник. — 1999. — 21 декабря (№ 26 (233)).
• Резник С. Е. [berkovich-zametki.com/2008/Starina/Nomer4/SReznik1.php Запятнанный Даль. Мог ли создатель «Толкового словаря живого великорусского языка» быть автором «Записки о ритуальных убийствах»?] / Предисл. д-ра истор. наук С. Л. Фирсова; послесл. д-ра филол. наук П. Е. Бухаркина. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2010. — 128 с.
• Резник С. Е. [magazines.russ.ru/nlo/2011/107/re56.html Зачем же снова пятнать В. И. Даля?] // Новое литературное обозрение. — 2011. — № 107. ([www.berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer6/SReznik1.php расширенный вариант] статьи в «Заметки по еврейской истории» (июнь 2011 г. № 6 (141))
• Хасин В. В. [www.sgu.ru/sites/default/files/journals/izvestiya/pdf/2013/12/12/%D0%A5%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BD%20%D0%92.%D0%92..pdf Роль текстов свидетельских показаний в формировании сценариев «ритуальных» процессов в Российской империи в XIX веке] // Известия Саратовского университета. Серия История. Международные отношения. — Саратов: Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского., 2008. — Т. 8, вып. 2. — С. 104. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1819-4907&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1819-4907].

Ссылки

• Панченко А. А. [berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer1/APanchenko1.php Ответ С. Е. Резнику]

Отрывок, характеризующий Разыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их

– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.