Записки об Александрийской войне
«Записки об Александрийской войне» (лат. Commentarii de Bello Alexandrino; кратко — Bellum Alexandrinum) — сочинение, описывающее один из этапов гражданской войны 49—45 годов до н. э. (сентябрь 48 — август 47 года до н. э.), написанное одним из соратников Гая Юлия Цезаря. Является непосредственным продолжением «Записок о Галльской войне» и «Записок о Гражданской войне» Цезаря. Сочинение состоит из 78 глав и посвящено не только войне в Египте, но также и происходившим в это время военным действиям в Иллирии, Испании и Малой Азии.
Содержание
Авторство
Несмотря на то, что сочинение приписывалось Цезарю и распространялось вместе с его собственными работами о галльской и гражданской войнах, авторство диктатора подвергалось сомнению ещё в античную эпоху. Светоний в начале II века н. э. писал:
«Он [Цезарь] оставил и „Записки“ о своих действиях в галльскую войну и в гражданскую войну с Помпеем. Кому принадлежат записки об александрийской, африканской и испанской войнах, неизвестно: одни называют Оппия, другие — Гирция, который дописал также последнюю книгу „Галльской войны“, не завершённую Цезарем» (Божественный Юлий, 56; перевод М. Л. Гаспарова).
Поскольку какие-либо сочинения Гая Оппия не сохранились, невозможно проверить античную версию о его авторстве. Напротив, достоверно известно, что Авл Гирций написал восьмую книгу «Записок о Галльской войне» (см. цитату выше). Тем не менее, установить принадлежность ему «Записок об Александрийской войне» проблематично. В. С. Дуров, например, поддерживает авторство Гирция, основываясь на значительном сходстве стиля этой работы с восьмой книгой «Записок о Галльской войне»[1]. М. Е. Грабарь-Пассек признаёт автора этой работы неизвестным[2], хотя и упоминает о Гирции как о возможном авторе[3], одновременно указывая на обилие подробностей, выдающих очевидца похода[2]. М. Альбрехт отмечает, что Гирция не было в Александрии в разгар войны, что делает маловероятным его авторство — слишком много в сочинении личных наблюдений. Немецкий исследователь также обнаруживает различия между стилем восьмой книги «Записок о Галльской войне» и сочинений Цезаря в целом, и языком «Записок об Александрийской войне»: манера повествования более оживлённая, присутствует украшение речи с помощью обычных риторических приёмов и философских сентенций, встречаются личные размышления автора[4].
Содержание
Вступление к произведению отсутствует. Приготовления сторон (1-4); египтяне закачивают в подземные каналы с пресной водой солёную морскую воду, надеясь лишить отряды Цезаря самого необходимого (5-7); Цезарь приказывает своим солдатам вырыть колодцы (8-9); Цезарь совершает вылазку на кораблях, морская битва с египтянами (10-11); египтяне начинают сбор флота (12-13); морская битва у берегов Александрии (14-16); римляне занимают остров Фарос (17-19); стихийная битва на плотине и бегство римлян (20-21); пассаж о нравах египтян, Цезарь отпускает Птолемея XIII, который немедленно его предаёт (22-24); новая морская битва (25); Митридат Пергамский приходит с подкреплением для Цезаря в Египет (26-27); Цезарь атакует лагерь египтян и обращает их в бегство, гибель Птолемея XIII (28-31); Цезарь захватывает Александрию и оставляет трон Птолемею XIV и Клеопатре (32-33); переговоры и война понтийского царя Фарнака II против Гнея Домиция Кальвина (34-41); военные действия в Иллирии (42-47); в Дальней Испании наместник Квинт Кассий Лонгин своими действиями заслуживает всеобщую ненависть в провинции, переживает покушение и мятеж легиона (48-64); армия Цезаря приходит в Малую Азию и разбивает Фарнака (65-78).
Напишите отзыв о статье "Записки об Александрийской войне"
Примечания
- ↑ Дуров В. С. Художественная историография Древнего Рима. — СПб.: СПбГУ, 1993. — С. 43.
- ↑ 1 2 Грабарь-Пассек М. Е. Юлий Цезарь и его продолжатели / История римской литературы. — Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — Т. 1. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. — С. 269.
- ↑ Грабарь-Пассек М. Е. Юлий Цезарь и его продолжатели / История римской литературы. — Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — Т. 1. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. — С. 257.
- ↑ Альбрехт М. История римской литературы. — Т. 1. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2003. — С. 475.
Ссылки
- [ancientrome.ru/antlitr/caesar/index.htm Сочинения на сайте ancientrome.ru]
- [xlegio.ru/sources/caesar/bellum-alexandrinum/ «Записки» на сайте xlegio.ru]
- [www.thelatinlibrary.com/caes.html Сочинения на сайте thelatinlibrary.com] (лат.)
|
Это заготовка статьи о Древнем Риме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Записки об Александрийской войне
– Ты устала – постарайся заснуть.– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
