Запомните меня такой
Поделись знанием:
К:Фильмы 1987 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
(перенаправлено с «Запомните меня такой (фильм)»)
| Запомните меня такой | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Владимир Бондарев |
| Кинокомпания |
Мосфильм |
| Длительность |
133 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Запомните меня такой» — двухсерийный телевизионный фильм 1987 года.
Социальная драма режиссёра Павела Чухрая по мотивам пьесы Романа Солнцева «Мать и сын». В фильме использована музыка из произведений Бетховена.
Сюжет
Фильм начинается с видов осеннего Ленинграда. Раннее утро, пустынные улицы. За кадром звучит «К Элизе» Бетховена и голос главного героя: «Я редко бываю теперь в Ленинграде. Мы далеко живём. И вот уже несколько лет как нет мамы. Многое изменилось с тех пор в нашей жизни, да и в жизни вообще. Но чем больше проходит времени, тем чаще я вспоминаю её, наши разговоры и тот наш последний приезд».
Несколько поколений одной семьи предстают перед нами в этой картине. В центре кинодрамы — Мария Ивановна (Ангелина Степанова) — блокадница, которая волею судеб живёт в Ленинграде, с уже не молодой дочерью. Жизнь практически не изменила её принципов и убеждений.
На день рождения к ней в гости с Севера прилетает сын с двумя своими женами (нынешней и предыдущей), дочерью и внуком. Однако праздник проходит не очень радостно: бабушка видит, насколько последнее поколение её семьи далеко от тех идеалов, которые разделяет она. В конце концов она с болью и гневом рассказывает о своей молодости, хлебе, сохраненном ею со времен блокады, и сокрушается, что не на кого оставить страну.
Финальная сцена фильма: Мария Ивановна делит между членами своей семьи самое дорогое, что у неё есть — те самые 125 «блокадных» грамм хлеба, которые она хранила все эти годы.
 |
Этот раздел не соответствует рекомендациям оформления статей о произведениях искусства. Он может не содержать полного описания сюжета, включая важные сюжетные ходы и концовку. Вы можете помочь проекту, добавив эти данные. Пожалуйста, пишите текст сами, а не копируйте с других ресурсов.
|
В ролях
- Ангелина Степанова — Мария Ивановна Киреева
- Олег Борисов — Андрей, сын Марии Ивановны
- Ия Саввина — Лидия, бывшая жена Андрея
- Елена Проклова — Маша, дочь Андрея и Лидии
- Елена Финогеева — Ася, жена Андрея
- Людмила Аринина — Настя, дочь Марии Ивановны
- Антон Андросов — Олег, сын Маши (озвучил Вячеслав Баранов)
- Александра Колкунова — Таня, дочь Аси
- Михаил Глузский — Золотаревский, начальник Киреева
- Нина Ургант — Екатерина Жукова, алкоголичка
- Екатерина Жемчужная — цыганка в аэропорту
- Борис Сморчков — заместитель Киреева
- Анатолий Веденкин — продавец
- Галина Комарова — почтальон
- Галина Дёмина — общественница
- Анатолий Скорякин — сосед Марии Ивановны
- Людмила Давыдова — подруга
- Наталья Саакянц — Наталья Николаевна, соседка
- Арсен Амаспюрянц — муж соседки
- Игорь Шавлак — матрос в аэропорту
- Екатерина Зинченко — секретарь Лидии Сергеевны
- Екатерина Троян — Елена, сотрудница Маши
- Василий Кравцов — старик в очереди
Над фильмом работали
- Автор сценария: Мария Зверева
- Режиссёр-постановщик: Павел Чухрай
- Оператор-постановщик: Владимир Бондарев
- Художник-постановщик: Евгений Виницкий
- Звукооператор: Марк Бронштейн
- Монтажёр: Марина Добрянская
- Государственный симфонический оркестр кинематографии
- Дирижёр: Владимир Понькин
- Директор: Людмила Габелая
Награды
- 1987 — МКФ в Токио (Япония): Приз жюри (Павел Чухрай)
- 1987 — МТФ «Злата Прага» в Праге (Чехия): Главный приз (Павел Чухрай)
- 1988 — МТФ «Магнолия» в Шанхае (КНР): Лучшая актриса (Ангелина Степанова)
См. также
Напишите отзыв о статье "Запомните меня такой"
Примечания
Ссылки
- «Запомните меня такой» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.russiancinema.ru/films/film2270/ «Запомните меня такой»] в Энциклопедии отечественного кино
- [old.mosfilm.ru/Page.aspx?id=74cb2a38-658b-4ef0-bdfb-bee87ea3a987&movieid=3afe9196-4687-469e-8ef7-70bc7175fe26&lang=ru «Запомните меня такой»] в каталоге «Мосфильма»
- [www.tvkultura.ru/news.html?id=377526 «Запомните меня такой»] на телеканале «Культура»
| ||||||
Отрывок, характеризующий Запомните меня такой
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
