Запорожские казаки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Запоро́жские казаки́, запоро́жцы — часть казачества Поднепровья, на территории современной Украины[2][3], на 1555 год имевших ряд разрозненных военных укреплений («городки» или «сечи»[4] /засеки/)[5] и поселений (хутора, зимовники)[4] за днепровскими порогами, вне зоны юрисдикции каких бы то ни было государств (Дикое поле). Впоследствии объединились[4] в отдельную военную и государственную организацию Войско Запорожское, получившую своё наименование по названию региона проживания, места расположения главного военного укрепления, именуемого «Сечь»[3] т.е. Крепость и пребывания штаб-квартиры (центрального органа управления — коша)[4].

Позднее, в связи с образованием в конце XVI века реестрового казачьего войска, поселением части запорожского казачества на территории Киевского, Черниговского и Брацлавского воеводств, а также в связи с образованием после 1625 года в соответствии с Куруковским договором полкового устройства реестрового казацкого войска, запорожскими стали называть и реестровых казаков, не проживавших на территории Запорожья.

В дальнейшем, после восстания Богдана Хмельницкого в 1648 году под контроль Войска Запорожского и власть запорожского гетмана перешли территории Речи Посполитой, располагавшиеся на землях современной Северной и Центральной Украины. На них образовались новые казацкие полки, комплектовавшиеся из местного населения по территориально-милиционному принципу. Они дополнили полковое устройство казачьего войска, сформировав таким образом централизованную военную и административно-территориальную структуру Войска Запорожского, получившую в историографии также наименование Гетманщина. Запорожскими стали именовать всех казаков, проживавших на территории Гетманщины.





Содержание

История

Первые упоминания и происхождение

Источники говорят о существовании казаков в Крыму ещё в конце XIII столетия[6].

Слово «казак» известно с XIII[7][8]−XIV веков, оно впервые упоминается в значении «стража» в латинско-персидско-куманском (старокыпчакском) словаре 1303 года, «Codex Cumanicus»[7][9], само появление которого связывается с генуэзской колонией Кафой (современная Феодосия), гдe в 1280-x годax существовaлa миссиoнeрскaя шкoлa монахов-фрaнцискaнцев[8].

В 1308 году в Сугдее (современный Судак) упоминаются казаки, но уже в значении разбойников.[8]

В 1397 году золотоордынский хан Тохтамыш передал ордынские земли (Киевщину, Подолию, Черниговщину и часть Дикого поля) литовскому князю Витовту в обмен на защиту от Тамерлана, остальные земли[уточнить] долгое время считались ничьими, предназначенными лишь для кочевья.

Степная местность ниже днепровских порогов издавна зовётся Запорожьем (по расположению за порогами реки Днепр). Именно здесь, на границе леса и дикой степи, на стыке славянского осёдлого постоянства и разгульной жизни кочевников, зародилось и окрепло казачество, которое по району своего проживания в низовьях Днепра стали называть низовыми казаками или запорожцами, то есть живущими «за порогами» (Днепра).

Со времён распада Золотой Орды, в конце XV−начале XVI веков на днепровских островах и за днепровскими порогами в местности, нaзывaемой Вeликим Лугoм,[8] вне зоны административной юрисдикции каких бы то ни было государств начал селиться беглый люд со всей Руси (как из Великого княжества Литовского и Русского, так и из Русского государства) — так называемые «зимовики», которые жили, в основном, охотой и рыболовством[10].

Прямых указаний на запорожских казаков в источниках XIII−XV веков нет, однако, зная склонность казаков вести военный образ жизни и обычай наниматься на службу к тем или иным правителям соседних государств, приходится судить о запорожском казачестве по упоминаниям в источниках, как раз, таких государств и тому подобных образований, расположенных по соседству с Запорожьем.

Так, крымские источники второй пoлoвины XV века упоминают наряду с тaтaрами и нaёмныx казaков-стражу, и казaков-разбойников — к примеру, с сeрeдины XV века некие казaки нeсли кoнвoйную о сторожевую службу в Кaфе и другиx гeнуэзскиx кoлoнияx, a в 1474 году казaки тaтaрскoгo цaрeвичa Кaсимa, вaссaлa мoскoвскoгo цaря, oгрaбили в стeпяx купeческий кaрaвaн всё теx жe кaфинцев. При этом, как жаловались кaфинские купцы, им пoстояннo наносили убытки «стeпные дoбытчики» — их соседи (фактически, запорожские казаки)[8].

A в 1502−1504 годах крымский xaн обвиняет киевскиx и чeркaсскиx казaков в нaпaденияx нa днепрoвскиx пeрeвoзax нa егo купцов и пoслов.[11]

Впоследствии, жалобы хана на казацкие нападения становятся регулярными. По мнению Литвина, учитывая как привычно это обозначение употребляется в документах того времени, можно считать, что казаки-славяне были известны не одно десятилетие, по крайней мере, с середины XV века, возможно также, что у своих соседей из тюркоязычной (преимущественно татарской) среды запорожские казаки заимствовали не только название, но и немало других слов, примет внешности, организации и тактики, ментальности[6].

Запорожских казаков (и украинских вообще) иногда также называли в российском государстве «черкасами».[12] Правда, с этим названием разные историки ассоциировали различные значения. Так, В. Н. Татищев связывал его с «черкесами горскими»[13], а Н. М. Карамзин — с самоназванием берендеев и торков[14].

У нашего великого государя, против его государских недругов, рать собирается многая и несчётная, а строения бывает разного: …
Казаки донские, терские, яицкие бьются огненным боем; а запорожские черкасы — и огненным, и лучным.

— Описание Русского войска, данное Козимо Медичи, во Флоренции, стольником И. И. Чемодановым (посол в Венеции), в 1656 году.[15]

Вплоть до последней четверти XVI века, казачество — это способ жизни, а не социальный статус. В казачество ходили преимущественно мещане и бояре юго-западных русских земель — киевских, подольских, волынских[16].

Попытки организации запорожского казачества

Уже к началу XVI века запорожские казаки сложились в значительную военную силу, доставлявшую определенное беспокойство соседям[17]. Однако, и соседи вели себя «беспокойно». Постоянной была угроза вторжений как в московские, так и в литовские пределы со стороны крымцев.

В 1524 году, при правлении великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I, был выдвинут проект создания организованного казачьего войска, привлечённого на государственную службу Великому княжеству Литовскому и Русскому. Но из-за недостатка финансовых средств проект тогда не был реализован.

В 1533 году староста черкасский и каневский, Евстафий Дашкович, предлагал устроить в низовьях Днепра за порогами постоянную стражу тысячи в две человек, но этот план также не был выполнен.[18]

Запорожская Сечь

Примерно к этому же периоду относится первое письменное упоминание о создании в низовьях Днепра укрепленного козацкого лагеря (Сечи), оставленное польским хронистом Мартином Бельским. По его рассказу, казаки по Днепровским порогам летом занимались промыслами (рыболовством, охотой, пчеловодством), а зимой расходились по ближайшим городам (Киев, Черкассы и др.), оставляя в безопасном месте на острове в Коше несколько вооруженных огнестрельным оружием и пушками казаков. Рассказ Бельского о запорожцах позволяет сделать вывод, что объединение отдельных сечей в Запорожскую Сечь произошло, вероятно, где-то в 1530-х гг. К этому времени относит возникновение первой сечи и исследователь В. А. Голобуцкий[4]

М. Бельский представляет сведения и о размещении казацкого Коша на о. Томаковка (вблизи совр. г. Марганца Днепропетровской области), затопленного ныне водами Каховского водохранилища. Остров Томаковка (названный позже Буцким, а также Днепровским и Городище), который господствовал над окружающей местностью и был превосходным естественным укреплением, некоторые исследователи считают местом, где была основана Запорожская Сечь, ставшая центром всего казачества за порогами. Некоторые исследователи[19] датируют время существования (Томаковской Сечи) 1563—1593 гг.

Существует ещё одна точка зрения о том, что первая (достоверно известная) Запорожская Сечь была устроена ещё раньше, в 1552 году, волынским князем Дмитрием Байдой (Вишневецким) на собственные средства на небольшом днепровском острове Малая Хортица в черте современного города Запорожье (Хортицкая Сечь). Хортицкая Сечь представляла собой небольшую деревянную крепость и находилась недалеко от пастбищ Крымского ханства (р. Конские Воды /совр. Конка, Запорожской области/). Великое княжество Литовское не оказало никакой помощи Вишневецкому в строительстве крепости. Напротив, поведение Русского царства было другим — оно приняло Д. И. Вишневецкого на службу, платило ему жалование и передало ему в вотчину г. Белёв. Князь «за все это клялся животворящим крестом служить царю всю жизнь и платить добром его государству». Хортицкая Сечь просуществовала до 1557 г.

Впоследствии целый ряд сечей в низовьях Днепра просуществовал до 1775 года.

Реестровое казачество

Помнили об идеях привлечения казаков на государственную службу в интересах отражения нападений с юга и в новообразованном после Люблинской унии 1569 года польско-литовском государстве, Речи Посполитой.

2 июня 1572 г. король Сигизмунд II Август подписал соответствующий универсал, в соответствии с которым, коронный гетман Ю. Язловецкий нанял для службы первых 300 казаков. Они давали присягу на верность королю и должны были, находясь в полной боевой готовности, отражать вторжения татар на территорию Речи Посполитой, участвовать в подавлении выступлений крестьян, восстававших против панов, и в походах на Москву и Крым. Эти казаки были занесены в специальный список (реестр), подтверждавший их права и привилегии, связанные с их государственной службой. Из-за чего их называли реестроевыми (реестровцами). Так возникло «Войско Его Королевской Милости Запорожское»[20].

В сентябре 1578 года король Стефан Баторий издал указ под названием «Соглашение с низовцами». Количество реестровых казаков увеличивалось до 500 человек, а в 1583 — до 600. Реестровые казаки получили во владение городок Трахтемиров в Киевском воеводстве, где размещались войсковая скарбница (казна), архивы, арсенал, госпиталь, приют для бессемейных инвалидов. Король передал казакам клейноды (хоругвь, бунчук, булаву и войсковую печать).

Восстание Косинского

Восстание Наливайко

Участие в Смуте

  • 16051609 — запорожцы приняли участие в польской кампании Русского царства.
  • 1618 — казацкое войско во главе с Петром Сагайдачным воевало в Московском государстве. Целью похода Сагайдачного была поддержка кампании королевича Владислава.

Морские походы в Османскую империю и войны с турками

  • 1606 — казаки атаковали турецкие укрепления на Чёрном Море — Аккерман, Килию и Варну.
  • 1608 — казаки разгромили татарскую крепость Перекоп (в Перекоп татары свозили ясырь).
  • 1609 — казацкое войско прошлось войной по черноморскому побережью: казаки опустошили Аккерман, Измаил и Килию.
  • 1613 — казаки атаковали причерноморские города Крыма. В устье Днепра казаки разбили турецкий флот и захватили шесть галер.
  • 1614 — две тысячи казаков на сорока чайках доплыли до Малой Азии и взяли Синоп.
  • 1615 — казаки на 80 чайках ограбили и спалили порты Мизевну и Архиоку близ Константинополя. Османский флот пытался догнать «чайки» и был потоплен казаками в русле Дуная.
  • 1616 — две тысячи казаков во главе с Петром Сагайдачным в устье Днепра разгромили турецкую флотилию, захватив при этом десятки галер и около сотни лодок. После чего казаки напали на рынок рабов в Крыму — Кафу. В Кафе казаки ограбили местное турецкое и татарское население и освободили из неволи тысячи рабов.
  • 1620 — казаки на 150 чайках атаковали Константинополь и Варну.
  • 1621 — 40-тысячное казацкое войско во главе с Сагайдачным помогло польскому войску в битве под Хотином с османским войском.
  • 1623 — шеститысячное казацкое войско ограбило окрестности Константинополя.
  • 1625 — казацкое войско атаковало малоазийское побережье. В том же году казаки воевали в окрестностях Константинополя. Возвращаясь, казацкий флот под Очаковом разбил турецкую флотилию; казаки захватили более 20 галер.

Восстание Жмайло

Обеспокоившись массовым уходом крестьян в казаки после польско-турецкой войны 1620—1621 годов, правительство Речи Посполитой в сентябре 1625 года послало на юг Киевского воеводства войско во главе с польным коронным гетманом Станиславом Конецпольским. 1 октября правительственное войско подошло к Каневу. Казацкий гарнизон покинул город и после боя с польским отрядом под Мошнами отступил в Черкассы.

Вместе с местными казаками каневские казаки отошли к устью реки Цибульник, где собрались и другие казацкие отряды. Скоро сюда прибыли с артиллерией запорожцы во главе с Марком Жмайло. Объединившись с реестровыми казаками, Жмайло возглавил повстанческое войско.

15 октября состоялся главный бой. Повстанцы нанесли неприятелю значительный урон, но под натиском превосходящих сил должны были отступить к Курукову озеру. Попытки разгромить тут казаков не увенчались успехом и Конецпольский был вынужден начать переговоры.

5 ноября 1625 года казаки переизбрали гетмана, вместо Жмайло им стал Михаил Дорошенко, а на следующий день подписали Куруковский договор и присягнули на верность польской короне.

Куруковский договор

По Куруковскому договору казаки не имели впредь права совершать какие-либо походы (как морские так и сухопутные) без разрешения польского короля, как не имели права сами вести переговоры с соседними государствами. Казацкий реестр сокращался до 6 тысяч казаков, которые должны были исполнять обязанности пограничной стражи — из них одна тысяча должна была жить на Запорожье, а остальные пребывать на границах Киевского, Черниговского и Брацлавского воеводств в готовности исполнять указания властей. Казаки, вписанные в реестр, пользовались «казацкими вольностями»: личной свободой, правом быть судимыми своим войсковым судом, заниматься звериным и рыбным промыслами и торговлей. Казаки в реестре должны были получать денежное жалование. Казацкого гетмана назначал сейм Речи Посполитой. Те казаки, что проживают на королевских землях, остаются как были, те же, кто жил на землях духовенства или шляхты, мог остаться на них лишь с разрешения владельцев и лишь в качестве их подданных. Если же казак не соглашался подчиняться этому — то он должен был оставить эти земли в течение 12 недель.

Важным было также то, что все не вошедшие в реестр обязаны были вернуться в то общественное состояние, в котором они находились до прибытия в Запорожье.

Восстание Федоровича

В 1630 году казацкое войско во главе с Тарасом Трясило встретилось в битве с войском коронного гетмана Конецпольским. После непродолжительных манёвров и потерь с обеих сторон, был заключен мир.

Смоленская война

Восстание Сулимы

Восстание Павлюка

Восстание Острянина

Восстание Богдана Хмельницкого

После восстания Богдана Хмельницкого в 1648 году под власть запорожского гетмана перешли территории Речи Посполитой, располагавшиеся на землях современной Северной и Центральной Украины. На этих территориях были образованы новые казацкие полки, комплектовавшиеся из местного населения по территориально-милиционному принципу, которые влились и дополнили полковое устройство Запорожского казачьего войска. Таким образом сформировалась новая централизованная военная и административно-территориальная структура, получившая в историографии наименование Гетманщина, подчиненная гетману Войска Запорожского и официально именовавшаяся «Войско Запорожское».

Именно в таком качестве (и формулировке) и было принято решение Земского Собора 1 октября 1653 г. в Москве о принятии Войска Запорожского в российское подданство.[22]

В результате, запорожскими стали также именовать всех казаков, проживавших на территории Гетманщины.

Несмотря на то, что низовое казачество занимало особую роль в процессе становления Гетманата, весной 1650 года Богдан Хмельницкий пресек претензии сечевиков на какую-либо особую политическую роль в государстве[23].

Несмотря на огромную роль сечевых казаков в восстании, на Переяславскую Раду представители низового запорожского казачества приглашены не были[24]. На Раде присягу на верность русскому царю принимала реестровая казацкая старшина[25], а сечевики присягнули русскому царю где-то к концу мая[24] (а, возможно, и не присягали вовсе).

Запорожская Сечь, не входя ни в один из полков Войска Запорожского, обладала автономией в Гетманщине и напрямую подчинялась гетману. В отличие от полков Войска Запорожского, где полковников назначал гетман, Сечь сама выбирала своего кошевого атамана[24].

После перехода Гетманщины в российское подданство русский царь изменил свой титул на «Всея Великія и Малыя Россіи». С этого времени в правительственной переписке, хрониках и литературе, начало распространяться название Малая Россия (Малая Русь, Малороссия), которое также, в частности, употреблялось самим Богданом Хмельницким[26], Иваном Сирко[27] и другими представителями запорожского казачества.

Руина (1657—1687)

В ходе начавшейся в 1658 году гражданской войны в 1660 году Гетманщина разделилась на про-польскую Правобережную и про-российскую Левобережную и в каждой было установлено гетманское правление.

По Андрусовскому договору 1667 года между Речью Посполитой и Русским государством Правобережье признавалось составной частью Польши, Левобережье и Северщена — Московского царства, а Запорожье одновременно подпадало в двойное подданство московского царя и польского короля[28].

Однако, такое положение сохранялось недолго. В 1669 году Правобережная Гетманщина также разделилась на Гетманщину, находившуюся под протекцией Речи Посполитой и Гетманщину, находившуюся под Османской протекцией, просуществовавшую до 1685 года. Таким образом, с учётом Левобережной, одновременно существовало три Гетманщины.

С 1685 вновь существовали две Гетманщины — Правобережная и Левобережная прежней геополитической ориентации.

В этих условиях Войско Запорожское Низовое (Запорожская Сечь) сохраняло фактическую автономию, восстановив политическое самоуправление и превратившись в обособленное государственное управление, которое лишь номинально признавало власть гетмана.

С 1663 года Левобережная Гетманщина, обладавшая в политико-административном отношении рядом особых прав в составе Русского царства, была подконтрольна Малороссийскому приказу[29], а после смерти гетмана Скоропадского — управлялась Малороссийской коллегией[30]. В 1658 году термин «Украйна Малороссійская» официально появился в царской «Грамоте Полтавскаго полка Полковнику, Старшинамъ, Войску и всѣмъ Малороссійскимъ жителямъ» от 23 сентября[31] и затем укоренился в гетманской канцелярии и летописании. Термины «Малороссия» и «Малая Россия» употребляются в летописи Самуила Величко, хронографе по списку Л. Боболинского, «Скарбнице» Иоаникия Галятовского (1676)[32]. Так, постепенно появилось и ещё одно, нарицательное наименование Войска Запорожского — войско малороссийское[33], перенесённое впоследствии дореволюционными российскими историками на всё днепровское казачество во весь период его существования[34][35][36].

В 1704 году гетман Мазепа объединил Правобережную и Левобережную Украину и стал титуловаться «Войска Запорожского обеих сторон Днепра гетман»[37] (или «Гетман и Кавалер Царского Пресветлого Величества войска Запорожского»[38]. Мазепе также удалось подчинить себе и Запорожскую Сечь. Таким образом, единство Войска Запорожского было ненадолго восстановлено.

Запорожцы за пределами России и попытки их к возвращению в родные места (1709—1734)

Царь Петр I вплоть до его смерти не разрешал восстанавливать Сечь, хотя такие попытки были. На территории, подконтрольной Османской империи, казаки попытались основать Каменскую Сечь (1709—1711 годы).

Однако в 1711 году московские войска и полки гетмана И. Скоропадского напали на крепость и разрушили её. После этого была основана Алешковская Сечь на этот раз под протекторатом крымского хана, но и она просуществовала недолго (1711—1734 годы).

Лишь в 1733 г., когда началась война России с Турцией и крымский хан приказал запорожцам двинуться к русской границе, генерал Вейсбах, устраивавший украинскую линию крепостей, вручил им в урочище Красный Кут, в 4 верстах от старой Чертомлыцкой Сечи, грамоту императрицы Анны Иоанновны о помиловании и принятии в русское подданство. Здесь запорожцы основали Новую (Подпольненскую) Сечь и прожили до 1775 г.

Противостояние с российской властью за самостоятельное существование (1734—1775)

Задунайская Сечь (1775—1828)

После расформирования Сечи, казаки были предоставлены своей судьбе, бывшим старшинам была дано дворянство, а нижним чинам разрешено вступить в гусарские и драгунские полкиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4358 дней]. Но трём казакам Екатерина не простила прежние обиды. Петр Калнышевский, Павел Головатый и Иван Глоба за измену в сторону Турции были сосланы в разные монастыри[39]. Калнышевский на Соловках прожил до 112-летнего возрастаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4358 дней] и даже после амнистии Александра I предпочел остаться там.

5000К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4356 дней] казаков покинули пределы России и осели на землях турецкого султана, который позволил основать в дельте Дуная Задунайскую Сечь (1775—1828 гг.). На новом месте казаки конфликтовали с некрасовцами, а также участвовали в подавлении восстаний против Османской империи единоверных им православных народов Балкан (греки, болгары, сербы и т. д.).

На службе в Российской империи (с 1788)

Расформирование такой крупной воинской организации, как Запорожская Сечь принесло целый ряд проблем. Несмотря на уход части казаков за границу, около 12-ти тысяч запорожцев остались в подданстве Российской империи, многие не выдержали жесткую дисциплину регулярных армейских частей. Однако, казакам лично симпатизировал Григорий Потемкин, который, будучи «главным командиром», генерал-губернатором Новороссийского края, не мог не воспользоваться их военной силой. Поэтому было решено восстановить казачество и в 1787 г. казачьи старшины подали прошение на имя императрицы, в котором выразили желание по-прежнему служить. Александр Суворов, который по приказу императрицы Екатерины II организовывал армейские подразделения на юге России, занялся формированием нового войска из казаков бывшей Сечи и их потомков. Так появилось «Войско Верных Запорожцев» и 27 февраля 1788 г. в торжественной обстановке Суворов собственноручно вручил старшинам Сидору Белому, Антону Головатому и Захарию Чепиге флаги и другие клейноды, которые были конфискованы в 1775 году[40].

Войско Верных Запорожцев, переименованное в 1790 году в Черноморское козачье войско, участвовало в Русско-турецкой войне 1787—1792. По окончании войны, в знак благодарности от Екатерины II-й, им была выделена территория правобережной Кубани, которую они заселили в 1792-93 гг. Войско принимало активное участие в Кавказской войне и других войнах империи.

В 1828-м году, задунайские казаки во главе с кошевым Йосипом Гладким перешли на сторону России и были помилованы лично Императором Николаем I. Из них было сформировано Азовское козачье войско (1828—1860)[41]. Оно, как и исторические морские походы Запорожцев, играло роль преимущественно береговой охраны Кавказского побережья, и особенно отличилось в Крымской войне. В 1860-м году войско расформировали и казаков переселили на Кубань. Последний кошевой Задунайской Сечи, наказной атаман Азовского козачьего войска, генерал-майор Осип Гладкий похоронен на исторической родине казаков в Александровске (ныне г. Запорожье).

В этом же, 1860 году Черноморское войско объединили с двумя левыми полками (Хопёрский и Кубанский) Кавказского линейного войска в Кубанское казачье войско, которое сохранилось до начала XX в.

Одежда запорожских казаков

Основной одеждой запорожских казаков были рубашки (укр. сорочки), шаровары, шапки и жупаны.

Походной одеждой казаков были две пары шаровар, сорочка, кафтан из грубого сукна, шапка и свита[uk] с кобеняком.

В мирное время запорожцы одевались довольно богато: рубашка с шёлковыми застёжками, шаровары, красные сапоги. Поверх рубашки надевали кафтан, который мог быть шёлковым, парчовым или суконным. Кафтан подпоясывали широким шёлковым поясом, вытканным золотыми или серебряными нитями. Поверх кафтана носили свиту с разрезанными рукавами, которые, как правило, запирались на крючок и закладывались сзади под плащ, которым пользовались во время дождя. На голове запорожцы носили брыли, остроконечную меховую шапку или кобур — суконную красную шапку с бобровой опушкой. На кафтан через правое плечо на перевязи вешался самопал, за поясом — два пистолета и нож. Саблю в мирное время носили редко, только на Раду. В это же время поверх кафтана надевали стальную сетку-кольчугу. Бороду и голову брили, оставляя прядь волос в виде косы, которую закручивали за левое ухо три-четыре раза. Тяжелой обидой было взять запорожца за чуб — он был для него священным[42].

В XVIII веке казацкая одежда состояла из двух главных частей: жупана и черкески.

Жупан был достаточно облегающим и длиной до колен, чтобы не мешать быстро вскочить на коня. Его застёгивали на крючок или пуговицу у воротника и подпоясывали поясом. Традиционно жупаны шили из обычного сукна или кармазина, особого сукна малинового или тёмно-красного цвета.

Военная старши́на носила длиннополый кафтан с разрезанными рукавами без пояса, а простым казакам запрещалось носить кафтаны.

В 1763 году гетман Кирилл Разумовский подписал специальную инструкцию о казацкой одежде, согласно которой жупан должен быть суконным, тёмно-синим с красными отворотами и подпоясанный красным поясом. Под ним должен быть белый полужупан и белые штаны. Шапка с чёрной смушевой околицей и низким дном. Плащ должен был быть синим.

Войско запорожских казаков

В обиходе имеют хождение следующие синонимы названия Запорожского казачьего войска: Войско Запорожское, Запорожская Сечь, Запорожский Кош.

Под словом «Сечь», запорожцы всегда подразумевали постоянную столицу и штаб-квартиру Войска, а под словом Кош — всю контролируемую и охраняемую Войском территорию, включая кочевья, временные ставки и обычные пути движения, а также используемые запорожцами пастбища. Этим объясняются подписи на письмах «Дан на Кошу Сечи Запорожской», то есть непосредственно в Запорожской Сечи, «Дан с Коша при Буге» — то есть с временного лагеря на Буге. А под словами «Войско Запорожское» подразумевалась вся военно-территориальная совокупность казачьего войска (как военной силы, так и всего «Запорожского Коша»).

Войсковая старшина:

  • Гетман — главнокомандующий реестровым (а также, объединённым) войском Запорожским
  • Кошевой (атаман) — старший начальник на Коше (на Сечи)
  • Войсковой судья
  • Писарь — управляющий войсковой канцелярией (начальник штаба)
  • Есаул — помощник кошевого и выполняющий по специальным поручениям
  • Полковник — командующий полком
  • Сотник — командующий сотней
  • Куренной (атаман) — командующий куренём
  • Обозный — командующий артиллерией

Войсковые служители (младшая старшина):

Отношения между запорожскими казаками и донскими казаками

Возникновение казачества на южных границах бывшей Киевской Руси имеет много общего, как на территории Великого Литовского, так и Московского княжеств. В целом всё очень похоже у запорожских и донских казаков — их жизненный устрой, цели, политика. Существовали между этими двумя группами и определённые связи.

Известно, что запорожские (около 17 тыс. чел. см. Сухопутные и морские походы запорожцев) и донские казаки поддерживали Самозванцев в Смутное время. На тот момент число донских казаков доходило до 10 тыс. человек, возглавлял их донской атаман Иван Мартынович Заруцкий (впоследствии посажен на кол)[43].

Также известны следующие совместные походы донцов и запорожцев:

1622 г. Совместный поход запорожских и донских казаков в числе 700 человек на 25 судах под начальством запорожского атамана Шило к турецким берегам и овладение несколькими прибрежными населенными пунктами. Высланный из Константинополя отряд галерных судов нанес поражение казакам, захватив 18 судов и до 50 казаков.

1624 г. Совместный морской поход запорожцев и донских казаков на 150 чайках на Чёрное море и набег на побережье Турции и окрестности Босфора. Для противодействия набегу на Константинополь султаном было выслано к устью Босфора до 500 больших и малых судов и приказано протянуть через залив Золотой Рог железную цепь, сохранившуюся ещё с тех времен, когда греки запирали залив для предотвращения прохода судов киевских князей.

1625 г. Совместный поход запорожцев и донских казаков в числе 15000 человек на 300 чайках через Чёрное море на Трапезонд и Синоп. Встреченные турецким флотом в составе 43 галер под начальством капудан-паши Редшид-паши казаки после упорного боя были разбиты, потеряв 70 чаек.

1634 г. Совместное нападение донских и запорожских казаков на крепость Азов. Казаки приступом взяли наугольную башню, однако башенные стены обвалились и камни засыпали вход в город.[44]

1637 г. Запорожцы вместе с донцами участвовали в осаде и взятии крепости Азов.[45]

1638 г. Совместный морской поход запорожских и донских казаков в составе 1700 человек на 153 чайках на Чёрное море. Высланный против казаков значительный турецкий флот под начальством капудан-паши Раджаба нанес казакам поражение[46].

1641−1642 гг. Азовское сидение — героическая оборона Азова донскими и запорожскими казаками от многократно превосходящих сил турецкой армии.[44]

1669 г. Всю зиму Степан Разин шлёт гонцов к гетману Правобережной Украины Петру Дорошенко и кошевому атаману войска Запорожского Ивану Сирко — подбивает товарищей для задуманного. Чуть позже отправляет он гонцов к опальному патриарху Никону. И Сирко, и Дорошенко, и Никон будут мучиться, раздумывать, тянуть время, но Разина не поддержат. Если бы поддержали — «лопнула бы Русь, как арбуз, и вывалилась наружу совсем иная русская история»[47].

1707−1709 гг. После разгрома восстаний Разина и Булавина на Дону в 1708 на Запорожье бежало много повстанцев. Этим попытался воспользоваться украинский гетман И. С. Мазепа, перешедший на сторону шведов в Северной войне 1700−1721. Пугая казаков расправой со стороны царского правительства, Мазепа призывал их поддержать его.[4]

1773−1775 гг. После восстания Пугачева, в котором участвовали запорожские казаки, правительство, боясь того, что восстание перекинется на Запорожье, приняло решение ликвидировать Запорожскую Сечь[45].

Известно, что на всех территориях Войска Запорожского низового («на Сечи»), был курень Динский (Донской), в котором собирались выходцы с Дона. Впоследствии курень переместился на Кубань, где сейчас есть станица Динская[48].

Запорожские казаки в поэзии, прозе и художественных фильмах

Режиссёр, писатель Название Год создания Содержание
Народные песни
<center>Пісня про Байду,
Дума про козака Голоту (укр.),
Самойло Кошка (дума) (укр.),
На горі жнеці
<center>Казак Мамай
<center>Тарас Шевченко <center>Стихи из сборника Кобзарь:
[runa.6te.net/kobzar/kobzar.html#tarasova_nich «Тарасова ніч»]
[runa.6te.net/kobzar/kobzar.html#ivan_pidkova «Іван Підкова»],
«Чернець»,
[runa.6te.net/kobzar/kobzar.html#polakam «Полякам» («Ще як були ми козаками…»)]
и др.)
1839
<center>О восстании Тараса Трясило
О жизни Ивана Подковы, ставшего господарем Молдавии.
О белоцерковском (фастовском) полковнике Семёне Палие.
<center>Николай Гоголь
Тарас Бульба (повесть)
1842
Повесть о запорожских казаках, о их вере, жизненных принципах
Гулак-Артемовский
Запорожец за Дунаем (опера)
первое исполнение на сцене Мариинского театра 25 мая 1863
О жизни переселенных запорожских казаков в Османской Империи[49]
Генрик Сенкевич
Огнём и мечом (роман)
1884
Польская трактовка восстания Хмельницкого.
Спиридон Черкасенко
Приключения молодого лыцаря. Роман о казацких временах. (укр.)
1937
О событиях, предшествующих восстанию под руководством Богдана Хмельницкого
J. Lee Thompson
Taras Bulba (худ. фильм) (англ.)
1962
Голливудская версия с ковбойскими мотивами,
весьма далекая от повести Н. В. Гоголя.
В главных ролях: Юл Бриннер — Тарас Бульба, Тони Кёртис — Андрий
Сергей Омельчук (укр.)
Дорога на Сечь (худ. фильм)
1994
По мотивам роману Спиридона Черкасенка «Пригоди молодого лицаря»
Ежи Гофман
Огнём и мечом (худ. фильм)
1999
Польская трактовка восстания Хмельницкого, по мотивам романа Генрика Сенкевича Хорошие батальные сцены, костюмы, обычаи и нравы того времени.
Владимир Бортко
Тарас Бульба (худ. фильм)
2009
По мотивам одноимённой повести Н.Гоголя.

Напишите отзыв о статье "Запорожские казаки"

Примечания

  1. Илл. 210. Запорожец в XVIII столетии. // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова.
  2. [dic.academic.ru/dic.nsf/politology/1062/ Запорожская Политическая наука: словарь-справочник (Электронное учебное пособие) / Авт. и сост. Санжаревский И. И., д.пол.н., проф. — Тамбов, 2010. — 1 CD-ROM. (М.: ВНТИЦ, 2008. — № 50200800804).]
  3. 1 2 [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/131394 Запорожская Сечь // Большой Энциклопедический словарь — 2000.]
  4. 1 2 3 4 5 6 БСЭ.
  5. [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/15960 Сечь Запорожская] // Советская историческая энциклопедия : в 16 т. / под ред. Е. М. Жукова. — М. : Советская энциклопедия, 1969. — Т. 12 : Репарации — Славяне. — 972 стб.</span>
  6. 1 2 Литвин В. История Украины. — К., 2006.
  7. 1 2 [books.google.ru/books?id=CYaKBAAAQBAJ&pg=PT91&lpg=PT91&dq#v=onepage&q&f=false Андреев А., Андреев М. Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады] — ЛитРес (www.litres.ru/aleksandr-andreev/bogdan-hmelnickiy-v-poiskah-pereyaslavskoy-rady/), 16 сентября 2014. — ISBN 5457641244, ISBN 9785457641242.
  8. 1 2 3 4 5 Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок Yak117 не указан текст
  9. [books.google.ru/books?id=re8PBAAAQBAJ&pg=PA282#v=onepage&q&f=false Петкевич К. Казацкое государство // Раннее государство, его альтернативы и аналоги : Сборник статей / под ред. Гринина Л. Е., Бондаренко Д. М., Крадина Н. Н. — Волгоград: «Учитель», 2006. — 560 с. — С. 282.] — ISBN 5-7057-0946-3.
  10. [sites.google.com/site/olegdankir/Poriadnik/vse-formirovania/0vvv/vojsko/zaporozskoe-vojsko Запорожское войско // Данкир О., Кочиев Г., Ходов С., Юрив В. Казачий Порядник  (Проверено 14 апреля 2012)]
  11. Яковенко Н. Н., 1997, с. 117−118.
  12. Вернадский Г. В., [www.spsl.nsc.ru/history/vernad/vol4/vgv472.htm Кн. 4. — Гл. VII. — §.2].
  13. Татищев В. Н., 1963, Т. II. — С. 240.
  14. Карамзин, 1816—1829Т. V — Глава IV
  15. Лопатин А. «Москва» — М., 1948. — С. 57.
  16. Яковенко Н. Н., 1997, с. 118.
  17. [www.world-history.ru/countries_about/2216.html Украина в составе Польши в XVI в. Развитие украинского казачества // Сайт «Всемирная история» (world-history.ru)  (Проверено 16 апреля 2012)]
  18. Запорожская Сечь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  19. Эварницкій (Яворницкий), Т.1, Глава "Состав, основание и число славного запорожского низового товариства".
  20. [tsdea.archives.gov.ua/ru/?page=flag_ Ко Дню государственного флага Украины 23 августа 2010 года // © Сайт Центрального государственного электронного архива Украины (tsdea.archives.gov.ua) (Проверено 12 апреля 2013)]
    [books.google.ru/books?id=1E0MAQAAMAAJ&pg=PA464&lpg=PA464&dq=%22-го+Королевской+Милости+Запорожское%22&source=bl&ots=LwCb3ljO0y&sig=KIMSjK2yxwbrp3bv2P_gevL-JFY&hl=ru&ei=qLzxTa-WEoydOqq05KcD&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=9&ved=0CE4Q6AEwCA#v=onepage&q=%22-го%20Королевской%20Милости%20Запорожское%22&f=false Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Часть Третия. — М.: Типография Селивановского, 1822. — С.464.]
  21. [www.portal-slovo.ru/history/35282.php?ELEMENT_ID=35282&PAGEN_2=2 Волков В. А. Смоленская война (1632−1634 гг.) // Православный образовательный портал «Слово» (portal-slovo.ru)  (Проверено 14 апреля 2012)]
  22. [www.hist.msu.ru/ER/Etext/1653.htm Решение Земского собора о воссоединении Украины с Россией 1 октября 1653 г. // Российское законодательство X−XX вв.: в 9 т. — М.: «Юридическая литература», 1985. — Т. 3. Акты Земских соборов.]
  23. История Украины, 2008, Гл. 2., Ч. 1., С. 249.
  24. 1 2 3 Яковенко Н. Н., 1997, [history.franko.lviv.ua/PDF%20Final/Jakovenko.pdf Розділ: Дипломатія Хмельницького в пошуках виходу. Переяславська угода 1654 р., С. 233. (укр.)].
  25. Голобуцький В., 1994, Розділ XI. Хмельниччина і запорозьке козацтво  (укр.).
  26. «…Самой столицы Киева, також части сие Малые Руси нашия» — цит. по Воссоединение Украины с Россией : Документы и материалы в 3-х тт. — М.−Л.: изд-во АН СССР, 1953. — Т. III. — № 147. — С. 257.
  27. Листи Івана Сірка — К.: изд. Института украинской археографии, 1995. — С. 13 и 16.
  28. История Украины, 2008, Гл. 2., Ч. 1., С. 250.
  29. Енциклопедія, 2009, [histans.com/LiberUA/ehu/6.pdf Т. 6: «Ла-Мі». — С. 481.].— [www.history.org.ua/?termin=Malorosіysky_prikaz Горобець В. М. Малоросійський приказ].
  30. Енциклопедія, 2009, [histans.com/LiberUA/ehu/6.pdf Т. 6: «Ла-Мі». — С. 480.].— [www.history.org.ua/?termin=Malorosіyska_kolegіya Шандра С. В. Малоросійська колегія].
  31. Полное собрание законов Российской империи. [www.nlr.ru/e-res/law_r/coll.php?part=1 Собрание Первое. 1649—1825 гг. / Под ред. М. М. Сперанского. (в 45-и томах) — СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830]. — Т. 1. — С. [www.runivers.ru/bookreader/book9809/#page/495/mode/1up 466]. — № 236.
  32. Переход Богдана Хмельницкого под защиту и опеку российского царя «со всем Малороссийским панством» — Украинский хронограф по списку Л. Боболинского. «В Малой России, на Северу, близко места Чернигова» — Иоаникий (Галятовский) «Скарбница», цит. по: Русина О. В. Україна під татарами і Литвою. — Київ: Видавничий дім «Альтернативи», 1998. — С. 279.
  33. В т.ч., см. письмо стародубского жителя Суслова киевскому воеводе князю Барятинскому 1696 года, — цит. по Соловьев С. М. Исторія Россіи — М., 1962. — Т. XIV. — Кн. VII. — С. 597−598.
  34. Маркевич Н., 1842, [library.kr.ua/elib/markevich/tom1/malor3.html Т. 1., Гл. II.].
  35. Исторія русовъ или Малой Россіи. Сочиненіе Георгія Конискаго, Архіепископа Бѣлорускаго. — М.: Въ университетской типографіи, 1846. — IV + 262 + 31 + 45 с. — [izbornyk.org.ua/istrus/istrus02.htm Гл. I.]
  36. Ключевский В. О., [bibliotekar.ru/rusKluch/45.htm Лекция 45. Разд. Задачи внешней политики.; Малороссийское казачество.].
  37. Бой со шведами у местечка Клецка. Журнал С. И. Неплюева. 19 апреля 1706 г. // «Русская старина», 1891, октябрь. — С. 25−32.
  38. Маркевич Н., 1842, [library.kr.ua/elib/markevich/tom4/malor_7.html Т. 4., XLI. Письма Гетмана Мазепы к Государю.].
  39. Шамбаров Валерий. Казачество. История вольной Руси. — Алгоритм Экспо, 2007. — ISBN 987-5-699-20121-1.
  40. [knsuvorov.ru/materials/chuhlib.html Чухлиб Тарас. Александр Суворов в Украинской истории // Сайт «Александр Васильевич Суворов» (knsuvorov.ru)  (Проверено 16 апреля 2012)]
  41. [narodna.pravda.com.ua/history/473b3095c2871/Герасимчук Анатолий. В степь донецкую из-за Дуная шли казаки… // «Народна правда» (narodna.pravda.com.ua) — 14.11.2007.]
  42. Срезневский И. И. Запорожская старина. — Ч. 1. — Кн. 1 / И. И. Срезневский. — Харьков: Университетская тип., 1833. — 78 с.
  43. Савельев Е. П., 1913, [passion-don.org/tribes/tribes_8.html Гл. VIII. Смутное время и казаки. Начало ХVІІ века].
  44. 1 2 Тихонов Ю. А. Азовское сидение // «Вопросы истории» — 1970, август. — № 8. — C. 99−110.
  45. 1 2 Никифоров Ю. А. Россия: Иллюстрированная энциклопедия — ISBN 5-373-00239-9.
  46. [militera.lib.ru/h/boevaya_letopis_flota/05.html Боевая летопись русского флота: Хроника важнейших событий военной истории русского флота с IX в. по 1917 г. (Коллектив авторов) — М.: Воениздат МВС СССР, 1948. — Ст. «Походы запорожских и донских казаков на Чёрном и Азовском морях в XVI−XVII в.»]
  47. Прилепин З. «Terra tartarara: Это касается лично меня» — М.: АСТ, Астрель, 2009. — 224 с. — ISBN 978-5-17-058382-9.
  48. [media-kuban.ru/Tribyna/information/Stranitsyi_istorii__Dinskogo_rayona Козаченко Б. «Страницы истории Динского района» // газета «Трибуна», Портал СМИ Краснодарского края «Медиа Кубань», 20.08.2009.]
  49. Антонович Д. В. Триста років українського театру. 1619−1919 — Прага, 1925. — С. 131−132.  (укр.)
  50. </ol>

Литература

  • Запорожская Сечь / Голобуцкий В. А. // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • Вернадский Г. В. [www.spsl.nsc.ru/history/vernad/index1-5.html История России − в 5-и кн.]. — США, 1943−1968.
  • Голобуцький В. [litopys.org.ua/holob/hol.htm Запорозьке козацтво]. — Київ, 1994. — 380 с. (укр.)
  • [histans.com/LiberUA/ehu/6.pdf Енциклопедія історії України. У 10 т.] / Інститут історії України НАН України. Редкол В. А. Смолій та ін. — Київ: «Наукова думка», 2009. — 5000 экз. — ISBN 978-966-00-1028-1. (укр.)
  • [www.history.org.ua/?litera&kat=4&id=20 История Украины: научно-популярные очерки / Институт истории Украины, НАН Украины. Колл. авт. Под ред. В. А. Смолия.] [histans.com/LiberUA/978-5-373-02355-9/978-5-373-02355-9.pdf]. — К.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. — 1070 с. — ISBN 978-5-373-02355-9.
  • Карамзин Н. М. История государства Российского. — СПб.: Тип. Н. Греча, 1816—1829.
  • Маркевич Н. [library.kr.ua/elib/markevich/ История малой России — М.: Издание книгопродавца О. И. Хрусталева, в типографии Августа Семена, при Императорской Медико-Хирургической Академии, 1842].
  • Савельев Е. П. [passion-don.org/tribes.html Племенной и общественный состав казачества (исторические наброски)] // «Донские областные ведомости». — 1913.(11.06−29.12) — № 125−278.
  • Сапожников И. В. [www.academia.edu/13451193/Запорожские_и_черноморские_казаки_в_Хаджибее_и_Одессе._1998 Запорожские и черноморские казаки в Хаджи-бее и Одессе (1770−1820-е годы). — О., 1998.] — 272. соавтор Сапожникова Г. В.
  • Татищев В. Н. .Собрание сочинений. В 8 т. — М.−Л.: Наука, 1962−1979. (переизд.: М.: Ладомир, 1994.)
  • Эварницкій Д. І. Исторія запорожскихъ козаковъ: в 3-хъ т. — СПб.: 1892−1897.;</br>Яворницький Д. І. Історія запорізьких козаків: у 3-х т. / З російської переклав Іван Сварник. — Львів: «Світ», 1990; К.: «Наукова думка», 1991. (укр.);</br>Яворницкий Д. И. История запорожских казаков: в 3 т. — М.; [www.cossackdom.com/book/bookyvor/ К.: «Наукова думка»], 1990. (рус.).
  • Яковенко Н. Н. [history.franko.lviv.ua/PDF%20Final/Jakovenko.pdf Нарис історії України з найдавніших часів до кінця ХVІІІ ст]. — Київ: «Генеза», 1997. — 380 с. (укр.)

Ссылки

  • [www.academia.edu/13703830/Хаджибей_-_Одеса_та_українське_козацтво_Hadzhibey_-_Odessa_and_Ukrainian_Cossacks_._1999 Хаджибей - Одеса та українське козацтво. 1999]

Отрывок, характеризующий Запорожские казаки

– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.