Запорожский марш

Запоро́жский марш (укр. Запорозький марш) — народное музыкальное произведение, которое сохранил и воспроизвел бандурист Евгений Адамцевич. Это произведение известно в обработке Виктора Гуцала, объединившего марш с песней про Дорошенко и Сагайдачного («Ой, на горі та женці жнуть»).

Авторство

Общепризнано, что автором «Запорожского марша» является Евгений Адамцевич. Это в частности подтверждает и переписка с бандуристом О. А. Правдюка. В одном из писем к нему Адамцевич писал :

Тепер відносно Запорізького маршу.

1926 року я почув мелодію, першу частину від кобзаря Положая Івана Кириловича, другу частину – мажорну сам склав, і з’єднавши до

купи, дав назву Запорізького маршу.

Кроме того именно Евгений Адамцевич впервые исполнил его на публике в 1969 году на концерте в Киевском оперном театре имени Тараса Шевченко.

Очевидцы так описывали концерт:

В невероятном влечении сердца за мелодией люди вставали с мест. Разразился еще неслыханный под этим сводом гром аплодисментов.

Мне трудно рассказать, что было после первого исполнения «Запорожского марша». Скажу лишь, что старый Адамцевич выполнил его по требованию публики трижды. Так была нарушена договоренность не выполнять более двух произведений. И никто из кобзарей-побратимов не упрекал Адамцевича, что он трижды повторил свой номер. И хотя его музыка была бессловесная, но вслушиваясь в мелодию «Запорожского марша», уже никто из исполнителей не настаивал на том, чтобы петь сверх программы.

Стало понятно: произошло что-то чрезвычайное. Над заколдованным залом вспыхнуло и погасло прекрасное мгновение, которое повторить, задержать никто не сможет [history.sumynews.com/istorichni-obrazi-v-mistetstvi/item/321-romenskij-kobzar-evgen-adamtsevich.html 1].

Аранжировка

Евгений Адамцевич выполнял марш очень выразительно, энергично, вкладывая все своё мастерство и эмоциональную образность. Но из-за того, что играл пучками, не хватало звонкости. Дирижер Государственного оркестра Виктор Гуцал вспоминал:

«Я понял, что такое произведение должно звучать масштабно и величественно. Написать новый марш на основе старого стало для меня первостепенной задачей» [www.personal-plus.net/189/1206.html 2].

12 апреля 1970 оркестр впервые исполнил обработку этого марша. Художественный руководитель и дирижер Яков Орлов повторил произведение на бис несколько раз.

Исполнение «Запорожского марша»

«Запорожский марш» стал звучать на митингах во время перестройки в конце 1980-х годов. Под звуки марша собирались депутаты в Верховной Раде на Украине. В аранжировке для военного оркестра С.Творуна является одним из основных маршей ВСУ. «Запорожский марш» вошел в репертуар многих оркестров народных инструментов, включая Украинский Национальный оркестр народных инструментов.

«Запорожский марш» неоднократно использовался в музыкальных художественных пьесах, мультипликационных фильмах, в современных новогодних и других праздничных телевизионных постановках с участием звезд шоу-бизнеса, в операх и опереттах.

Ссылки

• [noni.org.ua/zmi/khreshchenii-batko-«zaporozkogo-marshu» «Крестный отец Запорожского марша» (укр)]

Примечания

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Запорожский марш

Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.