Запрет на литовскую латиницу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Запрет на литовскую латиницу был наложен после польского восстания 1863—1864 гг. 6 (18) сентября 1865 года К. П. Кауфман, назначенный генерал-губернатором Северо-Западного края и командующим войсками Виленского военного округа, приказал запретить печать литовских изданий «латинско-польскими буквами». Это привело к возникновению движения книгонош, которые преследовались властями.

7 мая 1904 года русское правительство всё-таки было вынуж­дено отменить запрет на литовскую печать латинским алфавитом (сейчас этот день отмечается как День возвращения печати, языка и книги — лит. Spaudos atgavimo, kalbos ir knygos diena).

За период с 1889 по 1904 год было изъято 234 тыс. экз. перевезённых из соседней Пруссии изданий на литовском языке, а всего за время действия запрета за его нарушение было задержано 3047 человек, часть из них — неоднократно. Свыше 160 человек были высланы из мест прожива­ния, некоторые из них в Сибирь, а около 40 человек были наказаны различными сроками тюремного заключения.



См. также

Напишите отзыв о статье "Запрет на литовскую латиницу"

Ссылки

  • [www.countries.ru/?pid=1611 Книгоноши]
  • [www.spaudos.lt/Daraktoriai/Rusiska_santrauka_katalogo.htm Запрет на литовскую печать]

Отрывок, характеризующий Запрет на литовскую латиницу

Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.