Зархи, Александр Григорьевич

Александр Зархи
Имя при рождении:	Александр Григорьевич Зархи
Место рождения:	Санкт-Петербург Российская империя
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист,
Награды:

Алекса́ндр Григо́рьевич Зархи́ (5 (18) февраля 1908, Санкт-Петербург — 27 января 1997, Москва) — российский и советский драматург, кинорежиссёр, сценарист. Народный артист СССР (1969), Герой Социалистического Труда (1978). Лауреат двух Сталинских премий (1941, 1946). Член КПСС с 1948 года.

Биография

Александр Зархи родился в Санкт-Петербурге; его отец был владельцем Типографии Г. И. Зархи на улице Симеоновской, 3. В юности будущий режиссёр работал в типографии «Омега» С. Зархи. В 1927 году окончил Ленинградский техникум экранного искусства. Затем, в 1927—1928 годах, учился в Ленинградском Пролеткульте на киноотделении.

Начиная с 1929 года Зархи работал совместно с Иосифом Хейфицем на ленинградской кинофабрике «Совкино» (ныне «Ленфильм»). В 1930 и 1931 годах 1-я комсомольская постановочная бригада фабрики «Совкино» выпустила первые их совместные фильмы «Ветер в лицо» и «Полдень». Работал на киностудиях Ташкента, Тбилиси, Баку, Минска. С 1955 года — режиссёр к/с «Мосфильм».

Член СП СССР (1947). Член СК СССР (1957).

Умер Александр Зархи 27 января 1997 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 10).

Фильмография

Совместно с И. Е. Хейфицем

• 1930 — Ветер в лицо
• 1931 — Полдень
• 1933 — Моя Родина
• 1935 — Горячие денёчки
• 1936 — Депутат Балтики
• 1939 — Член правительства
• 1942 — Его зовут Сухэ-Батор
• 1944 — Малахов курган (совместно с С. И. Деревянским)
• 1945 — Разгром Японии
• 1946 — Во имя жизни
• 1948 — Драгоценные зёрна
• 1950 — Огни Баку (совместно с Р. А. Тахмасибом)

Режиссёр

• 1952 — Павлинка
• 1955 — Нестерка
• 1957 — Высота
• 1959 — Люди на мосту
• 1962 — Мой младший брат
• 1967 — Анна Каренина
• 1973 — Города и годы
• 1976 — Повесть о неизвестном актёре
• 1980 — Двадцать шесть дней из жизни Достоевского
• 1986 — Чичерин (совместно с Н. И. Парфёновым)

Признание и награды

• Международная выставка декоративных искусств в Париже (1937, Гран-при, фильм «Депутат Балтики»)
• Сталинская премия второй степени (1941) — за фильм «Депутат Балтики» (1936)
• Венецианский кинофестиваль (1946, Латунная медаль за фильм «Депутат Балтики»)
• Сталинская премия первой степени (1946) — за фильм «Разгром Японии» (1945)
• Кинофестиваль в Карловых Варах (1957, Главный приз, фильм «Высота» (1957)
• Международный кинофестиваль в рамках VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов (1957, Золотая медаль, фильм «Высота»)
• Всесоюзный кинофестиваль (1958, Особый приз, фильм «Высота»)
• Народный артист СССР (1969)
• Герой Социалистического Труда (1978)
• орден Ленина (1978)
• три ордена Трудового Красного Знамени
• медали

Сочинения

Проза

• О самом главном (Заметки кинорежиссёра). М., 1964.
• Когда опустится занавес. М., 1979. В соавт. с В. А. Валуцким.
• Автобиографический очерк. М., 1966.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10581 Зархи, Александр Григорьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Зархи, Александр Григорьевич

– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.