Засада в Поповом поле

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Засада в Поповом поле
Основной конфликт: Народно-освободительная война Югославии
Дата

6 марта 1944

Место

около Требине, Независимое государство Хорватия

Итог

успех партизанской засады

Противники
Югославия Югославия Третий рейх Третий рейх
Командующие
неизвестно капитан Шпорер
Силы сторон
Партизанский батальон имени Михайло Чузулана (Южногерцеговинский партизанский отряд, 29-я герцеговинская дивизия) 3-я рота 1-го батальона 369-го пехотного полка (369-я хорватская пехотная дивизия)
Потери
3 человека 58 человек

Засада в Поповом поле (серб. Заседа у Поповом пољу) — успешная засада югославских партизан, организованная 6 марта 1944 года у железнодорожной станции Грмляни города Требине. Бойцы партизанского батальона имени Михайло Чузулана из Южногерцеговинского партизанского отряда 29-й герцеговинской дивизии НОАЮ подорвали рельсы, по которым должен был проехать немецкий поезд, перевозивший личный состав 3-й роты 1-го батальона 369-го хорватского пехотного полка. Локомотив и первый вагон упали в озеро, а по солдатам, оставшимся в других вагонах, батальон открыл огонь на поражение. В течение часа было убито 58 хорватских бойцов вермахта из 369-й хорватской дивизии[1][2], партизаны потеряли 3 человек убитыми[3].





Предыстория

20 февраля 1944 года 5-й горный корпус СС начал переброску в Герцеговину 369-й хорватской легионерской дивизии заместо 7-й горной дивизии СС «Принц Ойген» . 1-й батальон 369-го полка в ходе передислокации добирался сначала маршем, а затем по железной дороге из Зеницы в Требине. Командир батальона капитан Шпорер докладывал:

После крупных операций в январе в области Коньиц — Рама — Ябланица батальон около 20 января вернулся в Зеницу. В феврале он снова недолго побывал в Бусоваче, где отбил несколько нападений. В конце февраля пришёл приказ о передислокации. Мы прошли маршем через Киселяк — Хаджичи — Тарчин — Иван-седло — Коньиц до Мостара и были распределены там по трём поездам[1].

3-я рота, переброшенная вторым поездом 6 марта, попалась в засаду в Поповом поле, которую организовал Южногерцеговинский партизанский отряд. Отряд в то время насчитывал около 400 человек[4], которые в марте 1944 года занимались активно диверсиями на территории Южной Герцеговины, разрушая пути сообщения:

  • 2 марта у моста близ Полицы была перебита охрана после нападения батальона имени Михайло Чузулана.
  • 3 марта у железнодорожной станции Дикличи было подорвано 250 метров рельс силами батальона имени Раде Правицы. В 7 часов был остановлен бронепоезд из Дубровника, по которому батальон открыл огонь. Данных о потерях не поступало.
  • 3 марта у села Маслина бойцы батальона имени Марко Михича подорвали немецкий грузовик.
  • 6 марта у железнодорожной станции Грмляни в засаду, подготовленную бойцами батальона имени Михайло Чузулана, попал поезд, перевозивший бойцов 369-й хорватской дивизии[3].

Сражение

6 марта батальон имени Михайло Чузулана, расправившись с первым поездом, на второй железнодорожной линии подготовился встретить поезд, перевозивший солдат 1-го батальона 369-го пехотного полка из Мостара в Требине. Поезд наехал на мину и после взрыва остановился на самом конце рельс. Партизаны открыли ответный огонь по солдатам, засевшим в поезде. Выжившие бойцы вермахта отступили к станции Завала, где им оказал помощь итальянский фашистский легион «Сан-Марко», обеспечивавший безопасное передвижение из Дубровника. Усиленные итальянскими частями, солдаты 3-й роты 369-го полка нанесли контрудар, отбросив партизан, и забрали как раненых, так и тела убитых. Со слов командира роты, капитана Шпорера, за час немцы недосчитались 58 человек убитыми:

Утром 6 марта у Завалы (на перегоне Меткович—Требине) второй транспорт был атакован. Поезд наехал на мину, локомотив и первый вагон съехали вниз по крутой насыпи в озеро (Попово поле в разные времена года может быть затоплено)[1]. В это же время по неподготовленным солдатам открыли с одной стороны огонь из пулемётов, а с другой, со стороны насыпи, закидали гранатами. Царила полная растерянность. Личный состав отступил назад к железнодорожной станции Завала. Там к ним пришли на помощь итальянцы из легиона «Сан-Марко», которые расположились в Равно и охраняли перегон Меткович—Дубровник. Вместе с ними мы снова отправились к поезду, где итальянский врач подобрал всех раненых и забрал тела убитых. Это нападение стоило, как мне известно, жизни 58 солдатам. Спустя два дня превосходящие силы прибыли на третьем транспорте в боевой готовности в Требине. Там батальон оставался до начала октября и охранял вместе с четниками область[1].

Согласно данным батальона имени Михайло Чузулана, немцы потеряли всего убитыми, ранеными и пленными 118 человек (10 человек попали в плен). В качестве трофеев достались 2 пулемёта, 5 автоматов, 15 пистолетов и 40 винтовок с огромным количеством боеприпасов. Были уничтожены локомотив и 4 вагона, а транспортное сообщение прекратилось на трое суток. Батальон потерял 3 человек убитыми[3].

Последствия

Чтобы обеспечить безопасную перевозку войск и транспортную связь, штаб 5-го корпуса СС объявил о начале 13 марта операции «Фойерштосс» (нем. Unternehmen Feuerstoss). Группа атаки в лице 1-го батальона 14-го полка СС (усилен карательной и противотанковой ротами и Требиньской четницкой бригадой) разделилась на две колонны и вышла к линии Хум — Равно, где итальянский 49-й фашистский легион и по две роты домобранцев и усташей развернулись в заградительные позиции, чтобы не позволить партизанам отступить. Силы Южногерцеговинского партизанского отряда уступали противнику по численности в 10 раз, и через три дня на помощь к отряду подошла 11-я герцеговинская бригада, что вынудило немцев прекратить операцию. 17 марта 1-й батальон 14-го полка СС отправился в Рогатицу.

Напишите отзыв о статье "Засада в Поповом поле"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 Franz Schraml, pp. 81
  2. Хронологија НОР-а, март 1944.
  3. 1 2 3 Данило Комненовић, Мухарем Кресо, II дио - VII глава
  4. Извјештај штаба Јужнохерцеговачког НОП одреда од 8. III 1944, Зборник докумената и података о народноослободилачком рату југословенских народа-а, том IV, књ. 23, док. 30 - Војноисторијски институт, Београд

Литература

  • [www.znaci.net/00001/39_12.htm Данило Комненовић, Мухарем Кресо: 29. ХЕРЦЕГОВАЧКА ДИВИЗИЈА] - Војноиздавачки завод, Београд 1979 II дио - VII глава - Активност 11. бригаде и партизанских јединица у јужној Херцеговини
  • [www.znaci.net/00001/53.htm ХРОНОЛОГИЈА НАРОДНООСЛОБОДИЛАЧКОГ РАТА 1941-1945], Војноиздавачки завод, Београд 1964.
  • [www.znaci.net/00001/180.htm Franz Schraml: KRIEGSSCHAUPLATZ KROATIEN], Kurt Vowinckel Verlag, Neckargemünd 1962.
  • Бошњак Љубомир. [www.znaci.net/00001/135.htm ДИВЕРЗАНТСКА ДЕЈСТВА У НАРОДНООСЛОБОДИЛАЧКОМ РАТУ 1941-1945]. — Београд: Војноисторијски институт, 1983.


Отрывок, характеризующий Засада в Поповом поле

Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.