Заславский, Владислав Доминик

Владислав Доминик Заславский-Острожский польск. Władysław Dominik Zasławski-Ostrogski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Владислав Доминик Заславский. Портрет кисти Варфоломея Стробеля</td></tr>
Ординат Острожский
1629 — 1656
Предшественник:	Александр Заславский
Преемник:	Александр Януш Заславский
Воевода сандомирский
1645 — 1649
Предшественник:	Ежи Оссолинский
Преемник:	Владислав Мышковский
Воевода краковский
1649 — 1656
Предшественник:	Станислав Любомирский
Преемник:	Владислав Мышковский
Рождение:	1616(1616) Заслав
Смерть:	5 мая 1656(1656-05-05) Старое Село
Род:	Заславские
Отец:	Александр Заславский
Мать:	Евфросинья Острожская
Супруга:	1) Софья Лигежанка 2) Катажина Собеская
Дети:	Александр Януш и Теофила Людвика

Князь Владислав Доминик Заславский-Острожский (польск. Władysław Dominik Zasławski-Ostrogski, 1616 — 5 мая 1656) — польский магнат, предпоследний представитель княжеского рода Острожских (точнее, их младшей ветви — князей Заславских). 3-й ординат Острожский (1629—1656), конюший великий коронный с 1636 года, воевода сандомирский (1645—1649) и краковский (1649—1656). Староста луцкий (1639—1653), региментарий коронных войск (1648).

Сын воеводы брацлавского и киевского, князя Александра Янушевича Заславского (1577—1629), и Евфросиньи Острожской (ум. 1628).

Биография

Унаследовав от своего деда, каштеляна краковского князя Януша Острожского и отца, воеводы киевского князя Александра Заславского, острожскую ординацию, Владислав-Доминик Заславский стал богатейшим землевладельцем Речи Посполитой, уступая в этом отношении только Станиславу Любомирскому. Своей резиденцией он избрал изрядно перестроенный после казацких набегов Старосельский замок, изначально призванный защищать подступы ко Львову со стороны Берладского шляха.

В 1639 году князь Владислав Заславский во главе значительного военного отряда прибыл на сейм в Варшаву. Владея огромным количеством имений, Заславский имел возможность содержать большое надворное войско. Так, в походе в 1646 году против крымских татар он выставил конный отряд из восьмисот человек. В 1649 году боях с восставшими казаками и крестьянами под Дубном действовали 12 княжеских хоругвей, в которых было около 1200 воинов.

В 1636 году князь Владислав Заславский получил должность великого конюшего коронного. В 1639 году ему было передано во владение луцкое староство. В 1645 году Владислав Доминик Заславский был назначен воеводой сандомирским.

Во время народного восстания на Украине под предводительством запорожского гетмана Богдана Хмельницкого князь Владислав Доминик Заславский на стороне короля принял участие в Берестецком сражении, командовал польскими войсками в битве под Пилявцами. Несмотря на это, Хмельницкий предписывал казакам не трогать владений князя, прозванного теми за изнеженность и лень «периной».

В июне-июле 1648 года при поддержке канцлера Ежи Оссолинского воевода сандомирский князь Владислав Доминик Заславский был избран на сейме региментарием (временным главнокомандующим) польско-шляхетского ополчения для подавления казацко-крестьянского восстания на Украине. Его товарищами были назначены великий подчаший коронный Николай Остророг и великий хорунжий коронный Александр Конецпольский. В июле-августе 1648 года главный региментарий Владислав Заславский собрал шляхетское ополчения под Глинянами в Галиции. Другой крупный украинский магнат и воевода русский Иеремия Вишневецкий, враждовавший с Заславским, отказался повиноваться его приказам и собирал шляхетские отряды под своим командованием под Збаражем и Чолганским Камнем на Волыни. Только после длительных переговоров магнаты Владислав-Доминик Заславский и Иеремия-Михаил Вишневецкий объединили свои силы для совместной борьбы с Богданом Хмельницким. В сентябре 1648 года в битве под Пилявцами польско-шляхетская армия потерпела сокрушительное поражение от казацко-крестьянского ополчения под предводительством Богдана Хмельницкого.

Летом 1649 года после смерти Станислава Любомирского Владислав Доминик Заславский получил от короля Яна II Казимира должность воеводы краковского. Весной того же года продолжил вооруженную борьбу против восставших казаков на Украине. Магнаты Иеремия Вишневецкий, Владислав Заславский и Александр Конецпольский собирали шляхетские отряды под Збаражем.

В конце июня — начале июля 1651 года воевода краковский Владислав Доминик Заславский участвовал в битве с объединенной казацко-татарской армией под Берестечком. Из-за предательства крымского хана, заключившего сепаратный договор с Речью Посполитой и пленившего Богдана Хмельницкого, поляки окружили и разгромили казацкие полки.

Во время Первой Северной войны (1655—1660), когда шведский король Карл X Густав оккупировал большую часть Польши, князь Владислав Доминик Заславский сохранил верность королю Речи Посполитой Яну ІІ Казимиру Вазе. В 1656 году незадолго до смерти Владислав Заславский руководил обороной крепости Пшемысля от шведов.

Семья

Жёны и дети

Владислав Доминик Заславский был дважды женат. В 1634 году женился первым браком на Софье Лигежанке (ок. 1616—1649), дочери каштеляна сандомирского Николая Лигезы, от брака с которой детей не имел.

В феврале 1650 года вторично женился на Катажине Собеской (1634—1694), дочери каштеляна краковского Якуба Собеского и Софии Теофилии Данилович. Дети:

• Александр Януш Заславский (1650—1682) — 4-й ординат Острожский (1656—1682), не был женат и умер холостяком

• Теофила Людвика Заславская (1654—1709), 1-й муж с 1671 года Дмитрий Ежи Вишневецкий (1631—1682), гетман польный коронный, воевода краковский, великий гетман коронный и каштелян краковский; 2-й муж с 1683 года Юзеф Кароль Любомирский (1638—1702), великий маршалок коронный, который и унаследовал все земли Острожских.

Предки

Заславский, Владислав Доминик — предки

Кузьма Иванович Заславский               Януш Заславский                       Анастасия Юрьевна Гольшанская               Януш Заславский                             Марина Кирдеевна                       Александр Заславский                                   Фёдор Андреевич Сангушко               Роман Фёдорович Сангушко                       Анна Деспот               Алескандра Сангушко                             Григорий Александрович Ходкевич               Александра Ходкевич                       Катерина Ивановна Вишневецкая               Владислав-Доминик Заславский                                         Константин Иванович Острожский               Константин-Василий Острожский                       Александра Семёновна Слуцкая               Януш Острожский                             Ян Амор Тарновский               София Тарновская                       София Шидловецкая               Евфросинья Острожская                                   Каспер Середи               Дьёрдь Середи                       Сусанна Середи                           </center>

Отрывок, характеризующий Заславский, Владислав Доминик

Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…