Затылочная кость
Поделись знанием:
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
| Затылочная кость | |
 Боковая проекция черепа. Затылочная кость обозначена зеленым цветом | |
 Затылочная кость, вид снизу | |
| Латинское название |
os occipitale |
|---|---|
| Сочленения |
теменная кость, клиновидная, височная кость, первый шейный позвонок |
Затылочная кость (лат. os occipitale) — непарная кость мозгового отдела черепа человека, расположенная в задне-нижней части черепа. Образует заднюю часть свода черепа и участвует в образовании основания черепа. Состоит из четырёх частей. Затылочная кость соединяется швами с теменными и височными костями, а также образует сочленения с клиновидной костью и с первым шейным позвонком (атлантом). Имеет двойное (мембранозное и хрящевое) происхождение.
Содержание
Строение
Состоит из 4 частей:
- затылочная чешуя (лат. squama occipitalis);
- латеральные массы, или мыщелки (лат. partes laterales);
- тело (базилярная часть, базион) (лат. pars basilaris).
В месте соединения четырёх частей расположено большое затылочное отверстие(лат. foramen occipitale magnum), соединяющее полость черепа с позвоночным каналом.
Чешуя
Представляет собой плоскую пластинку сферической формы, с наружной (выпуклой) и внутренней (вогнутой) поверхностью.
На наружной поверхности имеется:
- Наружный затылочный выступ (инион) — доступное пальпации возвышение в центре затылочной чешуи;
- Затылочная площадка — часть чешуи выше иниона;
- Наивысшая выйная линия — начинается от верхнего края иниона;
- Верхняя выйная линия — на уровне затылочного выступа между наивысшей и нижней выйной линией;
- Нижняя выйная линия — между верхней выйной линией и большим затылочным отверстием;
- Наружный затылочный гребень — идёт вертикально от иниона к БЗО.
На внутренней поверхности имеются:
- Крестообразное возвышение — возвышение на внутренней поверхности затылочной кости, в месте перекреста внутреннего затылочного гребня и борозд верхнего сагиттального и поперечного синусов.
- Внутренний затылочный выступ — соответствует месту слияния венозных синусов;
- Внутренний затылочный гребень;
- Борозда верхнего сагиттального синуса;
- Две борозды поперечного синуса;
- Базион — условная точка, соответствующая середине переднего края большого затылочного отверстия;
- Опистион — опознавательная точка, соответствующая середине заднего края большого затылочного отверстия.
Рельеф внутренней поверхности обусловлен формой прилегающего к ней мозга и его оболочек.
Латеральные массы
Ограничивают большое затылочное отверстие с боковых краёв. На наружной поверхности имеются мыщелки для соединения суставными поверхностями первого шейного позвонка (атланта).
В составе латеральных масс различают:
- Яремные отростки — ограничивают с боковых сторон яремное отверстие, соответствуют поперечным отросткам позвонка;
- Канал подъязычного нерва (подъязычный канал) — расположен спереди и сбоку от большого отверстия. Содержит XII черепной нерв;
- Мыщелковый канал — расположен позади мыщелка, содержит эмиссарную вену;
- Яремный бугорок — расположен над подъязычным каналом.
Тело
Самая передняя часть. Скошена спереди и сверху. В ней различают:
- Нижняя поверхность — несёт на себе глоточный бугорок, место прикрепления шва глотки;
- Два наружных края — соединяются с пирамидами височной кости;
- Верхняя поверхность (скат) — обращена в полость черепа.
- По латеральному краю проходит борозда нижнего каменистого синуса
Сочленения
Образует сочленения с костями свода и основания черепа. Является связующим звеном между черепом и позвоночником.
- С клиновидной костью: передняя поверхность тела затылочной кости соединяется с задней поверхностью клиновидной. Соединение типа синхондроз.
- С теменной костью: затылочно-теменным швом. Верхне-передний край затылочной кости соединяется с задним краем теменной. В месте стыка межтеменного и затылочно-теменного швов расположена условная точка «лямбда». Иногда в области лямбды присутствует межтеменная кость, формируемая из верхней половины затылочной чешуи, отделяясь о неё поперечным швом.
- С височной:
- Затылочно-сосцевидный шов: сосцевидный край затылочной кости соединяется с задненижней поверхностью височной кости;
- Петро-югулярный шов: яремный отросток затылочной кости соединяется с яремной вырезкой височной кости;
- Петро-базилярный шов — латеральный край основания затылочной кости соединяется с пирамидой височной кости. Соединение типа шиндилёз.
- С первым шейным позвонком: мыщелки затылочной кости своей выпуклой нижней поверхностью соединяются с вогнутыми поверхностями атланта. Сустав типа диартроз (имеется хрящ, капсула, связки, синовия).
Связи
Прикрепление связок
- Передняя атланто-затылочная мембрана: натянута между передней дугой атланта и основанием затылочной кости;
- Задняя атланто-затылочная мембрана: между задней дугой атланта и задней частью большого затылочного отверстия. Входит в состав задней стенки позвоночного канала;
- Латеральная атланто-затылочная связка: соединяет поперечный отросток атланта с яремным отростком затылочной кости;
- Связка зуба: от верхушки зуба (отростка второго шейного позвонка) к переднему краю большого отверстия;
- Крыловидные связки зуба: к латеральным краям большого отверстия;
- Покровная мембрана: продолжение задней продольной связки в направлении переднего края большого отверстия, переходит в надкостницу костей основания черепа;
- Поверхностный апоневроз: прикрепляется по верхней выйной линии;
- Глубокий апоневроз: прикрепляется к основанию затылочной кости.
Прикрепление мышц
- К наивысшей затылочной линии: затылочное брюшко надчерепной мышцы;
- К верхней затылочной линии: затылочная, трапециевидная, грудино-ключично-сосцевидная, ременная;
- К нижней затылочной линии: малая задняя прямая мышца головы (к остистому отростку атланта), большая задняя прямая (к остистому отростку второго шейного позвонка), верхняя косая мышца головы (к поперечному отростку второго шейного позвонка).
Твёрдая мозговая оболочка
- Намёт мозжечка: прикрепляется по краям поперечной затылочной борозды;
- Серп мозга: прикрепляется задней частью к краям борозды верхнего сагиттального синуса;
- Серп мозжечка: к внутреннему затылочному гребню.
Нервы
- Через яремное отверстие проходят: IX (языкоглоточный), X (блуждающий), XI (добавочный) пары черепных нервов;
- Через канал подъязычного нерва на уровне мыщелков: XII пара (подъязычный);
- Спинальные корешки XI пары проходят через большое затылочное отверстие.
Сосуды
- На уровне внутреннего затылочного возвышения находится место слияния синусов (лат. confluens sinuum), куда впадают поперечные, нижний затылочный, верхний сагиттальный и прямой синусы;
- Нижний затылочный синус проходит по внутреннему затылочному гребню;
- Верхний сагиттальный синус — в одноимённой борозде;
- Поперечные синусы — в одноимённых бороздах;
- Внутренняя яремная вена: проходит через яремное отверстие;
- Нижний каменистый синус: в бороздке между пирамидами височной кости и латеральными массами затылочной;
- Позвоночные артерии: проходят в полость черепа через большое затылочное отверстие. Менингеальные ветви кровоснабжают кости черепа и ТМО мозжечка;
- Задняя менингеальная артерия (ветвь наружной сонной): проникает в череп через яремное отверстие, кровоснабжает ТМО задней черепной ямки.
Развитие
Пренатальный период
Затылочная кость состоит из двух частей:
- Межтеменная чешуя — часть кости выше верхней выйной линии, имеет мембранозное происхождение с двумя точками окостенения;
- Окципут — вся остальная кость ниже верхней выйной линии, имеет хрящевое происхождение с шестью точками окостенения. Состоит из супраокципута (чешуя ниже верхней выйной линии) с двумя ядрами окостенения, инфраокципута (мыщелки и основание кости) с четырьмя ядрами окостенения. На уровне канала подъязычного нерва мыщелки разделены на переднюю 1/3 и задние 2/3. На уровне верхней выйной линии проходит шарнир Будена, разделяющий мембранозную часть кости от хрящевой.
Период рождения
Затылочная кость состоит из шести частей, разделённых хрящом:
- Чешуя;
- Пара задних 2/3 мыщелков;
- Пара передних 1/3 мыщелков;
- Основание.
После рождения
Слияние супра- и инфраокципута происходит в 5 лет. Слияние передних и задних частей мыщелков и основания заканчивается к 7 годам.
Галерея
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Затылочная кость"
Литература
- Затылочная кость // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Ханц Фениш. Карманный атлас анатомии человека. — Минск: Вышэйшая школа, 1996.
- Кравченко Т. И., Кузнецова М. А. Краниальная остеопатия. — СПб:, 2004. — С. 23-31.
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Затылочная кость
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
