Зафар-наме (Язди)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Зафар-наме» (перс. ظفرنامه‎: Книга побед) — историческое сочинение Шарафаддина Язди, описывающее биографию Тамерлана. Написано на персидском языке (фарси) по заказу внука Тамерлана в середине XV века (1425 год).

Первая попытка написать биографию Тамерлана была предпринята ещё при жизни полководца Низам ад-Дином (Низамеддином) Абд ал-Васи Шами и также называлась «Зафар-наме».

В 1519 году Мухаммад Али ибн Дарвеш Али Бухари делает перевод «Зафар-наме» на чагатайский язык (язык «тюрки»).





Содержание

В тексте Тамерлан именуется Сахибкираном и повествование начинается с описания его рождения. Летоисчисление ведётся по исламскому календарю в сопоставлении с монгольским звериным циклом (Тамерлан родился в год Мыши). Успехи Тамерлана Язди объясняет счастливым расположением звезд, попечением Всевышнего и набожностью будущего полководца. Когда Тамерлан родился, Чагатайским улусом правил мятежный, но праведный Казаган.

Ко времени совершеннолетия Тамерлана Чагатайский улус окончательно распался на ряд враждующих княжеств: Самарканд, Бухара, Кеш, Балх, Баглан, Шиберган, Бадахшан, Ходжент, Хатлон. Как пишет Язди, «страна была расстроена, а народ был в замешательстве». Когда улус попытался объединить Тоглук-Тимур (падишах из области Джете), то 24-летний Тамерлан присягнул новому владыке в качестве коменданта (даруги) родного города Кеш, прежний правитель которого бежал в Хорасан. Однако вскоре новым правителем Чагатайского улуса стал малолетний Ильяс-Ходжа, при котором умножились смуты.

Тамерлан начинает действовать совместно с эмиром Хусейном. Грязевая битва 1365 года приводит к тактическому поражению Тамерлана, однако он начинает играть всё более самостоятельную роль. Свою власть Тамерлан легитимирует на курултае 1370 года. После этого Тамерлан принялся укреплять единство страны, покоряя Джете, Шиберган, Хорезм.

Первой внешней войной Тамерлана была война с улусом Джучи, где правили Урус-хан и Тохтамыш. Язди подробно описывает Войну Тимура с Тохтамышем. В ходе этой войны Тамерлан дважды разбил Тохтамыша на Волге и Тереке, а затем вторгся на Русь и даже разорил Москву (что оспаривается современными историками).

Другим направлением экспансии Тамерлана был Иран (Фарс, Азербайджан, Герат, Сеистан, Хорасан и Мазандаран). Первоначально в Иране Тамерлан покровительствует присягнувшим ему Музаффаридам, но потом отдаёт власть своим наместникам. В 1393 году (год Курицы) Тамерлан овладевает Багдадом и Тикритом.

Третьим направлением походов Тамерлана был Индостан. Поход в этом направлении был предпринят в 1398 году. В ходе этого похода войска Тамерлана нанесли поражение Делийскому султанату и достигли берегов Ганга.

Следующим направлением экспансии Тамерлана стала страна Рум. Там правил Баязид I, которого Язди называет сыном туркмена-лодочника. Первой крепостью пал Сивас. Затем войско прошло Абулистан, но потом повернулось в Сирию и 30 октября 1400 года захватило Халеб, который до этого принадлежал царям Египта. Затем пали Хама, Баальбек и Дамаск. Весной 1401 года Тамерлан был уже в Мосуле, а летом вновь разорил Багдад. Из-за того, что Баязид I укрыл Кара Юсуфа, Тамерлан возобновил свои действия против Рума, кульминацией которых стала Ангорская битва. Далее Тамерлан грабит столицу Рума Бурсу и завоевывает Измир, принадлежавший «неверным франкам». «Из голов неверных воздвигли башни», повествует Шарафаддин Язди, а часть отрубленных голов зарядили в пушки и выстрелили ими в сторону кораблей европейцев. После Рума настала очередь Гурджистана (1403). Чтобы уравновесить свои разрушения Тамерлан заложил город Бейлаган, который располагался в области Карабаг. После завершения похода, Тамерлан начал готовиться к завоеванию Китая. Однако этим планам не суждено было сбыться, и завоеватель умер в Отраре.

Нравственный идеал

Язди описывает Тамерлана как правоверного, удачливого, находчивого, милосердного к простому народу и сурового к предателям правителя.

При этом Тамерлан изображается как ревностный мусульманин, который воюет с неверными, судит на основании шариата, раздает милостыню нищим, строит мечети, чтит Коран и регулярно совершает намаз. Однако во время пиров Тамерлана употребляется вино и упоминаются виночерпии, а также он совершает поклонение на могилах шейхов. Кроме того, он активно пользуется услугами астрологов. Тамерлан бывает необычайно жесток, однако эта жестокость и насилие преподносится как суровая, но справедливая кара за вероломство. Язди ценит в Тамерлане удачливость, набожность, мужество, щедрость и верность своему слову.

География

Центром описываемых Язди земель была столица империи Тимуридов Самарканд. Окрестности Самарканда именовались Маверанахром, Чагатайским улусом или Тураном. К северу располагалась обширная равнина Дешт-и-Кипчак, которая также именовалась Джучи улус. К этой земле примыкали Русь и Булгар. Северокавказские степи были известны как Дешт-и-Хазар. Территория Кубани называлась Черкас, Грузия — Гурджистаном. Среди кавказских топонимов также упомянуты Шеки, Дербент, Тифлис и гора Эльбрус. Особняком стоят Хорезм и Курдистан. Азербайджаном Язди именует исключительно Иранский Азербайджан со столицей в Тебризе. Современный Азербайджан известен ему как Ширван. Отдельно упомянуты Нахичевань и Карабах (Карабаг). Малая Азия именуется Румом. Сирия и Египет сохраняют свои собственные имена. Ирак именуется Арабским. Место паломничества мусульман обозначено как Хиджаз. Иран упомянут как целая страна и как совокупность регионов Фарс, Мазендеран (Табаристан), Хорасан, Гилян, Сеистан. Восточным пределом назван Китай. Между Тураном и Китаем упомянут Моголистан (Джете). На юго-востоке помещён Индостан.

Из рек упомянуты Джейхун (Аму), Сейхун (Ходжент), Евфрат, Ганг, Или, Инд, Иртыш, Кура, Итиль, Терек, Узи (Днепр), Тан и др.

Из морей упомянут только Кульзум (Каспийское море)

Издания и переводы

На персидском

Основная часть «Зафар Наме» была издана на персидском языке без введения в Калькутте в 1887−88 гг. и в Тегеране в 1957 г.

В 1972 г. издана А. Урунбаевым в Ташкенте на персидском языке вместе с введением.[1]

На европейских языках

На французский язык книга переведена Франсуа Пети де ла Круа (фр. François Pétis de la Croix) в 1722 г., с французского на английский J. Darby в 1723 г.

На русском

В переводе на русский язык фрагменты хроники изданы 1941 году в сборнике Материалов АН СССР[2]

Полный перевод со староузбекского на русский язык вышел в Ташкенте в 2008 г.[3]

Иллюстрации

  • [www.barabass.ru/58.php Разгром армии Тохтамыша], Шараф ад-дин Али Йезди. «Зафар-наме»

Напишите отзыв о статье "Зафар-наме (Язди)"

Примечания

  1. Шараф ад-Дин Али Йазди. Зафар-наме / Подг. к печати, предисловие, примечания, указатели А. Урунбаева. — Ташкент, 1972.
  2. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном // «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды» — Москва-Ленинград: АН СССР, 1941. — Т. 2.
  3. Шараф ад-дин Али Язди. «Зафар-наме» − Книга побед амира Тимура / Пер. со староузбекского д.и.н. А. Ахмедова. — Ташкент: Издательство журнал «SANAT» (Сан'ят), 2008. — 484 с. — ISBN 978-9943-322-16-5.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Зафар-наме (Язди)
  • [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/SCH.phtml?id=2065 Шереф Ад-Дин Йезди. Книга побед]

Отрывок, характеризующий Зафар-наме (Язди)

Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.