Захаров, Георгий Фёдорович

Георгий Фёдорович Захаров
Дата рождения	23 апреля (5 мая) 1897(1897-05-05)
Место рождения	с. Шилово, Камышинский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	26 января 1957(1957-01-26) (59 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1915—1917 1919—1957
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии

Гео́ргий Фёдорович Заха́ров (23 апреля [5 мая] 1897, с. Шилово, Саратовская губерния — 26 января 1957, Москва) — советский военачальник, генерал армии (1944), полководец Великой Отечественной войны.

Биография

Ранние годы

Родился 23 апреля (5 мая) 1897 года в деревне Шилово в семье крестьянина-бедняка. Русский.

Безрадостным было его детство в семье, состоявшей из 13 душ. Едва исполнилось ему 11 лет, в одно осеннее утро, отец отвёз мальчика в город Саратов. Ученик на гвоздильном заводе, «мальчик на побегушках», в сапожной и портняжной мастерских, упаковщик на складе — так протекали детские и юношеские годы Георгия. Упаковщиком Георгий Захаров проработал около 5 лет. Одновременно он учился в воскресной школе.

На военной службе с 1915 года. Окончил Чистопольскую школу прапорщиков (1916). В годы Первой мировой войны сражался на Западном фронте, в звании подпоручика, командовал полуротой.

Революция, межвоенный период

Прибыв с фронта в Саратов, был назначен командовать местным партизанским отрядом и вскоре отправился на Уральский фронт. Член РКП(б) с 1919. В РККА с 1919. С августа 1919 сражался с белогвардейцами на Восточном фронте, командуя 4-й стрелковой ротой 51-го отдельного батальона 4-й армии. Окончил Саратовские пехотные курсы (1920). В одном из боёв на Урале Г. Ф. Захаров был ранен. По излечении направлен в город Владикавказ, где ему поручено командование 1-м стрелковым батальоном.

В 1922 году откомандирован в Москву учиться на курсах «Выстрел». В 1923 году его, как окончившего курсы по первому разряду, назначили командиром батальона. Помощник начальника строевого отдела (с ноября 1926) Объединённой военной Кремлёвской школы им. ВЦИК. В течение нескольких лет Захаров командовал батальоном и затем полком курсантов.

В 1923 году состоялась встреча Г. Ф. Захарова с В. И. Лениным. Ленин вызвал командира полка и подробно интересовался жизнью курсантов.

В 1929 году Захаров — командир-комиссар второго полка Московской пролетарской дивизии. В это же время поступил на вечерний курс Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе. После окончания академии в 1933 году назначен на должность заместителя командира 17-й стрелковой дивизии, которой тогда командовал будущий Маршал Советского Союза И. С. Конев. Начальник военно-хозяйственной службы дивизии, затем с августа 1932 — помощник начальника отдела материально-технического обеспечения.

С марта 1933 года — руководитель кафедры тактико-технического управления оперативно-тактического цикла, затем с мая 1935 года — кафедры инженерного обеспечения боя и операции оперативно-тактического цикла Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева.

В 1936 году назначен в Ленинград начальником штаба 1-го стрелкового корпуса, которым командовал будущий Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин. С марта 1937 года — помощник начальника штаба 19-го стрелкового корпуса. В 1937 году по решению ЦК ВКП(б) Г. Ф. Захаров командирован учиться в Военную Академию Генерального штаба. По окончании академии с апреля 1939 работал начальником штаба Уральского военного округа, где оставался до начала Великой Отечественной войны.

В годы Великой Отечественной войны

С июня 1941 года — начальник штаба 22-й армии. По воспоминаниям маршала А. И. Ерёменко:

Командный пункт находился в лесу вблизи Невеля. Командовал армией генерал-майор Ф. А. Ершаков — человек храбрый и добросовестный. В проведении принятых решений он был требователен и настойчив, характер имел спокойный, ровный. Его удачно дополнял начальник штаба армии — генерал-майор Г. Ф. Захаров, оперативно достаточно подготовленный и очень волевой, но не в меру горячий и подчас грубоватый.

С августа 1941 года — начальник штаба Брянского фронта. С октября 1941 года — командующий войсками Брянского фронта.

С декабря 1941 года — заместитель командующего войсками Западного фронта. По свидетельству начальника разведки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса полковника А. К. Кононенко, безграмотные действия генерала Г. Ф. Захарова при штабе корпуса привели к неоправданным многочисленным людским потерям при прорыве немецкой обороны вдоль Варшавского шоссе во время Ржевско-Вяземской операции, а также к захлопыванию немецкими войсками полосы прорыва вслед за прорвавшейся группой генерала Белова. Причём сам Г. Ф. Захаров в прорыве не участвовал, а остался во втором эшелоне (325-я стрелковая дивизия, тылы, артиллерия, зенитные средства и боеприпасы), который по его инициативе в прорыв не пошёл. «Те задачи, которые ставились перед группой войск Белова Г. К. Жуковым, заместитель которого генерал Захаров с пистолетом в руках „проталкивал“ её в тыл врага, были ошибочны, оперативно неграмотны, а действия самого Захарова — просто преступными».

С мая 1942 года — начальник штаба Северо-Кавказского фронта.

С августа 1942 года — начальник штаба Сталинградского фронта. По воспоминаниям генерала армии С. П. Иванова:

Г. Ф. Захаров вообще-то тяготел к командной, а не штабной работе, несмотря на хорошую подготовку к последней — в 1939 году он окончил Академию Генерального штаба. Человек этот был постоянно крайне суровым, в отличие от А. И. Еременко — вспыльчивого, но отходчивого.

С октября 1942 по февраль 1943 года — заместитель командующего войсками Сталинградского и Южного фронтов.

Тов. Захаров на протяжении самого ответственного периода с 15 по 20 декабря находился неизменно в штабе корпуса и вместе с нами делил радость и горе. Захаров очень тактичный и умный генерал. Казалось бы, в штабе находится заместитель командующего фронтом, он мог бы оказать грубое влияние на решения, вмешиваться с ущемлением самолюбия, если принимается неправильное решение, но Захаров умел подсказывать, если нужно, и не подчеркивая своего влияния.

— ОРФ ИИ СССР р.1, ф.76, д.4, л.19 об.

С февраля 1943 года — командующий 51-й армией Южного фронта. Во главе её участвовал в Миусской операции.

С 30 июля 1943 года — командующий 2-й гвардейской армией Южного фронта.

С июля 1944 года — командующий войсками 2-го Белорусского фронта. 28 июля 1944 присвоено звание генерал армии.

С ноября 1944 года — командующий 4-й гвардейской армией. По оценке генерал-лейтенанта И. С. Аношина:

Генерал армии Г. Ф. Захаров — известный в армии военачальник, заслуженный, его хорошо знают в Ставке. Человек, не лишённый способностей и таланта, но и самолюбия и самоуверенности.

С апреля 1945 года — заместитель командующего войсками 4-го Украинского фронта.

В послевоенные годы

После войны на должности командующего войсками Южно-Уральского и Восточно-Сибирского военных округов. Затем — начальник курсов «Выстрел».

В 1950—1954 годах был депутатом ВС СССР. С сентября 1954 года — начальник главного управления боевой подготовки сухопутных войск.

Награды

• орден Ленина
• 4 ордена Красного Знамени
• 2 Ордена Суворова I степени
• орден Кутузова I степени (28.01.1943)
• орден Богдана Хмельницкого I степени
• орден Суворова II степени

Память

5 мая 1975 года в честь генерала Захарова, командующего 2-й гвардейской армией, освобождавшей Севастополь в 1944 году с севера, названа площадь на Северной стороне города.

Ссылки

• [www.krasnoarmejsk.net/index.php/herausragende-personen/27-zakharov.html Небольшой сборник статей (пока их только две) о Захарове Г. Ф.]
• [bse.sci-lib.com/article044490.html Статья о Георгии Фёдоровиче Захарове в БСЭ]

Литература

• Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — 272 с. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — 408 с. — ISBN 5-86090-113-5.
• [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 282. — 500 000 экз.
• Свердлов Ф. Д. [1942.ru/book/zhukov.1942.htm Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)]. — М.: Монолит, 2002. — 160 с. — ISBN 5-85868-114-X.

Отрывок, характеризующий Захаров, Георгий Фёдорович

– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.