Захаров, Максим Никифорович

Максим Никифорович Захаров
Дата рождения	13 сентября 1913(1913-09-13)
Место рождения	Шатровский район, Курганская область
Дата смерти	3 декабря 1995(1995-12-03) (82 года)
Место смерти	Шатровский район, Курганская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1935-1937 1939-1941 1941-1945
Звание	сержант
Часть	150 истребительный противотанковый артиллерийский полк 5-й отдельной ордена Суворова бригады РГК
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии
В отставке	с 2 декабря 1945

Максим Никифорович Захаров (13 сентября 1913 — 3 декабря 1995) — участник советско-финской, Великой Отечественной и советско-японской войн, награждён пятью медалями «За отвагу».

Биография

Родился 13 сентября 1913 года в селе Кармацкое (ныне деревня Ирюм). Его отец, в 1915 году ушедший на Первую мировую войну, пропал без вести и вернулся из немецкого плена только в 1924 году, и через год умер. В семье остались мать, дочка двух месяцев и 11-летний Максим. Закончил 2 класса школы. В 12 лет начал работать вздымщиком в химлесхозе.

В 1935 году был призван на срочную службу в РККА, через два года — демобилизовался.

В 1939 году с началом советско-финской войны снова призван в армию. В марте 1941 из-за ранения (в одном из боёв ему перебило левую руку) был демобилизован.

5 июня 1941 года вернулся в армию. С первых дней Великой Отечественной войны снова на фронте — наводчик станкового пулемёта. Получил тяжёлое ранение и был на излечении 3 месяца.

С зимы 1942 года снова на фронте. Призван Шатровским РВК Челябинской области.В основном его боевой путь неразрывно связан со 150-ым истребительным противотанковым ордена Александра Невского артиллерийским полком 5-й отдельной ордена Суворова бригады РГК.

Артиллерист, ефрейтор. С лета 1944 года — наводчик орудия, сержант.

Воевал на пяти фронтах: Западном, Юго-Западном, Калининском, 3-ем Украинском и 2-ом Белорусском.

С 8 августа по 2 сентября 1945 года участвовал в войне с Японией.

За время службы 5 раз был ранен, в том числе дважды тяжело.

Вернулся с войны 2 декабря 1945 года в родные края и трудился в колхозных мастерских бондарем. Жена Мария Сергеевна, пятеро детей — Галина, Надежда, Елена, Михаил, Валентина.

Умер 3 декабря 1995 года.

Награды

Награждён пятью медалями «За отвагу»:

• Приказ № 057\н от 24 августа 1943 года артиллерийский расчёт, в который входил М. Н. Захаров, подпустив на близкое расстояние немецкие «Тигры», наводкой расстрелял их из пушки, тем самым остановив атаку противника. Согласно другому источнику, первая из пяти медалей получена в 1941 году за бои под Москвой.
• Приказ №: 1/н от: 18.01.1944 года по 5 оиптабр РГК . «Орудийного номера 2-й батареи ефрейтора Захарова Максима Никифоровича наградить за то, что в боях за с. Отруб 12.01.1944 г., находясь под сильным огнём контратакующих танков противника, он смело, без страха работал у орудия, которым подбил 2 танка и один танк уничтожил (сжёг)».
• Приказ №: 4/н от: 26.06.1944 по 150 иптап. В приказе укакзано: «Наводчика 2-й батареи мл. сержанта Захарова М. Н. наградить за то, что в бою 23.06.44 г. при прорыве сильной обороны противника на реке Проня (Белоруссия) и в районе 202,3 под сильным обстрелом противника прямой наводкой уничтожил одно орудие ПТО, один пулемёт и разрушил два блиндажа, мешавших продвижению наших войск».
• Приказ №: 12/н от 23 октября 1944 года по 150 иптап 5 оиптабр РГК 2 Белорусского фронта: «…его орудием в бою за город Рожан 12.10.1944 г. уничтожено 2 повозки, до 35 солдат противника, разрушено 2 блиндажа и один ДЗОТ».
• Приказ №: 2/н от: 21.03.1945по 150 иптап. Согласно наградному листу: "Наводчик орудия 2-й батареи сержант Захаров в бою 13.03.45 г. в районе Фогельзанга прямой наводкой уничтожил одно противотанковое орудие с прислугой и до взвода пехоты. 19.03.45 г. в этом же районе тов. Захаров уничтожил НП противника.

Также награждён Орденом Отечественной войны 1-й степени(1985) и орденом Красной Звезды (приказ №: 6/н от: 10.05.1945 года по 5 оиптабр РГК, за подвиг совершённый 13 марта 1945 года-уничтожение взвода пехоты,2 станковых пулеметов и 1 орудия ПТО.Орден вручён Шатровским военкоматом в 1952 году).

Ссылки

• Владимир Усманов — Зовущий колокол, огнём горящий меч., — Курган: «Парус-М», 2001. — 767 с. — стр. 235—238 — [pamyat.kurganobl.ru/pages_doc/51.pdf Рядовые пахари войны]
• Владимир Черныш — Три войны солдата Захарова // Газета «Сельская новь» № 18 (10450) за 30 апреля 2015 года — [smi.kurganobl.ru/assets/selnow050515.pdf стр. 13] ([www.selnow45.ru/news/tri_vojny_soldata_zakharova/2015-05-07-839 копия статьи] на сайте газеты)

Отрывок, характеризующий Захаров, Максим Никифорович

– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.