Захват в заложники шведского дипломата в Москве

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Захват в заложники шведского дипломата в Москве — террористический акт, произошедший 19 декабря 1997 года на территории посольства Швеции в Москве. Вооружённый пистолетом и гранатой террорист С. Кобяков захватил в автомобиле «Вольво» шведского торгового представителя в России Яна-Улофа Нюстрема с супругой.

Хроника событий

19 декабря 1997 года в 20:02 в управление от начальника штаба Департамента по борьбе с терроризмом поступила первичная информация о том, что в 18:50 на автостоянке около здания посольства Швеции в Москве (улица Мосфильмовская, дом 60) неизвестным лицом в маске под угрозой применения оружия в автомашине «Вольво-340» были захвачены торговый представитель посольства Швеции в России Ян-Улоф Нюстрем с супругой, которая была отпущена террористом для сообщения его требований (3 миллиона долларов США и самолёт для вылета в неизвестном направлении).

Террорист — мужчина 28-30 лет, представился Андреем. В 20:10 в соответствии с указаниями директора ФСБ России управление «А» было поднято по боевой тревоге. В 20:20 находившийся на боевом дежурстве 2-й отдел управления выехал из подразделения и в 20:40 прибыл к месту захвата заложника, где находился заместитель начальника управления А. Н. Савельев. По указанию начальника управления снайперы заняли исходные позиции. Автомашина, в которой находились террорист и заложник, с зажжёнными фарами располагалась во дворе посольства Швеции. У преступника находился телефон мобильной связи, переданный ему сотрудником посольства Швеции. В ходе переговоров с террористом было установлено, что он вооружён гранатой Ф-1 и пистолетом Макарова.

В 22:50 полковник А. Н. Савельев вступил в переговоры с террористом, представившись работником МИДа, несколько раз подходил к автомашине и непосредственно вёл переговоры с террористом. В 23:00 полковник А. Н. Савельев убедил террориста произвести обмен шведского дипломата на другое лицо и самостоятельно предложил себя в качестве заложника. В 23:10 обмен состоялся.

После обмена террорист вынудил полковника А. Н. Савельева сесть на водительское сиденье, пристегнуться ремнём безопасности, после чего привязал его верёвкой за горло к подголовнику сиденья машины. После этого продолжалась разработка вариантов плана освобождения А. Н. Савельева и обезвреживания преступника на месте либо на вероятных маршрутах движения, а также в двух аэропортах города Москвы. Все возможные действия согласовывались с послом Швеции.

В 24:00 террорист вышел на связь по радиотелефону и потребовал немедленного удовлетворения своих требований. Террористу было сообщено, что ввиду позднего времени подготовить запрашиваемую сумму затруднительно, но все же возможно. Для этого предпринимаются меры. Террорист согласился ждать.

20 декабря 1997 года в 00:10 автомашина подъехала к воротам посольства. В 00:13 полковник А. Н. Савельев, связанный верёвкой, вышел из машины и в течение четырёх минут находился возле передней левой двери. В 00:17 машина вернулась на старое место. В 00:19 террорист набросил на шею А. Н. Савельева верёвочную петлю, между ними возникла борьба, которая продолжилась в течение трёх минут. Через некоторое время после этого полковник А. Н. Савельев почувствовал себя плохо и стал жаловаться на боли в сердце. Об этом он подал знак поддерживающему контакт сотруднику подразделения.

Учитывая возрастающую агрессивность террориста и ухудшение самочувствия полковника А. Н. Савельева, оперативный штаб принял решение о возможном силовом завершении операции. Снайперы получили команду в случае отрыва заложника от террориста открыть по преступнику огонь на поражение, что явилось бы сигналом к началу действий группы захвата. В 00:30 по требованию террориста с целью снижения агрессивности ему была передана бутылка коньяка. После этого террорист согласился подпустить врача для оказания медицинской помощи А. Н. Савельеву.

В 00:38 врач 26-й подстанции «Скорой неотложной медицинской помощи» констатировал сердечный приступ и сделал А. Н. Савельеву инъекцию. В 00:50 в связи со сложившейся ситуацией террорист потребовал обменять полковника Савельева на сотрудника ФСБ и корреспондента. Учитывая критическое состояние А. Н. Савельева, штабом по руководству операцией было принято решение о его эвакуации и проведении операции. В 01:04 во время оказания экстренной помощи по команде снайпер произвел выстрел по террористу. Террорист упал.

После выстрела снайпера к машине выдвинулась группа, получившая задачу по эвакуации А. Н. Савельева и задержанию террориста. Однако террорист произвел три выстрела из пистолета по группе захвата, на что был открыт ответный огонь. Одновременно снайпером был произведен выстрел. В результате огня группы захвата и снайпера террорист был убит, а Анатолий Николаевич Савельев ранен рикошетом в бедро.

Раненый офицер был немедленно доставлен на автомашине «скорой помощи» в городскую больницу № 64 в состоянии клинической смерти. В больнице он был ещё жив. Врачи до последнего боролись за его жизнь. Несмотря на их усилия, утром 20 декабря 1997 года полковник ФСБ А. Н. Савельев скончался.

Указом Президента Российской Федерации № 1368 от 22 декабря 1997 года за личное мужество и героизм, проявленные в ходе боевой операции по обезвреживанию террориста у здания посольства Швеции в Москве 19-20 декабря 1997 года полковнику Савельеву Анатолию Николаевичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

См. также

• Терроризм
• Терроризм в России
• Контртеррористическая операция
• Посольство Швеции в Москве
• группа Альфа

Ссылки

• [www.chas-daily.com/win/1997/12/22/v_02.html Ежедневная газета Латвии «Час» — «Это ужасно, брат мой Анатолий!»]
• [www.moles.ee/98/Jan/08/9-1.html Газета «Купеческая гавань» (Эстония) — Герой России умер не своей смертью]
• [www.vsk-stratilat.ru/content/shkola-im-saveleva Школа имени Савельева]

Отрывок, характеризующий Захват в заложники шведского дипломата в Москве

– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?