Операция «Изотоп»

Рейс 571 Sabena
Boeing 707-329 борт OO-SJG
Общие сведения
Дата	8 мая 1972 года
Характер	Угон самолёта
Место	аэропорт Лод, Тель-Авив (Израиль)
Погибшие	3
Раненые	3
Воздушное судно
Модель	Boeing 707-329
Авиакомпания	Sabena
Пункт вылета	Брюссель (Бельгия)
Остановки в пути	Швехат, Вена (Австрия)
Пункт назначения	Лод, Тель-Авив (Израиль)
Рейс	571
Бортовой номер	OO-SJG
Пассажиры	94 (включая 4 угонщиков)
Экипаж	7
Погибшие	3 (включая 2 угонщиков)
Выживших	98 (включая 2 угонщиков)

Операция «Изотоп» — освобождение 9 мая 1972 года израильским спецназом Сайерет Маткаль пассажирского рейса 572 Вена — Тель-Авив авиакомпании «Сабена», захваченного палестинскими террористами из организации «Чёрный сентябрь».

Захват

Захват самолёта был первой акцией «Чёрного сентября», направленной против Израиля (до того организация действовала в основном против иорданцев), к тому же это была первая атака в Израиле на самолёт иностранной компании. В результате захват застал врасплох израильскую разведку. Операцию спланировал глава отдела операций организации Али Хасан Саламех («Красный принц»), группу возглавлял Али Таха Абу-Снейна, участвовавший до того в двух угонах самолётов. Целью был выбран неизраильский самолёт, поскольку к тому времени стало известно, что на самолётах «Эль-Аля» присутствует вооружённая охрана.

8 мая 1972 года «Боинг-707» бельгийской авиакомпании «Сабена» выполнял рейс Брюссель — Вена — Тель-Авив. В Брюсселе на борт по фальшивым паспортам прошли четыре террориста, двое мужчин и две женщины. Вскоре после вылета из Вены двое боевиков прошли в туалет, где извлекли спрятанные на теле пистолеты, гранаты и пояса со взрывчаткой. Немедленно вслед за этим главарь группировки Абу Снейна ворвался с пистолетом в кабину пилота и объявил о похищении самолёта. В 17:15 самолёт приземлился в аэропорту Лод; на этом отрезке маршрута в самолёте было около 100 пассажиров и 10 членов экипажа.

Похитители потребовали освобождения 315 палестинцев, осуждённых и отбывающих заключение в Израиле. В случае невыполнения требования до 9 часов утра следующего дня террористы угрожали взорвать самолёт вместе с пассажирами.

Освобождение

Министр обороны Израиля Моше Даян приказал начать переговоры с похитителями. Одновременно велась подготовка операции по спасению заложников. Операции было присвоено кодовое имя «Изотоп». За ночь на самолёт были установлены подслушивающие устройства, для предотвращения возможности взлёта были спущены колеса и слита жидкость из гидравлических систем. Бойцы «Сайерет Маткаль» отрабатывали штурм самолёта на таком же Боинге-707, стоявшем в закрытом ангаре на другом конце аэродрома поля.

Утром 9 мая угонщики потребовали провиант и топливо. В ЦАХАЛ сочли это удобной возможностью для сравнительно безопасного штурма. После того, как в поле зрения самолёта появилась группа израильских солдат, выдаваемых за освобождённых заключённых-палестинцев, переговорная группа смогла убедить террористов, что самолёт нуждается в техническом обслуживании для обеспечения возможного отлета. В 16:00 по местному времени группа из 16 бойцов подразделения «Сайерет Маткаль» приблизилась к самолёту. Бойцы были одеты в белые комбинезоны авиатехников (их оружие было спрятано по одеждой). Группу сопровождал представитель Красного Креста, который не был официально извещен о предстоящем штурме. Спецназовцев возглавлял будущий премьер-министр Израиля Эхуд Барак.

В течение 90 секунд спецназ тремя группами овладел самолётом, обезвредив гранаты и взрывные устройства террористов. Во время штурма две женщины-террористки были захвачены, ещё два террориста были убиты. Три пассажира получили ранения в ходе перестрелки (одно из них — смертельное). При штурме случайным выстрелом одного из спецназовцев был ранен офицер «Сайерет Маткаль», будущий премьер-министр Биньямин Нетаньяху.

Операция вошла в историю как первое удачное освобождение самолёта с пассажирами на борту, захваченного террористами. Руководитель террористов Али Таха Абу-Санайна в начале штурма заперся в туалете, где и был застрелен прямо через дверь. Эта история дала повод журналистам если и не оспаривать у Владимира Путина авторство фразы «Мочить в сортире» в пользу Эхуда Барака, то по крайней мере, утверждать, «что знаменитая фраза Президента России „мочить в сортире“ — оттуда, из клозета „Сабены“».

Последствия

Обе захваченные террористки были осуждены на пожизненное заключение, но освобождены в рамках обмена пленными после Ливанской войны.

Три недели спустя боевиками Японской Красной Армии была устроена бойня в аэропорту Лод. В дальнейшем участвовавший в подготовке теракта НФОП заявил, что эта акция являлась местью за смерть двух боевиков, убитых израильтянами в ходе операции «Изотоп».

Спустя 4 месяца после провала угона самолёта боевики «Чёрного сентября» захватили в заложники израильских спортсменов, участвовавших в Мюнхенской Олимпиаде, убив в ходе захвата двоих из них. Основным требованием при этом выдвигалось освобождение содержавшихся в то время в израильских тюрьмах 232 членов Организации освобождения Палестины и двух немецких террористов, а также 16 заключённых в тюрьмах Западной Европы. Требования не были выполнены и на этот раз, но в результате непрофессиональных действий силовых структур ФРГ в ходе операции по освобождению все заложники погибли.

Ссылки

• [www.zman.com/news/2012/04/05/123915-print.html 40 лет со дня антитеррористической операции «Сабена».]
• [www.ogoniok.com/4995/33/ Операция «Изотоп 1»]
• [www.vestnik.com/issues/97/0819/win/tufeld.htm Это было недавно, это было давно…]
• [books.google.co.il/books?id=xGG-ta6K3yUC&pg=PA1908&dq=%22Against+all+odds:+counterterrorist+hostage+rescue%22&ei=ztGQS8njHoKOygT-o729BA&hl=en&cd=1#v=onepage&q=isotope&f=false Against all odds: counterterrorist hostage rescues. Samuel M. Katz //Lerner publication company, ISBN 0-8225-1567-9]  (англ.) — стр.1912-1917
• [www.haaretz.com/hasen/spages/1059541.html Did Barak quote Putin or did Putin quote Barak? Lily Galili, Haaretz, 28.01.2009]  (англ.) — статья в газете Га-Арец

Отрывок, характеризующий Операция «Изотоп»

– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.