Зацепин, Иван Яковлевич (священник)

Не следует путать с врачом Иваном Яковлевичем Зацепиным.

Иван Яковлевич Зацепин (1775—1854) — воронежский кафедральный протоиерей, профессор философии.

Родился в селе Шмаровка Тамбовской провинции (ныне Мордовский район Тамбовской области) в семье священника.

В 1797 году окончил Воронежскую духовную семинарию, где входил в литературный кружок будущего митрополита Евгения (Болховитинова). В 1802 году был определён учителем риторики семинарии, а в следующем году — учителем философии и высшего красноречия. 1 сентября 1807 года был определён учителем богословия и назначен префектом семинарии. Но вскоре уехал учиться в Харьковский университет. Однако духовное начальство запретило ему посещать лекции, почтя это неприличным духовному лицу, и он вынужден был заниматься на снятой в отдалённой части города, квартире, приглашая туда преподавателей.

В 1811 году вернулся в Воронеж и 21 марта 1812 года определён на должность протоиерея Благовещенского кафедрального собора. В 1817 году назначен профессором философии в преобразованной Воронежской духовной семинарии, с 12 октября того же года Иоанн Зацепин был назначен смотрителем Воронежских духовных училищ. 20 ноября 1821 года утверждён в должности инспектора семинарии; 29 декабря 1821 года награждён золотым наперсным крестом. Один из современников рассказывал, что ему было около 50 лет, когда в Харьковский университет с лекциями приехал немецкий философ Шад и «почтенному протоиерею очень хотелось выслушать курс у Шада, и он стал просить годовой отпуск с этой целию. Начальство сочло это желание излишним, но протоиерей-философ не уступал и наконец достиг своей цели, отправился в Харьков и выслушал курс философии у Шада».

Был награждён орденом Св. Анны 3-й степени (1827).

Источники

• Лобойко И. Н. Мои воспоминания. Мои записки. — М.: Новое литературное обозрение, 2013. — 328 с. — ISBN 978-5-4448-0067-6.
• [drevo-info.ru/articles/26009.html Биография]
• [rosgenea.ru/?alf=8&serchcatal=%C7%E0%F6%E5%EF%E8%ED&r=4 Зацепин. Центр генеалогических исследований]

Отрывок, характеризующий Зацепин, Иван Яковлевич (священник)

Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.