Зачистка в станице Бороздиновской
Поделись знанием:
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
| Зачистка в станице Бороздиновская | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Чечня, станица Бороздиновская | ||
| Причина |
убийство лесника[1] | ||
| Итог |
массовый исход мирного населения из станицы | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Зачистка в станице Бороздиновской — нападение, совершенное военнослужащими батальона МО РФ «Восток» 4 июня 2005 года на жителей станицы Бороздиновской Шелковского района Чеченской республики, в ходе которого были совершены массовые нарушения прав человека и военные преступления[3]. В ходе нападения были совершены убийства, пытки, похищения людей и уничтожение личного имущества граждан. Данная ситуация названа «этнической зачисткой»[4] из-за того, что подавляющее большинство пострадавших — аварцы, представители народа, проживающего на территории соседнего Дагестана, а нападавшие — чеченцы.
Предысторией событий послужило убийство в станице лесника — отца одного из бойцов батальона[1], а также нападение на главу администрации станицы.
Содержание
Ход зачистки
4 июня 2005 года в станицу на двух БТРах и 20 автомашинах прибыло около сотни бойцов батальона «Восток». Рассредоточившиеся по станице бойцы врывались в дома, грабя и избивая, стали сгонять жителей аварской и русской национальностей во двор школы. Все мужчины были связаны и уложены лицом к земле во дворе школы, на котором они провели 6 часов под проливным дождём, подвергаясь избиениям. Позже вызванные пофамильно 11 человек (10 аварцев и 1 русский) были увезены в неизвестном направлении. В 22:00, загнав мужчин в спортзал школы, бойцы покинули станицу.
Итог зачистки
В результате зачистки было сожжено 4 дома: два дома № 9 и № 11 по улице Ленина, принадлежавшие Назирбеку Магомедову и его сыну Саиду; дом № 10 по улице Маяковского — Камиля и Зарахан Магомедовых и дом по улице Набережная, принадлежавший семье Магомазовых, в руинах которого позже были найдены кости, принадлежавшие скорее всего Магомазу Магомазову, 77 лет.
Кроме того, были уведены 11 человек, которых больше никто не видел[5]:
- Абакар Абдурахманович Алиев, 1982 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Магомед Тубалович Исаев, 1996 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Ахмед Рамазанович Курбаналиев, 1978 г. р., житель села Чаатли Цунтинского района Республики Дагестан;
- Магомед Рамазанович Курбаналиев, 1982 г. р., житель села Чаатли Цунтинского района Республики Дагестан;
- Ахмед Пейзулаевич Магомедов, 1977 г. р., житель села Малая Арешевка Кизлярского района Республики Дагестан;
- Мартух Аслудинович Умаров, 1987 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Эдуард Вячеславович Лачков, 1986 г. р., житель города Кизляра Республики Дагестан;
- Ахмед Абдурахманович Магомедов, 1979 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Камиль Магомедов, 1955 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Шахбан Назирбекович Магомедов, 1965 г. р., житель станицы Бороздиновской;
- Саид Назирбекович Магомедов, 1960 г. р., житель станицы Бороздиновской;
Расследование
5 июня из суточной сводки МВД Чеченской Республики стало известно, что в дежурную часть поступило сообщение оперативного дежурного Шелковского РОВД о проведении спецоперации батальоном МО РФ «Восток».
6 июня (через день после происшествий) в станицу прибыли сотрудники военной прокуратуры Чеченской Республики и многие из пострадавших написали заявления с просьбой провести расследование. После отъезда сотрудников прокуратуры пожилые жители станицы случайно обнаружили клочки своих заявлений.
8 июня вечером около 150 жителей станицы перекрыли федеральную трассу «Кавказ» (М29), требуя освободить похищенных жителей станицы.[6] С протестующими встретились представители Кизлярского РОВД, МВД Дагестана и республиканского правительства. После переговоров дорога была разблокирована.
14 июня в пепле сожженного 4 июня дома по улице Ленина, дом 11, принадлежавшего Назирбеку Магомедову, местные жители случайно обнаружили обгоревшие человеческие кости. Данные кости были собраны в четыре больших полиэтиленовых пакета вызванными сотрудниками милиции[5].
16 июня 230 семей аварцев отправились в Дагестан, погрузив свои вещи и перегоняя скот. В итоге они остановились прямо около границы, образовав палаточный лагерь «Надежда», и начали просить руководство Дагестана выделить им земли для поселения.
22 июня, после посещения станицы полпреда Дмитрия Козака, Генпрокуратурой РФ было возбуждено уголовное дело по двум статьям Уголовного кодекса РФ — «похищение людей» и «вымогательство» в связи с данными событиями[7].
24 июня стало известно, что всего бежали 1144 жителя станицы, из которых 327 детей. Для размещения переселенцев были использованы семь сорокаместных и четыре двенадцатиместные палатки, а также 262 тента. Питание организовали благотворительные организации, молочный завод Кизляра, поступали пожертвования от мечетей и частных лиц[8]. В станице оставалось только 77 семей[9].
В октябре 2005 года Грозненский гарнизонный военный суд приговорил командира группы бойцов батальона «Восток» — лейтенанта Мухади Азиева к трем годам лишения свободы условно. Действия Азиева были квалифицированны как превышение должностных полномочий[10].
События «зачистки» в лицах
22 июня 2005 года полномочный представитель президента (на то время Владимира Путина) в Южном федеральном округе (в то время не существовало Северо-Кавказского федерального округа) Дмитрий Козак встретился в Чечне с шестью жителями станицы, родственники которых пропали без вести. Он пообещал, что «все обстоятельства случившегося будут тщательно расследованы и все виновные понесут наказание в соответствии с законом, невзирая на чины, должности и былые заслуги». Полпред заявил[6]:«Если кто-то думает, что мы позволим издеваться над мирным населением, он глубоко заблуждается».
В тот же день президент Чечни Алу Алханов отправил в отставку Хусейна Нутаева — главу администрации Шелковского района.
Николай Хазиков, руководитель оперативно-следственной группы главного управления Генпрокуратуры по Южном федеральному округу, заявил, что сообщения о найденных останках людей не соответствуют действительности, чем вызвал негодование жителей станицы.
Командующий 42-й мотострелковой дивизии генерал-майор Сергей Суровикин[11]:«Разговоры о похищении батальоном „Восток“ жителей Бороздиновской не имеют под собой никакой почвы и направлены на то, чтобы раскачать политическую ситуацию и опорочить честь и имя честного кадрового офицера, Героя России подполковника Ямадаева» (интервью программе «Вести-Дагестан» 16 июня).23 июня командир батальона «Восток» Сулим Ямадаев дал интервью дагестанской газете «Черновик»:
«Клянусь Аллахом, я никогда в Бороздиновской не был. Думаю, всё это — запланированная акция, чтобы очернить меня и сделать врагом дагестанцев»08.08.05 г. командир батальона «Восток» Сулим Ямадаев[12]:
«Я уже говорил, что во время зачистки в Бороздиновской мой батальон выполнял боевую задачу в 80 километрах от этого села. У меня есть боевое распоряжение. В Бороздиновскую батальон не заходил. Потом я выяснил, что несколько человек самовольно поехали в Бороздиновскую, чтобы найти шайтанов, которые убили лесника. Это село ваххабитское, оно с начала войны этим известно. Они думали, что местные им сами расскажут, кто убил лесника. Проверяли документы у людей, задавали вопросы, а потом уехали. Но они никого не убивали и не беспредельничали. Мои ребята рассказывали мне, что, когда уходили из села, слышали, как там начали стрелять. После ухода моих бойцов пришел кто-то ещё. Ваххабиты могли сидеть в засаде и ждать, когда мои ребята уйдут.»Руководитель Регионального оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе генерал-полковник Аркадий Еделев
«Спецоперации проводятся по боевым приказам, которые подписываю и я, а я такой приказ не подписывал. Прокуратура изъяла все документы в батальоне 'Восток', в них тоже такого приказа нет».[13]Рамзан Кадыров
«Я намерен воевать с теми структурами, которые будут проводить в населенных пунктах Чеченской республики операции, подобные Бороздиновской. Отныне я объявляю им войну… Ямадаев — только командир одного из подразделений и не уполномочен самостоятельно проводить спецмероприятия. Он лишь выполняет приказ командующего группировкой, а приказа на проведение спецоперации в Бороздиновской региональный оперативный штаб не подписывал».[14]
См. также
Напишите отзыв о статье "Зачистка в станице Бороздиновской"
Примечания
- ↑ 1 2 Тимофей Борисов. [www.rg.ru/2005/07/29/borozdinovskaya.html Что все-таки случилось в Бороздиновской?] (рус.). Российская Газета (29 июля 2005). — Специальный корреспондент "РГ" провел собственное расследование трагических событий в станице Бороздиновской. Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y6RSC1tw Архивировано из первоисточника 21 апреля 2011].
- ↑ Владислав Трифонов; Муса Мурадов. [www.kommersant.ru/Doc-y/621535 "Восток" — дело тонкое] (рус.). Коммерсантъ (27 октября 2005). — «Вчера стало известно, что Грозненский гарнизонный военный суд вынес приговор командиру роты батальона спецназа "Восток" Мухади Азиеву» Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y6SLYTPs Архивировано из первоисточника 21 апреля 2011].
- ↑ [lenta.ru/news/2005/08/13/borozdinovskaya/ Алханов признал, что зачистку в Бороздиновской провел «Восток»] (рус.). Lenta.ru (13 августа 2005). — «В субботу президент Чечни Алу Алханов официально признал, что зачистку в станице Бороздиновской в начале июня провели бойцы батальона «Восток»» Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/69VXFVRmt Архивировано из первоисточника 29 июля 2012].
- ↑ [www.vremya.ru/2005/107/4/127839.html Этническая зачистка]
- ↑ 1 2 [www.memo.ru/hr/hotpoints/caucas1/msg/2005/06/m39989.htm События в станице Бороздиновская. «Зачистка» или месть за убитого родственника?]
- ↑ 1 2 [www.agentura.ru/timeline/2005/borozdinskaya/ Спецоперация в станице «Бороздиновская»: 11 жертв]
- ↑ [lenta.ru/news/2005/06/22/delo/ В связи с событиями в Бороздиновской возбуждено уголовное дело] (рус.). Lenta.ru (22 июня 2005). Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/69VXGzUGK Архивировано из первоисточника 29 июля 2012].
- ↑ [www.demos-center.ru/news/3594.html Под Кизляром разместились 1144 жителя Бороздиновской]
- ↑ Андрей Борисов. [www.ng.ru/regions/2005-06-27/3_borozdinovskaya.html Генерал нашел третью силу] (рус.). Независимая газета (27 июня 2005). — В зачистке станицы Бороздиновской обвиняются неведомые лесные братья. — «Сегодня в станице проживают только 77 семей. Остальные жители Бороздиновской, населенной в основном этническими дагестанцами, покинули станицу и разбили палаточный лагерь под Кизляром и отказываются возвращаться в Чечню.» Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y6Q9fnlL Архивировано из первоисточника 21 апреля 2011].
- ↑ [www.kommersant.ru/Doc-y/621535 Ъ-Газета — «Восток» — дело тонкое]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/597206?themeID=270 Ъ-Газета — «Приказа о спецоперации в Бороздиновской не было»]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/599313?themeID=270 Ъ-Власть — «Таких ребят, как мои, просто так нельзя сдавать»]
- ↑ [kommersant.ru/doc/597206 Ъ-Газета — «Приказа о спецоперации не было»]
- ↑ [www.rg.ru/2005/06/29/zachistki.html Российская Газета — «Кадыров объявил войну зачисткам»]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Зачистка в станице Бороздиновской
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
