За завесой секретности

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
За завесой секретности
Hidden Agenda
Жанр

драма
триллер

Режиссёр

Кен Лоуч

Продюсер

Эрик Феллнер

Автор
сценария

Джим Аллен

В главных
ролях

Фрэнсис Макдорманд
Брайан Кокс

Оператор

Клайв Тикнер

Композитор

Стюарт Коупленд

Кинокомпания

Hemdale Film, Initial

Длительность

105 мин.

Страна

Великобритания Великобритания

Язык

английский

Год

1990

К:Фильмы 1990 года

«За завесой секретности» (англ. Hidden Agenda, альтернативные переводы — «Тайный план», «Тайные сведения») — кинофильм режиссёра Кена Лоуча, вышедший на экраны в 1990 году. Лента получила Приз жюри и Приз экуменического жюри на Каннском кинофестивале, принимала участие в конкурсной программе Чикагского кинофестиваля и была номинирована на премию «Гойя» за лучший европейский фильм.



Сюжет

Действие происходит в Северной Ирландии в условиях политической напряжённости. Пол Салливан и Ингрид Джесснер — американские правозащитники, изучающие случаи нарушения гражданских прав и свобод в Белфасте. После завершения своей работы и подготовки отчёта они собираются возвращаться на родину, однако в это время в руки Пола попадает секретная плёнка, записанная бывшим сотрудником британских спецслужб Харрисом. На следующее утро Салливан отправляется на встречу с Харрисом, однако по дороге его убивают. Поскольку в деле фигурирует гражданин другого государства, для расследования обстоятельств преступления из Лондона присылают опытного инспектора Керригана. Тот сразу же понимает, что представители полиции и властей отнюдь не горят желанием помочь ему узнать правду.

В ролях

Напишите отзыв о статье "За завесой секретности"

Ссылки

Отрывок, характеризующий За завесой секретности

Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.