За лесом, где подлый враг

За лесом, где подлый враг
Обложка журнала «Уральский следопыт» с первым изданием рассказа
Жанр:	фантастика
Автор:	Сергей Лукьяненко
Язык оригинала:	русский
Дата первой публикации:	1988

За лесом, где подлый враг — один из первых рассказов российского писателя-фантаста Сергея Лукьяненко. Рассказ был впервые опубликован в журнале «Уральский следопыт» в 1988 году. Переиздан в авторских сборниках «Л — значит люди» и «Проводник отсюда».

Сюжет

Военные проводят обстрел противника из различных видов оружия, а в ответ «подлый враг» всегда отвечает из такого же типа оружия в то же самое место, откуда в него стреляли. Один из героев, Стрелок, уже три года участвует в перестрелке, но так и не увидел ни разу этого врага. Из леса выходит Странник с сыном на руках. Мальчика зацепило парализатором одного из военных. Странник пробыл у военных до утра, рассказывая различные истории. Когда он собрался уходить, Стрелок вспомнил, что так и не узнал про «подлого врага», мимо которого должен был проходить Странник, и спросил о нём. На это сын Странника ответил, что за лесом река, на берегу которой стоят старые склады, накрытые защитным полем. Брошенный мальчиком камень отлетел обратно ему в руку.

Создание и издание

Читательские рейтинги*

Лаборатория Фантастики

* по состоянию на март 2016 года

Рассказ «За лесом, где подлый враг» Сергея Лукьяненко впервые был напечатан в 1988 году в декабрьском номере журнала «Уральский следопыт» в подборке рассказов начинающих писателей журнала в журнале «Аэлита — 88». «Крохотный рассказик» стал началом творческого пути писателя. Не было «никаких десятилетиями копившихся рукописей „в стол“», что, по мнению Всеволода Мартыненко, было уникальным случаем для советской и российской фантастики. В дальнейшем Лукьяненко также продолжил развиваться «свободно, естественно», печатаясь и получая отклики на опубликованное.

Рассказ стал первым написанным, но не первым опубликованным произведением писателя. По словам Лукьяненко, ошибочное мнение о том, что именно этот рассказ стал его первой публикацией, сложилось из-за большого тиража «Уральского следопыта», в то время как первым был опубликован рассказ «Нарушение» в алма-атинском молодёжном журнале «Заря».

Писатель признаётся, что писать фантастику на первом курсе института начал от скуки. В течение вечера были написаны два или три фантастических рассказа, одним из которых стал «За лесом, где подлый враг». По словам Лукьяненко, именно публикация этого рассказа в «Уральском следопыте» «дала ему путёвку в жизнь». После участия в конкурсе молодых авторов на фестивале фантастики «Аэлита» в 1989 году будущий писатель получил рекомендацию на семинар в Дубулты. На этом семинаре Лукьяненко познакомился с критиками — Сергеем Переслегиным, Сергеем Бережным, Андреем Чертковым, с писателями — Сергеем Ивановым, Людмилой Козинец, Львом Вершининым, Владимиром Васильевым

После печати в «Уральском следопыте» рассказ неоднократно включался в сборники фантастики. В 1989 году вошёл в состав антологии «Возвращение динозавров» Трофимова, подготовленной авторским коллективом объединения «Фантастика» при Алма-Атинском молодёжном комплексе «Отрар» и изданной в Кыргызстане тиражом 200 000 экземпляров. В 1999 и 2005 годах рассказ входил в состав авторских сборников Лукьяненко «Л — значит люди», вышедших суммарным тиражом в 83 000 экземпляров. В 2006 году попал в сборник рассказов «Проводник отсюда», в 2007 году — в сборник «Временная суета». В 2010 году рассказ был включён в два издания сборников малой прозы Лукьяненко «Новая, новая сказка», вышедших в «АСТ» в сериях «под Дозоры» и «Библиотека мировой фантастики». В конце 2015 года вышел авторский сборник рассказов Сергея Лукьяненко «Именем Земли», в состав которого также вошёл рассказ «За лесом, где подлый враг».

Ссылки

• [www.rusf.ru/lukian/books/za_lesom_gde_podlyi_vrag.htm Текст рассказа на официальной странице Сергея Лукьяненко]. Русская фантастика.
• [fantlab.ru/work1211 Сергей Лукьяненко «За лесом, где подлый враг…»]. Лаборатория Фантастики.

Отрывок, характеризующий За лесом, где подлый враг

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!