Движение за поместное Православие русской традиции в Западной Европе

Движение за поместное Православие русской традиции в Западной Европе OLTR Mouvement pour une Orthodoxie Locale de Tradition Russe
Дата основания	2004
Тип	общественная, религиозная
Председатель	Серафим Ребиндер
Официальный сайт	www.oltr.fr

Движе́ние за поме́стное Правосла́вие ру́сской тради́ции в За́падной Евро́пе (фр. Mouvement pour une Orthodoxie Locale de Tradition Russe, сокращённо OLTR) — французская общественная организация, созданная 31 марта 2004 года в Париже мирянами Московского Патриархата, Западноевропейской архиепископии русских приходов Константинопольского Патриархата и Русской зарубежной церкви. Целью данной организации согласно её уставу является «созидание Поместной Православной Церкви в Западной Европе в духе верности русской духовной и богослужебной традиции».

История

Непосредственным поводом к созданию данной организации стало обращение Патриарха Алексия II от 1 апреля 2003 года к митрополиту Сурожскому Антонию, архиепископу Брюссельскому и Бельгийскому Симону, архиепископу Корсунскому Иннокентию, епископу Команскому Гавриилу, епископу Женевскому и Западно-Европейскому Амвросию (РПЦЗ) и ко всем православным приходам русской традиции в Западной Европе. В обращении было предложено образовать на базе существующих в этом регионе церковных епархий русского происхождения и русской духовной традиции митрополичий округ, который обладал бы правами самоуправления, в том числе правом избрания предстоятеля собором округа в составе иерархов, клириков и мирян на основе собственного устава.

В июне 2003 года Патриарх Алексий II объяснил стремление создать в Западной Европе митрополичий округ русской традиции в юрисдикции Московского Патриархата «заботой о судьбе русскоязычной православной паствы, других православных христиан, связывающих себя с русской духовной традицией»:

К нам поступает множество писем от этих людей, которые хотят открыть новые приходы, не имеют должного духовного руководства, иногда вообще лишены возможности регулярной исповеди, доверительной беседы со священником. Большинство этих людей не мыслит Церкви без единства и спрашивает: почему у одного народа разные «юрисдикции»? За последние годы в Европу по разным причинам прибыли миллионы наших верующих. Они нуждаются в единой Церкви, сохраняющей связь с Родиной, но живущей с учётом местных особенностей. <…> Некоторые наши верующие, а также их пастыри опасаются, что создание самоуправляемой митрополии может ослабить их связь с Церковью в Отечестве. Но ведь речь идёт не о разделении, а о восстановлении единства, того единства, которое было разрушено много лет назад из-за революции и гражданской войны, а затем — и войны «холодной».

Как отмечал глава ОВЦС митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев),

Предложенная модель митрополичьего округа могла бы способствовать восстановлению духовного единства русскоязычной диаспоры, которая сейчас разделена между тремя юрисдикциями (Московским Патриархатом, Экзархатом русских православных приходов в Западной Европе в юрисдикции Константинопольского Патриархата и Русской Зарубежной Церковью), учитывая местные специфические особенности, сложившиеся в русских приходах за долгие годы их существования в отрыве от Родины. При том, что значительную часть общин русской православной традиции составляют перешедшие в Православие представители местных народов, в дальнейшем структура митрополичьего округа могла бы стать хорошим основанием для образования в Западной Европе своей Поместной Церкви.

Как отмечал Серафим Ребиндер, председатель движения,

Обращение Патриарха вызвало неоднозначную реакцию в русской диаспоре. Многие поняли этот призыв попросту как приглашение присоединиться к Русской Церкви и восстановить то положение, которое было до 1917 года. Такой ложной интерпретацией воспользовались для критики Русской Церкви, которая будто бы проповедует экклезиологию, отмеченную филетизмом. Однако достаточно перечитать письмо Патриарха, чтобы понять, что речь идет об объединении православных русского происхождения в лоне автономной митрополии, с дальнейшей целью создания Поместной Церкви. Более того, впервые Первоиерарх одной из автокефальных Церквей призывает епархии, происшедшие из данной Церкви, к тому, чтобы встать на путь создания поистине поместной и канонической Церкви, то есть объединяющей всех православных, независимо от их этнического происхождения. Постепенно выявилась необходимость в создании движения, которое способствовало бы правильному пониманию Патриаршего обращения и которое получило конкретное оформление лишь теперь, год спустя.

31 марта 2004 года последовало учреждение общественной организации «Движение за поместное Православие русской традиции в Западной Европе» (OLTR). Основные идеи OLTR были изложены в коммюнике:

Проживающие в Западной Европе православные всё тяжелее воспринимают разделение Православной Церкви в наших странах на различные юрисдикции, в основном по этническим критериям. Среди них русские по происхождению страдают вдвойне: в основе их разделений — те чёрные десятилетия, когда Русская Церковь была под властью тоталитарного богоборческого режима. Мы осознаем, что такое положение глубоко противоречило самой сути Церкви. Для окружающего мира образ Русской Церкви оказался искажённым. Многие среди нас считают, что после того призыва, с которым к нам обратился Первоиерарх Русской Церкви, Его Святейшество Алексий II, настало время приложить максимум усилий, чтобы перейти к новому церковному устроению, более соответствующему основам нашей веры.

На учредительном собрании «Движения за поместное православие русской традиции в Западной Европе» председателем совета OLTR был избран Серафим Ребиндер. Членами-основателями OLTR кроме него стали: Марк Андроников, Константин Давыдов, Сергей фон Пален, Василий фон Тизенгаузен, Сергей Капнист, Никита и Ксения Кривошеины, Олег Лавров, Виктор Лупан, Константин Малинин, Андрей Малинин, Елена Маркова, Михаил Милкович, Сергей Оболенский, Андрей Рачинский, Николай Росс, Димитрий Шаховской, Андрей Шмеман, Алексей Чертков, Вадим Тихоницкий, Александр Трубецкой, Емили Ван Таак, Георгий фон Розеншильд-Паулин, Анна Воронцова-Вельяминова.

9 декабря 2004 года совет Архиепископии под председательством новоизбранного архиепископа Гавриила (де Вильдера) отверг предложение Московской Патриархии как неприемлемое, сославшись при этом на документ 1966 года, в котором «наши отцы и учители в вере» отвергли «всякую возможность возврата в Московский Патриархат <…> если бы даже в России положение Церкви было нормальным» и констатировали, что «Архиепископия стала местной и многонациональной Церковью». Позднее в заявлении OLTR отмечалось, что «сторонники более глубокого обдумывания предложения патриарха были систематически выведены из состава совета архиепископии и приходских советов». По словам Виктора Лупана, появление «Движения за поместное православие русской традиции в Западной Европе», созданного мирянами, «было встречено верхушкой Архиепископии с неприкрытой ненавистью».

16 июня 2006 года на Трёхсвятительском подворье в Париже состоялась встреча председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла и архиепископа Берлинского и Германского Марка (Арнда) (Русская Зарубежная Церковь) с представителями руководства Движения за поместное Православие русской традиции

C 2004 по 2013 год OLTR выпустила 14 коммюнике и 5 специальных заявлений, посвязённых важнейшим событиям православия русской традиции в Западной Европе. Зачастую заявления были связани с различными конфликтами между Парижской архиепископией и Московским Патриархатом. С 2013 года заявления от лица OLTR делает её президент Серафим Ребиндер.

Коммюнике

• [www.oltr.fr/communiques/67-communique-n-1 Коммюнике № 1 от 11 апреля 2004 года — Создание OLTR]
• [www.oltr.fr/communiques/68-communique-n-2 Коммюнике № 2 от 4 июня 2004 года — Un débat doit s’engager]
• [www.oltr.fr/communiques/69-communique-n-3 Коммюнике № 3 от 10 сентября 2004 года — Построение поместной Церкви] (и приложение к [www.oltr.fr/communiques/72-communique-n-3-annexe-explicative заявлению № 3])
• [www.oltr.fr/communiques/70-communique-n-4 Коммюнике № 4 от 12 ноября 2004 года — Des statuts fondateurs pour une Métropole en devenir]
• [www.oltr.fr/communiques/71-communication-speciale-n-1 Специальное коммюнике № 1 от 18 января 2005 года — Прискорбные события]
• [www.oltr.fr/communiques/103-communique-n-5 Коммюнике № 5 от 23 января 2005 года — реакция OLTR]
• [www.pravoslavie.ru/news/16462.htm Коммюнике № 6 от 23 февраля 2006 года — Биарриццкое дело]
• [www.oltr.fr/communiques/105-communique-n-7 Коммюнике № 7 от 30 мая 2006 года — По поводу событий, которые в настоящее время происходят в Православной Церкви в Европе]
• [www.oltr.fr/communiques/84-communique-n-8 Коммюнике № 8 от 3 ноября 2006 года — Призыв к мудрости для преодоления напряжённости.]
• [www.oltr.fr/communiques/106-communique-n-9 Коммюнике № 9 от 21 ноября 2006 года — Публикации акта о каноническом общении между московским Патриархатом и Русской Православной Церковью Заграницей]
• [www.oltr.fr/communiques/107-communique-n-10 Коммюнике № 10 от 17 сентября 2007 года — О ситуации в Ницце]
• [www.oltr.fr/communiques/108-communication-special-n-2 Специальное коммюнике № 2 от 19 сентября 2007 года — Прибытие во Францию Его Святейшества Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси]
• [www.oltr.fr/communiques/109-communique-n-11 Коммюнике № 11 от 15 октября 2007 года — Визит в Париж его Святейшего Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси]
• [www.oltr.fr/communiques/110-communique-n-12 Коммюнике № 12 от 21 октября 2007 года — Воссоединения — Лионский приход]
• [www.oltr.fr/communiques/111-communique-n-13 Коммюнике № 13 от 24 февраля 2008 года — О конфликте в Биаррице]
• [www.oltr.fr/communiques/112-communication-special-n-3 Специальное коммюнике № 3 от 6 декабря 2008 года — Кончина Его Святейшества Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси]
• [www.oltr.fr/communiques/141-communique-n-14-40eme-jour-du-deces-du-patriarche-alexis-ii Коммюнике № 14 от 13 января 2009 года — 40 день по кончине Патриарха Алексия II]
• [www.oltr.fr/communiques/113-communique-special4 Специальное коммюнике № 4 от 27 января 2009 года — Избран новый Патриарх Московский и всея Руси Кирилл!]
• [www.oltr.fr/communiques/88-communique-n-15 Коммюнике № 15 от 6 июня 2009 года — Участники всеправославной совещания с 6 по 13 июня 2009 года в Шамбези, Швейцария.]
• [www.oltr.fr/communiques/87-communique-n-16 Коммюнике № 16 от 16 марта 2011 года — Опасения по поводу избрания епископов в Архиепископии]
• [www.oltr.fr/communiques/86-communique-n-17 Коммюнике № 17 от 15 октября 2011 — Как решить проблему Ниццы?]
• [www.pravmir.ru/zayavlenie-associacii-dvizheniya-za-pomestnoe-pravoslavie-russkoj-tradicii-v-zapadnoj-evrope/ Специальное заявление от 24 марта 2013 года — Декларация OLTR по поводу текущих трудностей Архиепископии]

Руководство

• Серафим Ребиндер — президент
• Дмитрий Шаховской — вице-президент
• Александр Трубецкой — генеральный секретать
• Сергей Капнист — казначей

Ссылки

• [www.oltr.fr/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Движение за поместное Православие русской традиции в Западной Европе

На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.