Там вдали, за рекой

«Там вдали, за рекой»
Песня
Жанр	советская песня народная песня
Композитор	неизвестен; возможно, народная музыка
Автор песни	несколько известных и неизвестных авторов различных вариантов текста

«Там вдали, за рекой» — популярная советская песня, повествующая о сражении отряда будённовских войск в ходе Гражданской войны. Текст песни написан Николаем Коолем в 1924 году; автор музыки Александр Александров.

В 2000 году в «Парламентской газете» появилась статья, в которой утверждалось, что «Там вдали, за рекой» переделана из казачьей песни «За рекой Ляохэ», повествующей об одном из событий русско-японской войны 1904—1905 годов.

Также существует ещё несколько песен с той же мелодией, созданных различными авторами в разное время. Ряд исследователей считает, что музыка была народно-жалостливой, тексты к которой сочинялись разными авторами — как и всякая народная песня, она не имеет конкретного изначального автора, а лишь является отражением историко-географических событий, участниками которых являются сочинители.

«Там вдали, за рекой»

Там вдали, за рекой

Первый куплет

Там вдали, за рекой

Зажигались огни,

В небе ярком заря догорала.

Сотня юных бойцов

Из будённовских войск

На разведку в поля поскакала

Автором текста песни является поэт и переводчик, эстонец Николай Мартынович Кооль. В 1924 году он опубликовал стихотворение под таким названием в газете города Курска под псевдонимом «Колька-лекарь». Согласно многочисленным публикациям и исследованиям, эту песню впервые запели сослуживцы Кооля — чекисты, красноармейцы Первого конного полка под командованием Будённого, о чём указано в документах, хранящихся в музее Отдельной Дивизии Оперативного назначения. Исполнялась она в качестве строевой, так как новых красноармейских песен было мало.

По словам Евгения Долматовского, Кооль использовал часто используемый в различных народных песнях сюжет, в котором воин, умирая просит своего верного коня или друга кому-то передать своё героическое послание. По словам Кооля, ритмический рисунок был навеян песней каторжан «Лишь только в Сибири займется заря». В апреле 1924 года в СССР впервые после окончания Гражданской войны был объявлен призыв в регулярную армию. В числе первых призывников оказался и Николай Кооль. Он предложил своё стихотворение в качестве строевой песни, которая быстро стала популярной. Довольно долгое время считалась «народной» – лишь годы спустя Кооль доказал своё авторство.

В 1928 году профессор Московской консерватории, дирижёр и композитор Александр Васильевич Александров положил слова красноармейской строевой песни на музыку.

«Лишь только в Сибири займётся заря»

В Викитеке есть полный текст песни «Лишь только в Сибири займётся заря»

По словам Николая Кооля, он, сочиняя своё стихотворение, припоминал старинную песню каторжан «Лишь только в Сибири займётся заря», которая дала ему некий ритмический рисунок. Эту песню с подобным мотивом пели каторжане ещё в XIX веке.

«Андалузянка»

Очень вероятно, что на этот же мотив исполнялся цыганский романс «Андалузянка» на стихотворение Всеволода Крестовского, которое он написал в 1862 году. В «Андалузянке» есть текстовая параллель с «Там вдали, за рекой»: «Расскажу я ему, как была эта ночь Горяча, как луна загоралась».

«За рекой Ляохэ»

В Викитеке есть полный текст песни «За рекой Ляохэ»

Слова песни «За рекой Ляохэ» были написаны на основе реальных событий — казачьего рейда на Инкоу в ходе русско-японской войны; эта операция вошла в историю под названием «Набег на Инкоу». В новогоднюю ночь 1905 года сборный казачий отряд попытался взять штурмом станцию Инкоу в устье реки Ляохэ; для ориентации в русском лагере были зажжены большие огни. Однако в самом Инкоу от артобстрела вспыхнули пожары, и возникла путаница с огнями. Штурм окончился неудачей, русские войска потеряли убитыми 4 офицеров и 57 казаков и драгун, ранеными оказались 20 офицеров и 171 казак и драгун, без вести пропало — вероятно, убиты — 26 казаков.

В номере «Парламентской газеты» от 16 июня 2000 года была опубликована статья Виталия Апрелкова, согласно которой песня «Там вдали, за рекой» является переделкой казачьей песни «За рекой Ляохэ», появившейся в ходе русско-японской войны. Существует также «белогвардейская подделка» — розыгрыш песни «Там вдали, за рекой». Высказывались догадки, что и песня «За рекой Ляохэ» является искусной подделкой, и создана исключительно для популяризации казачества. Более ранние достоверные публикации того текста песни, который был обнародован в Парламентской газете в 2000 году, не обнаружены, и потому неизвестно, является ли этот текст точной записью казачьей народной песни, написанной во времена русско-японской войны или вскоре после неё, авторской переработкой такой песни или же новым произведением, созданным в более поздние времена.

Но не исключено, что и в годы Гражданской войны какие-то неизвестные красные и белые песни на этот мотив тоже существовали.

«Попрощався стрілець»

В одной из песен корпуса «Украинских сечевых Стрельцов» (военного формирования в составе Австро-Венгерской армии), написанной по мотивам и на музыку украинской народной песни в 1914 году также имеется художественный приём в виде обращения бойца к своему боевому коню, чтобы он отнёс весть о гибели домой («Лети, коню мій, скажи неньці рідній, Що я лежу у степу забитий»).

См. также

• Чёрный ворон — в этой народной казачьей песне раненый воин обращается к прилетевшему на место битвы ворону, чтобы тот полетел домой и сообщил о смертельном ранении семье.
• «Он упал на траву» — повесть советского писателя Виктора Драгунского, названная по строчке одного из вариантов песни.

Источники и ссылки

• [pohodd.ru/article_info.php?articles_id=57 инициатива походъ]
• [www.pobeda.ru/content/view/3616/238/ победа.ру]
• [www.historyonesong.com/2009/10/tam_vdali_za_rekoi/ история одной песни]
• [www.a-pesni.org/grvojna/narod/tamvdali.php Там вдали, за рекой]
• [japanblog.su/post110227712 За рекой Ляохэ загорались огни]
• [a-pesni.org/kazaki/za_laohe.php За рекой Ляохэ]
• [www.ruplace.ru/teksty-pesen-iz-repertuara-ans.-kazachiy-krug-/za-rekoy-lyaohe-zagoralisj-ogni.html русские традиции]
• [morpolit.milportal.ru/za-rekoj-lyaoxe-zagoralis-ogni/ мирполит]
• [ethnoblog.ru/slaviane/entry/там_вдали_за_рекой_за Виталий Апрелков. Там вдали за рекой… за какой!?]

Отрывок, характеризующий Там вдали, за рекой

Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?