За справедливость

За справедливость
исп. Primero Justicia
Лидер:	Энрике Каприлес
Основатель:	Энрике Каприлес, Хулио Борхес, Томас Гуанипа
Дата основания:	2000
Штаб-квартира:	Венесуэла Венесуэла Каракас
Идеология:	Левый или правый центр; социальный либерализм, светский гуманизм, прогрессизм
Союзники и блоки:	Круглый стол демократического единства
Мест в Национальной ассамблее Венесуэлы:	33 из 167
Сайт:	[www.primerojusticia.org.ve/ PrimeroJusticia.org.ve]

К:Политические партии, основанные в 2000 году

«За справедливость» (исп. Primero Justicia, PJ) — социально-либеральная партия Венесуэлы, основанная в 2000 году в качестве региональной партии, с 2003 года — национальная. С 2010 года по результатам региональных, парламентских и президентских выборов ведущая оппозиционная партия Венесуэлы. Позиционируется как левоцентристская, хотя её часто определяют как правоцентристскую.

Основные лидеры: Энрике Каприлес, губернатор второго по населению штата Миранда с 2008 года, единый кандидат античавистской оппозиции на президентских выборах 2012 и 2013 годов; Хулио Борхес, Национальный координатор партии и депутат Национальной ассамблеи; Карлос Окарис, мэр муниципалитета Сукре (штат Миранда) с 2008 года.

Программа

«За справедливость» позиционируется как прогрессивная гуманистическая партия, чья политика направлена на людей и согласована с интегральным гуманизмом. В марте 2009 года национальный координатор партии Хулио Борхес заявил, что в Венесуэле налицо государственный капитализм, а не социализм. «За справедливость», по словам Борхеса, выступает за сильное государство, которое имеет чёткие правила, и «демократизацию общественной и частной собственности». Лидер партии Энрике Каприлес, баллотируясь в президенты в 2012 году, определил себя как прогрессиста и гуманиста.

Фундаментальные ценности: свобода, прогресс, равенство, солидарность, справедливость, субсидиарность и участие.

История

«За справедливость» была создана в разгар политического и экономического кризиса в 1992 году в качестве гражданского объединения группой студентов под руководством Алирио Абреу Бурелли. Члены группы была обеспокоены ухудшением судебной власти в стране и искали пути реформы правовой системы Венесуэлы. Абреу Бурелли был судьёй федерального Верховного суда и вице-президентом Межамериканского суда по правам человека при Организации американских государств (ОАГ).

На политическую арену «За справедливость» вышла в 1999 году, представив во время выборов в Конституционную ассамблею Венесуэлы свой проект новой конституции. В следующем году гражданское объединение было преобразовано в политическую партию, сначала в качестве региональной. В июле того же 2000 года «За справедливость» успешно дебютировала на парламентских выборах, добившись избрания сразу пяти своих членов в Национальную ассамблею: Карлос Эдуардо Окарис Герра, Херардо Альберто Блайд Перес, Хулио Борхес, Рамон Хосе Медина Симанкас и Леопольдо Мартинес Нусете, к которым в 2001 году присоединилась депутат от Альянса смелых людей Лилиана Эрнандес. На региональных выборах, состоявшихся в один день с национальными, три кандидата партии были избраны мэрами, Леопольдо Лопес (Чакао, Каракас, штат Миранда), Энрике Каприлес (Барута, Каракас, штат Миранда) и Густаво Маркано (Диего-Баутиста-Урбанеха (Лечерия), штат Ансоатеги).

1 марта 2002 года Национальный избирательный совет Венесуэлы зарегистрировал «За справедливость» в качестве национальной партии. В том же 2002 году партия присоединилось к оппозиционной коалиции политических партий, общественных объединений и неправительственных организаций «Демократический координатор» (исп. Coordinadora Democrática), распущенной после поражения оппозиции на референдуме 2004 года.

В 2004 году «За справедливость» приняла участие в региональных выборах, несмотря на призывы к их бойкоту от некоторых оппозиционных групп, которые осудили мошенничество при определении результатов референдума, состоявшегося в том же году. Это позволило переизбраться Энрике Каприлесу и Леопольдо Лопесу, а также победить на выборах мэра муниципалитета Лос-Салиас (штат Миранда) Хуану Фернандесу. В то же время многие из кандидатов партии «За справедливость» последовали примеру большей части оппозиции и отказались участвовать в выборах.

В 2005 году Национальный политический комитет партии «За справедливость», несмотря на возражения Каприлеса, Борхеса и Окариса, решил вместе с другими ведущими оппозиционными партиями бойкотировать очередные парламентские выборы, в результате чего партия осталась без своих представителей в Ассамблее.

27 мая 2005 года бывший депутат от штата Миранда Хулио Борхеса объявил в Маракайбо о выдвижении своей кандидатуры на президентских выборах 2006 года. Пытаясь стать альтернативой действующему президенту Уго Чавесу, он представил программу, названную «Народный прогресс» (исп. Progreso Popular), в которой делалась ставка на решении проблем занятости, безопасности и правосудия. Свою кампанию Борхес вёл под лозунгом «Сначала Венесуэла» (исп. Primero Venezuela). Позднее партия «За справедливость», как и большая часть оппозиции, решила поддержать на президентских выборах Мануэля Росалеса, ранее мэра Маракайбо и губернатора штата Сулия. Партия принесла Росалесу 11,16 % голосов избирателей, став третьей в стране политической силой после правящего Движения за Пятую республику и оппозиционной партии «Новое время».

В феврале 2007 года в партии «За справедливость» состоялись внутренние выборы, приведшие к углублению раскола, возникшего ещё в 2005 году по вопросу о бойкоте парламентских выборов. Внутрипартийный конфликт завершился победой фракции Каприлеса-Борхеса-Окариса и выходом из партии их оппонентов, вначале создавших свою партию, «Народная справедливость» (исп. Justicia Popular), а затем влившихся в состав партии «Новое время». Несмотря на это, во внутренних выборах приняло участие свыше 60% членов партии.

В 2007 году президент Венесуэлы Уго Чавес предложил изменить 69 статей Конституции 1999 года с целью расширения полномочий исполнительной власти и объявления Венесуэлы социалистическим государством. «За справедливость» стала первой оппозиционной партией, призвавшей провести кампанию для того, чтобы убедить избирателей отклонить на референдуме поправки, предложенные президентом и пропрезидентским парламентом. Несмотря на готовность части оппозиции бойкотировать конституционный референдум, большинство оппозиционных партий приняли решение участвовать в нём, образовав оппозиционную коалицию «Национальное единство» (исп. Unidad Nacional). Проведя кампанию под лозунгом «Так нет» (исп. así NO), оппозиции удалось привлечь на свою сторону большинство активных избирателей, одержав первую (и последнюю) общенациональную победу над Чавесом, до этого неизменно пользовавшегося поддержкой народа во время голосований.

По итогам региональных выборах 2008 года «За справедливость» стала крупнейшей оппозиционной партией в Федеральном округе и штате Миранда. Энрике Каприлес стал первым в истории партии, победив в штате Миранда действующего губернатора Диосдадо Кабельо. Карлос Окарис был избран мэром муниципалитета Сукре, известного как город с самым большим количеством трущоб в Латинской Америке. Также кандидатам партии удалось одержать победы на выборах мэров ряда больших муниципалитетов (Лос-Салиас, Арисменди (Нуэва-Эспарта) Сан-Кристобаль).

В 2008 году «За справедливость» вместе с рядом крупных оппозиционных партий подписали Соглашение о национальном единстве, чтобы вместе бороться с авторитарным, по их мнению, режимом Уго Чавеса. 8 июня 2009 года «За справедливость» вместе с другими участниками Соглашения о национальном единстве сформировали оппозиционный блок «Круглый стол демократического единства» (исп. Mesa de la Unidad Democrática, MUD).

15 февраля 2009 года состоялся референдум по вопросу отмены ограничений на количество номинаций на пост президента, губернаторов, депутатов и мэров, инициированный Уго Чавесом. «За справедливость» и другие оппозиционные партии выступили против, но проведённая ими кампания «НЕТ» не увенчалась успехом.

По итогам парламентских выборах 2010 года партия заняла второе место в стране по количеству голосов и смогла увеличить своё представительство в Национальной ассамблее до 6 депутатов, из которых двое были избраны от штата Миранда (Хулио Борхес и Хуан Карлос Кальдера), по одному от Ансоатеги (Рикард Артеага), Федерального округа (Динора Фигера), Арагуа (Рикард Мардо) и Сулии (Томас Гуанипа), а также получили 6 мандатов для запасных депутатов (исп. Diputada Suplente). Позднее к фракции партии «За справедливость» присоединились 9 депутатов от других партий, в том числе 5 запасных.

В 2012 и 2013 годах дважды подряд лидер партии «За справедливость» Энрике Каприлес Радонски становился единым кандидатом оппозиции на президентских выборах. В 2012 году ему пришлось соревноваться с Уго Чавесом; в итоге, он набрал 44,31 % голосов. В 2013 году, на досрочных выборах Энрике Каприлес, обещавший сохранить созданные при Чавесе для неимущих венесуэльцев боливарианские миссии и ориентироваться на «умеренную левоцентристскую» модель бразильского президента Лулы, получил 49,07 % голосов и уступил преемнику умершего Чавеса Николасу Мадуро всего лишь 1,5 процентных пункта.

На парламентских выборах 2015 года «За справедливость» стала второй партией страны не только по количеству голосов, но и количеству мандатов. уступив только правящей Единой социалистической партии. В Национальную ассамблею было избрано 33 депутата от партии «За справедливость».

• PJ 2004 (opposition only).svg

  Процент голосов за PJ на региональных выборах 2004 года. Серым цветом обозначен штат Амасонас, в котором партия не участвовала в выборах.

• PJ 2006 (opposition only).svg

  Процент голосов за PJ на президентских выборах 2006 года.

• PJ 2008 (opposition only).svg

  Процент голосов за PJ на региональных выборах 2008 года. Серым цветом обозначен штат Амасонас, в котором партия не участвовала в выборах.

• PJ 2010 (opposition only).svg

  Процент голосов за PJ на парламентских выборах 2010 года.

Организация

Высшим органом партии является Национальный политический комитет (исп. Comité Político Nacional), в который входят представители всех штатов, в которых представлена ​​партия.

За общее руководство отвечает Национальный руководящий совет (исп. Junta de Dirección Nacional), который несёт ответственность перед НПК. Аналогичным образом партия организована на региональном и местном уровне, где действуют политические комитеты и руководящие советы штатов и муниципалитетов. Члены политических комитетов избираются путём голосования членов партии. В дополнение к политической структуры действуют секретариаты, каждый из которых несёт ответственность за определённую сферу деятельности. Среди них есть секретариаты организационный, международный, муниципальных дел и другие.

Руководство партии

• Лидер — Энрике Каприлес Радонски
• Генеральный секретарь — Томас Гуанипа (с 2007 года)
• Национальный координатор — Хулио Борхес (с 2000 года)

Ссылки

• [www.primerojusticia.org.ve Официальный сайт Primero Justicia] (исп.)
• [primerojusticia-pj.blogspot.com/ Официальный блог Primero Justicia] (исп.)

Отрывок, характеризующий За справедливость

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.