Збиевский, Тимофей Иванович

Тимофей Иванович Збиевский
Портрет Т.И.Збиевского мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1767(1767)
Дата смерти	18 февраля 1828(1828-02-18)
Место смерти	Бендеры
Принадлежность	Россия Россия
Годы службы	1790 — 1828
Звание	генерал-майор
Командовал	Владимир. мушкет. п. (1804–09)
Награды и премии	ордена Георгия 3-го кл., Св. Анны 1-й ст., Владимира 3-й ст.; крест за Измаил, золотая шпага «за храбрость»

Тимофей Иванович Збиевский (1767—1828) — российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-майор Русской императорской армии.

Биография

Тимофей Збиевский родился в 1767 году; был сыном бедного польского шляхтича и в детстве не получил никакого образования. Сделавшись русским подданным по второму разделу Речи Посполитой, он 1 апреля 1783 года поступил в русскую армию рядовым в Екатеринославский егерский корпус и в том же году произведен был в каптенармусы.

В августе 1787 года Екатеринославские егеря вошли в состав армии Потемкина, а весною 1788 года часть корпуса поступила на гребную флотилию, назначенную действовать во время осады Очакова на Днепровском лимане под начальством принца Нассау-Зигена; в числе егерей, отосланных на суда, находился и Збиевский. Он принимал участие в четырёх больших сражениях (7, 17, 18 июня и 1 июля), нанесших турецкому флоту чувствительный урон, а затем находился при осаде Очакова (до ноября), когда флотилия ушла на зимовку в устья Днепра.

В следующем 1789 году Збиевский участвовал во взятии Каушан, Аккермана и Бендер; в июле 1790 года был переведен был в Днепровский приморский гренадерский корпус. 1 октября того же года произведен в адъютанты и затем вошёл в состав гребной флотилии де Рибаса, которая должна была содействовать войскам, окружившим Измаил. На этот раз Збиевский находился сперва в боях против турецкого отряда, защищавшего вход в Сулинское гирло Дуная, а потом при взятии крепостей Тульчи и Исакчи. На измаильском приступе 11 декабря он был в числе первых, взошедших на неприятельский вал, за что, по представлению Александра Суворова, был произведен в поручики и награждён золотым знаком на георгиевской ленте.

В 1791 году Збиевский был с князем С. Ф. Голицыным у Браилова и с М. Кутузовым в поиске под Бабадогом, а после окончания кампании, в 1793 года переведен был во вновь учрежденный легко-гренадерский батальон, который по положению должен был состоять «из офицеров и нижних чинов испытанной храбрости». По упразднении этого батальона в 1796 году Збиевского перевели в Таврический гренадерский полк, из списков которого он в следующем году был исключен за нахождение в командировке без Высочайшего разрешения; но так как следствие показало, что он действовал по распоряжению начальства, то Збиевский был оправдан, вновь принят на службу в Владимирский мушкетерский полк и вскоре произведен в капитаны. В 1798 году Збиевский получил чин майора, а в 1800 году подполковника.

В ходе войны третьей коалиции отличился в баталии под Аустерлицем и 29 января 1806 года был удостоен командованием ордена Святого Георгия 4-го класса

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 20 ноября при Аустерлице против французских войск, где с двумя баталионами Владимирского мушкетерского полка, атакуя три раза, опрокинул неприятельскую колонну.

В 1806 году Збиевский был произведен в полковники. В последовавшей вскоре за тем второй войне с Наполеоном он обратил на себя всеобщее внимание, а Владимирский полк, воодушевлённый его примером, совершал чудеса храбрости. Поход 1807 года принёс отважному полковнику несколько наград: за Голымине — орден Святого Владимира 4-й степени с бантом, за Прейсиш-Эйлау — орден Святой Анны 2-го класса и за Гутштадт — золотую шпагу с надписью «За храбрость»; в последнем сражении Збиевский был ранен в левый бок.

После заключения Тильзитского мира Збиевский два года стоял на западной границе империи, а в 1809 года был назначен был шефом Мингрельского мушкетерского полка, входившего в состав Молдавской армии князя Багратиона (потом графа Каменского). Здесь он участвовал при осаде и покорении Браилова, после чего сопровождал браиловский гарнизон до Кадараша. 7 августа 1810 года произведён в чин генерал-майора.

За отвагу под Рущуком и у Чапурчан Збиевский был награждён 23 августа 1811 ордена Святого Георгия 3-го класса № 221

В награду за отличие и храбрость, оказанные в сражении против турецких войск 22-го июля при Калафате.

В начале Отечественной войны 1812 года состоял в Дунайской армии Чичагова; переправился с корпусом Булатова через Стырь и, следуя вдоль австрийской границы на Владимир-Волынский и Устилуг, прибыл к Любомлю, где Чичагов и Тормасов предполагали атаковать Шварценберга. Когда Чичагов затем двинулся к Минску, Збиевский послан был к Кобрину для надзора за раздачей запасов из тамошних магазинов; потом он состоял в главном резерве армии Чичагова, а в последних числах сентября вошёл в состав боевого корпуса Сакена, с которым участвовал в вытеснении неприятеля из деревни Плюсок, близ Беловежа, и в изгнании его на правый берег Нарева; был затем в сражении под Волковыском и при уничтожении Булатовым вражеского авангарда у местечка Цехановца.

В последних числах декабря 1812 года Збиевский вступил в Варшавское герцогство и оставался здесь до осени 1813 года, когда ему поручено было состоять с Мингрельским полком в польской армии Бенигсена. С этой армией он побывал в Пруссии, Саксонии, Мекленбурге и Голштинии, а с 13 января по 19 мая 1814 года находился при осаде Гамбурга. С 1 сентября 1814 года Збиевский вступил в командование 2-й бригадой 16 пехотной дивизии, в состав которой входили полки Камчатский и Мингрельский, и с ней перешёл в корпус генерала Ермолова.

В феврале 1817 года назначен комендантом Бендер и в этой должности он и скончался 18 февраля 1828 года. Погребен на Бендерском военном Борисовском кладбище, где в настоящее время создан военно-исторический мемориальный комплекс Русской Славы.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_z10.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 401.

Отрывок, характеризующий Збиевский, Тимофей Иванович

– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.