Зборовский, Ян
| Ян Зборовский Jan Zborowski <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1576 — 1584 | |||
| Предшественник: | Николай Сенявский | ||
| Преемник: | Станислав Жолкевский | ||
| Рождение: | 19 декабря 1538 | ||
| Смерть: | 25 августа 1603 (64 года) | ||
| Род: | Зборовские | ||
| Отец: | Мартин Зборовский | ||
| Мать: | Анна Конопацкая | ||
| Супруга: | Эльжбета Пронская, Катаржина Канарская | ||
| Дети: | Эльжбета Анна и Софья | ||
Ян Зборо́вский (польск. Jan Zborowski, 19 декабря 1538 — 25 августа 1603) — королевский секретарь, надворный гетман коронный (с 1572 г.), гетман польный коронный (1576—1584), каштелян гнезненский (с 1576 г.), третий сын каштеляна краковского Мартина Зборовского (1492—1565) и Анны Конарской (ок. 1499—1575).
Биография
В молодости Ян Зборовский находился при дворах прусского герцога Альбрехта Гогенцоллерна и польского короля Сигизмунда Августа. В 1559—1561 гг. совершил путешествие по Германии и Франции. После возвращения на родину избрал для себя военную карьеру. В 1563—1569 гг. участвовал в Ливонской войне с Русским государством. За свои заслуги во время военных действий в 1570 г. получил чин ротмистра. В 1572 г. после смерти польского короля Сигизмунда Августа Ян Зборовский вместе с братьями возглавил группировку Зборовских. В 1576 г. Ян Зборовский поддержал избрание на польский королевский трон трансильванского князя Стефана Батория. Один из главных покорителей Данцига, восставшего против короля вскоре после избрания на престол Стефана Батория. В распри своих братьев с королём он не вмешивался; лишь после казни Самуила в 1584 перешёл в оппозицию и на сейме 1586 защищал своего брата Христофора.
См. также
|
Это заготовка статьи о военном деятеле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Зборовский, Ян"
Отрывок, характеризующий Зборовский, Ян
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
