Званба, Соломон Теймуркович

Соломон Теймуркович Званба
абх. Соломон Ҭеимурҟу-иҧа Ажəанба
Соломон Званба (марка Абхазии)
Дата рождения	1809(1809)
Место рождения	с. Дранда, Российская империя
Дата смерти	25 октября (6 ноября) 1855(1855-11-06)
Место смерти	река Ингури
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	подполковник
Награды и премии	Золотая шпага «За храбрость»

Соломон Теймуркович Званба (Званбай) (1809, с. Дранда, Абхазия —25 октября (6 ноября) 1855 года, р. Ингури, Абхазия) – ученый, этнограф, представитель абхазской интеллигенции XIX века, служил в армии Российской империи. Автор очерков и статей по истории и этнографии абхазского народа.

Биография

Соломон Званба родился в дворянской семье. Род Званба находился в зависимости от князей Шервашидзе. Правитель Абхазии Георгий (Сафарбей) Шервашидзе (1808—1821), желая скрепить дружбу с младшим братом Хасанбеем, отдал ему на воспитание своего сына Константина (Хуршид-бея). Хасанбей приставил к молодому князю в качестве агандала старшего сына подданного Темурквы Званба — Соломона. Соломону было около 10 лет. Он выделялся своими способностям и скоро был замечен начальником Абхазского отряда полковником А. Г. Пацовским, часто бывавшем в княжеском доме. Пацовский в 1824 году взял к себе на воспитание Соломона и Николая (Эмина) Шакрылом из села Лыхны.

В 1826 на основании ходатайства главнокомандующего на Кавказе генерала А. П. Ермолова Константин Шервашидзе был переведён в Пажеский корпус Петербурга. Вместе с ним отправился и Соломон, но в 1826 по ходатайству Пацовского, Соломон Званба был определён в Дворянский полк. В Дворянском полку в Петербурге он находился с 24 апреля 1828 года по 11 марта 1831 года; 14 марта 1831 года — был произведён в чин офицера, а 10 февраля 1832 года — в прапорщики.

В 1832 году С. Т. Званба был отправлен в 91-й егерский полк, где 22 марта 1834 года произведён в подпоручики. В ноябре того же года его перевели в Мингрель­ский егерский полк. В марте 1839 года Званба из этого полка был переведён в Черноморский линейный № 10 батальон, где в июне произведен в чин поручика, в марте 1840 года — штабс-капитана, а в ноябре 1841 года — капитана. В тот же батальон в ноябре 1836 года был направлен и известный писатель-декабрист А. А. Бестужев-Марлинский.

С. Т. Званба одновременно приобрел значение у русского начальства в Абхазии, где с 1833 года он, достаточно подготовленный, равно знающий абхазский и русский языки, состоял при абхазском правителе для помощи в переписке с российскими властями. Помимо русского и абхазского языков, он свободно читал и писал на французском.

Правитель Абхазии в 1834 году пожаловал С. Т. Званба грамоту на получение земли в селе Дранда.

В мае 1837 года С. Т. Званба участвовал в военной экспедиции в Цебельду, предпринятой под непосредственным начальством главнокомандующего на Кавказе Г. В. Розена. В ней были ссыльные декабристы А. А. Бестужев-Марлинский и В. С. Норов, а также великий азербайджанский писатель и мыслитель М.-Ф. Ахундов и начальник штаба Кавказского корпуса, декабрист В. Д. Вольховский. Затем, в июне того же года, экспедиция была направлена на мыс Адлер, где при перестрелке с горцами и погиб А. А. Бестужев-Марлинский.

Оста­вил сведения о военной организации убыхов, в сороко­вые годы XIX века, находясь в должности джигетского пристава. Джигетское (садзское) приставство протягивалось от Гагр почти до Сочи, и объединяло лишь население в узкой прибрежной полосе (образовано в 1840 году; причислено к Абхазии в 1841 году). В этот период Званба имел возможность наблюдать и изучать жизнь убыхов, особенно во время карательных экспедиций на территорию Убыхии. В начале мая 1842 года С. Т. Званба сопровождал в Петербург «депутацию» из князей и дворян Джигетского (Садзского) приставства, назначенную для представления Николая I. Из «депутации» в пути умерло три человека. О случившемся С. Т. Званба писал из Орла начальнику 3-го отделения Черноморской береговой линии Η. Н. Муравьеву (Амурскому).

В июне 1842 года С. Т. Званба получил звание майора. В мае 1843 года он был переведён в Черноморский линейный № 16 батальон. В том же году Званба назначается начальником войск и милиции, расположенных в Цебельде; с 12 ноября — исполняющим должность джигетского пристава; 11 июня 1845 года — командиром Черноморского линейного № 8 батальона.

К нему неоднократно обращаются князья и дворяне джигетского приставства, в августе 1847 года он принимает старейшин. Джигетское приставство вместе с Цебельдинским приставством в 1847 году было внесено в список приставских управле­ний на Кавказе.

21 марта 1848 года С. Т. Зван­ба был произведен в подполковники. В августе 1848 года, как «военный специалист по Убы­хии и Джигетии», С. Т. Званба был посредником в переговорах между гарнизоном Навагинского форта и убыхским населением с целью прекращения затянувшейся войны. 22 января 1850 года Званба подал рапорт начальнику 3-го отделения Черноморской береговой линии генералу К. К. Гогенбаху с просьбой об отправлении его в Пятигорск для лечения. Из рапорта Гогенбаха на имя начальника Чер­номорской береговой линии генерала А. И. Будберга становится ясным, что Соломон Теймуркович в это время занимал должность военного начальника укрепления Св. Духа (Адлер).

Соломон Званба 28 мая 1850 года был назначен командиром Черноморского линейного № 10 батальона, а 14 апреля 1852 года назначен командиром Черноморского линейного № 11 батальона. На этой должности С. Т. Званба оставался до конца своей жизни.

Военные заслуги Званбы, проявившего себя храбрым и талантливым военачальником во время Крымской войны (1853—1856), были официально признаны тогдашним главнокомандующим Кавказской армии Н. Н. Муравьевым (Карсским) и руководителем военных операций в Западной Грузии генералом И. К. Багратион-Мухранским. Соломон Теймуркович погиб в чине подполковника в сражении на Ингури во время Крымской войны.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й степени (01.05.1836, за участие в экспедиции по устройству сухопутного сообщения на побережье Абхазии, в 1834—1835 годах)
• Орден Святой Анны 3-й степени с бантом (22.04.1839)
• Орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (02.08.1844)
• Золотая шпага «За храбрость» (01.02.1845, за участие в десанте против контрабандных судов)
• Орден Святого Георгия 4-й степени (26.11.1849, № 8253 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова)

Влияние на абхазоведение

Первый сборник его статей «Этнографические этюды» был выпущен к 100-летнему юбилею ученого. Его составил и опубликовал историк Георгий Дзидзария.

Этнограф Юрий Аргун говорит о работах Званбы так:

Он описывает религию, обряды абхазов середины XIX века. Соломон был первым, кто стал изучать убыхов и джигетов

По словам известного советского этнографа профессора М. О. Косвена:

...его труды составили значительный вклад в абхазоведение

В 2009 году в Абхазском институте гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа прошла научная конференция, посвященная 200-летию Соломона Темруковича Званба.

Библиография

• Этнографические этюды, под редакцией и с предисловием Г. А. Дзидзария, Сухуми. 1935.
  • О Гагре и джигетах
  • Зимние походы убыхов на Абхазию
  • Обряд жертвоприношения святому победоносцу Георгию, совершаемый ежегодно в Абхазии
  • Поцелуй за занавесом
  • Абхазская мифология и религиозные поверья и обряды между жителями Абхазии (Из заметок природного абхазца)

Память

• Улица Званба в городах Абхазии

Литература

• "Этнографические этюды", под редакцией и с предисловием Г. А. Дзидзария, Сухуми. 1935.
• T. Т. Стефанов, "Михайловский крепостной пехотный батальон на Кавказе"

Отрывок, характеризующий Званба, Соломон Теймуркович

– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.