Зварич, Роман Михайлович

Рома́н Миха́йлович Зва́рич (Зва́рыч) (укр. Роман Михайлович Зварич, род. 20 ноября 1953, Йонкерс, США) — украинский политический и государственный деятель.

Биография

Родился 20 ноября 1953 г. в Йонкерс (штат Нью-Йорк, США). Учился в греко-католической и римско-католических школах, с 1971 по 1976 год изучал общественные науки в Манхэттенском колледже (Manhattan College), а затем поступил в Колумбийский университет (Columbia University) на курс советологии. В 1978 отчислился из него, магистерских и докторских степеней не получал, а следовательно, не мог иметь звание профессора и не занимался юридической практикой в США, хотя в Нью-Йоркском университете работал адъюнкт-преподавателем курса «человек и общество».

В одном интервью Зварыч утверждал, что в 1979 году перестал заниматься наукой и переехал в ФРГ, где в Мюнхене стал личным секретарём у главы Организации украинских националистов Ярославы Стецько, жены Ярослава Стецько, занимался подготовкой людей для связи с националистическим подпольем на Украине. Впоследствии Ярослава называла Зварыча своим наследником.

С 1991 года живёт на Украине. В 1993 отказался от гражданства США, с января 1995 — гражданин Украины.

С 1998 года — депутат Верховной Рады. Представитель прозападного крыла в блоке «Наша Украина».

С февраля по сентябрь 2005 — министр юстиции Украины (в правительстве Юлии Тимошенко). Впоследствии — руководитель юридического департамента избирательного блока «Наша Украина», заместитель руководителя предвыборного штаба блока.

Образование высшее (по данным Верховной Рады и ЦИК Украины).

Деятельность в правительстве Тимошенко

Вскоре после своего назначения в феврале 2005 заявил, что намерен пересмотреть условия обеспечения и обслуживания бывшего президента Украины Леонида Кучмы. Его поддержала премьер Юлия Тимошенко, которая считает, что предыдущее правительство превысило свои полномочия, принимая постановление о выделении Кучме охраны, водителей и обслуживающего персонала.

19 января 2005 года и. о. премьера Николай Азаров подписал правительственное постановление, по которому Кучма получил денежное содержание, двух помощников, советника, охрану, а также дачу и два автомобиля в пожизненное пользование.

Вечером 16 февраля 2005 Роман Зварич заявил о собственной отставке, но уже на следующий день президент Виктор Ющенко отказал ему, заметив, что «находить согласие — задача команды и в первую очередь главы правительства».

Мотивируя своё решение, Зварич сообщил, что «бизнесмены, которые являются народными депутатами и имеют очень сильные позиции в нефтеперерабатывающей сфере, напрямую вмешивались в работу моего ведомства». При этом он сразу дал понять, что готов отыграть ситуацию назад, отметив, что это «будет зависеть исключительно от позиции премьер-министра Юлии Тимошенко».

Причиной отставки наблюдатели называли несогласие Зварича с решением нового кабинета о запрете реэкспорта нефти с территории Украины, проводившегося российскими компаниями (см. Внутренняя политика Украины, «Экономическая деятельность правительства»). По слухам, прямо на заседании правительства министр экономики Сергей Терехин якобы обвинил Зварича в личной заинтересованности в сохранении реэкспорта.

Называлась и фамилия человека, пытавшегося оказать давление на Министерство юстиции — это депутат Игорь Еремеев (лидер фракции Народной партии Владимира Литвина). До избрания в Верховную Раду руководил волынской бизнес-группой «Континиум», которая контролирует 43 % акций нефтеперерабатывающего завода «Галичина». Он также владел сетью АЗС.

В связи с отставкой правительства Юлии Тимошенко тоже ушёл из кабинета министров в аппарат партии Народный Союз «Наша Украина», где возглавил юридический департамент избирательного блока «Наша Украина» и стал заместителем руководителя предвыборного штаба блока.

«Наша Украина»

После парламентских выборов 2006 года принимал активное участие в создании «оранжевой» правительственной коалиции (БЮТ — «Наша Украина» — СПУ), а после её распада — в переговорах с представителями «антикризисной коалиции» (Партия регионов — КПУ — СПУ) о вхождении «Нашей Украины» в неё и создании «широкой коалиции».

При создании кабинета министров Виктора Януковича, по настоянию президента Виктора Ющенко, вошёл в него в качестве министра юстиции. Назначение принял, но заявил журналистам, что «не согласен со схемой [распределения министерских портфелей], которая сейчас предложена, и мне кажется, что президентский принцип [сдержек и противовесов] не выдержан… Мое участие в правительстве зависит от того, насколько быстро и эффективно фракция „Нашей Украины“ может быть интегрирована в парламентскую коалицию».

Позднее в связи с провалом переговоров о вхождении «Нашей Украины» в «антикризисную коалицию» и отзывом её представителей из правительства Виктора Януковича покинул кабинет министров и был назначен представителем президента Ющенко в Верховной Раде, являясь им до 6 августа 2007 года.

Народный депутат Украины VI созыва (избран под № 36 в списке блока «Наша Украина — Народная самооборона»). Глава подкомитета по вопросам стандартов законодательной деятельности комитета ВР по вопросам правовой политики.

Летом 2014 года Зварич записался в полк «Азов», позже стал руководителем его гражданского корпуса.

На внеочередных парламентских выборах 2014 года не был избран в Верховную Раду, баллотируясь под № 82 по списку Блока Петра Порошенко.

Скандал с дипломом

В 2005 году разгорелся скандал, связанный с образованием Р. Зварича. Начало ему было положено расследованием журналистов «Украинской правды», которые пришли к выводу, что Роман Зварич не имеет той научной степени, которая отмечена в его официальной биографии. Примечательно, что и сам Р. Зварич в эксклюзивном интервью «The Ukrainian Weekly» сознавался, что он «не получал ни диплома магистра, ни докторской степени (степень кандидата наук по квалификации украинской образовательной системы) в Колумбийском университете, не имеет звания профессора Нью-Йоркского университета», которое он указывал в своей биографии, а также «не имеет формального юридического образования» (хотя при этом был министром юстиции Украины) и, также, «не закончил свою диссертацию и жалеет об этом».

Авария на трассе «Киев — Чоп»

18 октября 2015 года произошло дорожно-транспортном происшествии с участием Романа Зварича на трассе «Киев — Чоп». По информации гражданского корпуса «Азов», автомобиль Зварыча пытались столкнуть с трассы неустановленные автомобили, передвигавшиеся кортежем с проблесковыми маячками. С места ДТП эти автомобили исчезли. В результате столкновения с грузовиком автомобиль Зварыча загорелся, а грузовик перевернулся. Пресс-служба «Азова» сообщает, что состояние Зварыча и водителя грузовика удовлетворительное.

Ссылки

• [www.kmu.gov.ua/control/ru/publish/article?art_id=11512633&cat_id=147602 Официальная биография Зварича]
• Зварыч, Роман — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [file.liga.net/person/38.html Досье на Романа Зварича — ЛІГА.Досье]
• www.pravda.com.ua/archive/2005/april/14/2.shtml
• [www.governors.org.ua/hmns/zvar.htm Мониторинг политической деятельности Романа Зварича]

Отрывок, характеризующий Зварич, Роман Михайлович

В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.