Звегинцов, Александр Иванович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Звегинцев Александр Иванович»)
Перейти к: навигация, поиск
Александр Иванович Звегинцов
Дата рождения:

25 января 1869(1869-01-25)

Дата смерти:

2 ноября 1915(1915-11-02) (46 лет)

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Партия:

Союз 17 октября

Род деятельности:

офицер, земский деятель

Алекса́ндр Ива́нович Звегинцов (1869—1915) — русский офицер и путешественник, воронежский земский деятель, член Государственной думы 3-го и 4-го созывов от Воронежской губернии.





Биография

Из старинного дворянского рода. Сын тайного советника Ивана Александровича Звегинцова и жены его Марии Александровны Казаковой. Землевладелец Бобровского уезда (4800 десятин).

Образование получил в Курской гимназии. В 1884 году поступил в Морское училище, которое окончил в 1888 году, с награждением премией имени адмирала Нахимова, и был выпущен мичманом в 8-й флотский экипаж. Совершил плавание на крейсере «Владимир Мономах».

15 февраля 1890 года был прикомандирован к Кавалергардскому полку и 2 августа того же года переведен в полк корнетом. В 1893 году был произведен поручиком. В 1894 году окончил курс двух классов Николаевской академии Генерального штаба по 1-му разряду, после чего, по собственному желанию, был отчислен в полк. С 22 мая 1898 по 6 февраля 1899 года был начальником экспедиции в Северную Корею, за которую был награждён орденом св. Владимира 4-й степени. Результатом экспедиции явились: статьи о Северной Корее в «Известиях Русского географического общества», отдельный доклад «Сельское хозяйство в Северной Корее», а также карта Северной Кореи и статистико-географический обзор страны, составленные в сотрудничестве с бароном Н. А. Корфом. За научные труды был награждён малой серебряной медалью Географического общества.

В 1900 году вышел в отставку с чином ротмистра и поселился в своем воронежском имении, где посвятил себя сельскому хозяйству и земской деятельности. В 1900—1906 годах состоял уполномоченным по сельско-хозяйственной части в Воронежской губернии. Опубликовал ряд статей по сельскохозяйственным и земельным вопросам, а также отдельные работы: «Исследование о яичном промысле в Воронежской губернии» и «Справочная книжка по мелиоративному кредиту». Избирался гласным Бобровского уездного (с 1895) и Воронежского губернского (с 1898) земских собраний, почетным мировым судьей по Бобровскому уезду (с 1906). Кроме того, состоял непременным членом уездной землеустроительной комиссии и членом губернской землеустроительной комиссии по избранию. С 1907 года состоял кандидатом Воронежского уездного предводителя дворянства. В 1904—1905 годах под псевдонимом «Кулик» написал ряд статей о флоте, впоследствии изданных в отдельном сборнике «Морские арабески». После провозглашения Октябрьского манифеста стал членом Союза 17 октября, был одним из руководителей Воронежского отдела партии. Состоял действительным членом Русского географического общества. Был англофилом.

В 1907 году был избран членом III Государственной думы от Воронежской губернии. Входил во фракцию октябристов, с 4-й сессии — в группу беспартийных. Состоял секретарем комиссии по государственной обороне, товарищем председателя комиссии по старообрядческим вопросам, а также членом комиссий: сельскохозяйственной, по местному самоуправлению, бюджетной и по хлопководству.

В 1912 году был переизбран в Государственную думу. Был товарищем председателя фракции октябристов, после её раскола входил в группу «Союза 17 октября». Состоял членом комиссий: бюджетной, сельскохозяйственной, по военным и морским делам, и по старообрядческим вопросам. Входил в бюро Прогрессивного блока.

С началом Первой мировой войны добровольно поступил в действующую армию. Состоял старшим адъютантом штаба, а затем начальником разведывательного отделения 3-й армии. 16 мая 1915 года произведен в подполковники. Погиб 2 ноября 1915 года во время воздушной разведки. Похоронен на Новостроящемся (Всесвятском) кладбище в Воронеже.

Семья

Был женат на фрейлине Екатерине Михайловне Свербеевой (Catherine Zvegintzov; 1879—1948), после революции эмигрировавшей в Англию. Их дети:

  • Михаил (Michael Zvegintzov; 1904—1978), окончил Винчестерский колледж и колледж Тела Христова в Оксфорде.
  • Мария (Mary Holdsworth; 1908—1978), вдова капитана ВВС Ричарда Холдсворта. Окончила Оксфордский университет, директор колледжа Святой Марии в Дареме.

Екатерина Михайловна в эмиграции составила книгу «Our mother church: her worship and offices», выдержавшую несколько изданий.

Сочинения

  • Северная Корея: Сборник описаний позиций / сост. Корфом и Звегинцовым. — Санкт-Петербург, 1901
  • Алфавитный указатель к карте Северной Кореи / А. И. Звегинцов и бар. Н. А. Корф. — Санкт-Петербург, 1904.
  • Описание Желтого и Японского морей и Корейского пролива, как районов военных действий. — Санкт-Петербург: Воен.-стат. отд. Гл. штаба, 1904.
  • Военный обзор Северной Кореи / Сост. бар. Н. А. Корф и А. И. Звегинцов. — Санкт-Петербург: Воен.-стат. отд. Гл. штаба, 1904.
  • Морские арабески. — Санкт-Петербург, 1907.
  • Порядок производства дел в английской Палате общин / Кортеней Ильберт; пер. и примеч. чл. Гос. Думы А. И. Звегинцова. — Петроград, 1916.

Напишите отзыв о статье "Звегинцов, Александр Иванович"

Литература

  • Сборник биографий Кавалергардов: 1826—1908. — Санкт-Петербург, 1908. — С. 352.
  • 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанского, 1913.
  • [www.tez-rus.net/ViewGood30614.html Государственная дума Российской империи, 1906—1917: — Москва: РОССПЭН, 2008.]

Отрывок, характеризующий Звегинцов, Александр Иванович

Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.