Рязань (футбольный клуб, 2010)
Поделись знанием:
К:Футбольные клубы, основанные в 2010 годуРязань (футбольный клуб, 2010)Рязань (футбольный клуб, 2010)
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
(перенаправлено с «Звезда (футбольный клуб, Рязань)»)
 |
Эту страницу предлагается объединить с Спартак (футбольный клуб, Рязань). Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К объединению/13 октября 2015.
Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения. Дата начала обсуждения — <укажите дату (ГГГГ-ММ-ДД)>. |
- Эта статья о клубе, существующем с 2010 г. О клубе, существовавшем в 1937—1999 гг., см. Спартак (футбольный клуб, Рязань). О клубе, существовавшем в 1995—2009 гг, см. Рязань (футбольный клуб, 1995)
 Рязань
| |||
| |||
| Полное название |
Государственное автономное учреждение Рязанской области «Футбольный клуб „Рязань“» | ||
| Прозвища | Горожане | ||
| Основан | 2010 | ||
|---|---|---|---|
| Стадион | Спартак, Рязань | ||
| Вместимость | 6500 | ||
| Президент | Дмитий Малахов | ||
| Тренер | Гарник Авалян | ||
| Капитан | Олег Елисеев | ||
| Сайт | [фкрязань.рф/ фкрязань.рф] | ||
| Соревнование | Второй дивизион, зона «Центр» | ||
| 2015/2016 | 3 место | ||
| |||
«Ряза́нь» — российский футбольный клуб из одноимённого города. Создан в ноябре 2009 года под названием «Звезда» после снятия ФК «Рязань». С 2010 года заявлен в зону «Центр» второго дивизиона первенства России.
В 2014 году возвращено прежнее название — ФК «Рязань»[1].
Содержание
История
Сезон 2010 года «Звезда» закончила на 11 месте, набрав 42 очка, забив 37 мячей (в среднем за матч — 1,23), а пропустив 49 (в среднем за матч — 1,63). Лучшим бомбардиром команды с 15 забитыми мячами стал Илья Бородин.
Сезон 2011/2012 команда закончила на 12 месте, забив в 39 играх 44 мяча, а пропустив 60. Лучшим бомбардиром стал Евгений Фальковский с 6 мячами на своём счету.
Сезон 2012/2013 «Звезда» завершила на 11 месте, набрав в 30 играх 39 очков, забив 47 мячей (в среднем за матч — 1,57), а пропустив 36 (в среднем за матч — 1,2). Лучшим бомбардиром команды стал Жумалдин Каратляшев с 8 забитыми голами.[2][3]
В сезоне 2013/2014 «Звезда» впервые в своей истории вышла в 1/8 финала Кубка России, обыграв в 1/32 финала московское «Торпедо» 2:1, а в 1/16 по пенальти у «Кубани» 4:2 (основное время 2:2). В 1/8 рязанская команда сыграла с «Краснодаром» и проиграла 2:3.
По состоянию на 15 апреля 2014 года во втором дивизионе, зоне «Центр» «Звезда» занимала 10 место с 23 набранными очками после 21 сыгранного матча.
Цвета клуба
| Белый | Синий |
Состав
- Данные на 31 августа 2016 года
|
|
Статистика выступлений
В чемпионатах России
| Сезон | Лига | Место | И | В | Н | П | М | О | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2010 | Второй дивизион, зона «Центр» | 11 | 30 | 12 | 6 | 12 | 37 — 49 | 42 | |
| 2011/12 | Второй дивизион, зона «Центр» | 12 | 39 | 11 | 9 | 19 | 44 — 60 | 42 | |
| 2012/13 | Второй дивизион, зона «Центр» | 11 | 30 | 10 | 9 | 11 | 47 — 36 | 39 | |
| 2013/14 | Второй дивизион, зона «Центр» | 11 | 30 | 7 | 12 | 11 | 20 — 30 | 33 | |
| 2014/15 | Второй дивизион, зона «Центр» | 2 | 30 | 21 | 6 | 3 | 51 — 13 | 69 |
В кубках России
| Сезон | Стадия | Соперник | Счёт |
|---|---|---|---|
| 2010-2011 | 1/256 финала | ФК «Калуга»
|
2:1 (Родин, Аникушин — Зацепин) |
| 1/128 финала | ФК «Русичи»
|
1:0 (Снимщиков) | |
| 1/64 финала | ФК «Зенит» Пенза
|
1:0 (Аникушин) | |
| 1/32 финала | ФК «Авангард» Курск
|
0:2 (Форопонов, Смуров) | |
| 2012-2013 | 1/256 финала | ФК «Металлург» Выкса
|
1:1 (пен. 2:4) (Нибусин — Бойченко) |
| 2013-2014 | 1/256 финала | ФК «Тамбов»
|
3:0 (Дудиков-2, Сиваев) |
| 1/128 финала | ФК «Калуга»
|
2:1 (Городцов, Дудиков — Саргсян) | |
| 1/64 финала | ФК «Витязь» Подольск
|
2:1 (Грушин, Сиваев — Епихин) | |
| 1/32 финала | ФК «Торпедо» Москва
|
2:1 (Мирзов, Сиваев — Войнов) | |
| 1/16 финала | ФК «Кубань» Краснодар
|
2:2 (4:2 пен.) (Ларионов, Сиваев — Мельгарехо, Хубулов) | |
| 1/8 финала | ФК «Краснодар» Краснодар
|
2:3 (Мирзов, Сиваев — Лаборде-2, Вандерсон) | |
| 2014-2015 | 1/128 финала | ФК «Химки»
|
2:1 (Авакян, Жданкин — Саламатов) |
| 1/64 финала | ФК «Металлург» Выкса
|
1:0 (Воронщиков) | |
| 1/32 финала | ФК «Динамо» Санкт-Петербург
|
1:0 (д.вр.) (Жданкин) | |
| 1/16 финала | ФК «Мордовия» Саранск
|
1:2 (Данилин — Мухаметшин, Васин) |
Главные тренеры клуба
| Главный тренер | С | Период |
|---|---|---|
| Сергей Муштруев |
2010—2011 | |
| Владимир Волков |
2011—2013 | |
| Гарник Авалян |
2013—н.в. |
Известные игроки
Илья Бородин, Николай Абрамов, Александр Пшеничников, Александр Антипенко
См. также
- Спартак — о клубе, выступавшем под названием «Звезда» в первенстве СССР 1968 года
- ФК «Рязань»
Напишите отзыв о статье "Рязань (футбольный клуб, 2010)"
Примечания
Ссылки
- [фкрязань.рф/ Официальный сайт клуба]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рязань (футбольный клуб, 2010)
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
