Звенигород (Пустомытовский район)
Село
Показать/скрыть карты
|
Звени́город — село Пустомытовского района Львовской области. В средневековой Руси — город. Первое упоминание относится к 1087 году (по другим данным — к 1086 году).
Кроме Звенигорода, к Звенигородской сельской раде относится ещё 4 населённых пункта: село Шоломыя, село Гринёв, село Водники и село Коцуров.
История
Некоторые исследователи считают, что поселение здесь создали ещё племена бужан в І тысячелетии н. э.[1] Впервые о городе упоминают в «Повести временных лет» и Ипатьевской летописи, когда рассказывают о возвращении Ярополка Изяславича из Польши в 1087 году (тогда как Лаврентьевская летопись относит это событие к 1086 году[2]). Именно на подходе к Звенигороду, согласно летописи, Ярополка и убили. Звенигород стал укрепленным городом и важным стратегическим пунктом западных русских земель.
Наибольший расцвет город пережил в XII веке, когда здесь правил праправнук Ярослава Мудрого Володимирко. Звенигород был центром удельного Звенигородского княжества. Князь Володимирко начал процесс объединения юго-западных княжеств, присоединив к Перемышлю и Звенигороду территории Галича и Теребовля. В 1144 и 1146 годах на Звенигород посягал киевский князь Всеволод Ольгович, но не сумел захватить крепость.
В начале 1140-х годах становление крепкого западно-русского княжества завершилось, и после перенесения Володимирком столицы в Галич (1141) было создано единое Галицкое княжество. После этого роль Звенигорода уменьшилась. В 1241 году город в числе других стал жертвой монгольского нашествия на Русь. Населённый пункт потерял былое значение (неподалеку быстро развивался Львов). В 1340—1772 годах — «Земля Русская» русского воеводства в Польском королевстве.
Звенигород Галицкий известен тем, что здесь найдено 3 берестяных грамоты XII века[3][4][5] — единственные известные на настоящий момент берестяные грамоты с территории Украины.
Напишите отзыв о статье "Звенигород (Пустомытовский район)"
Примечания
- ↑ [luck.iatp.org.ua/cities_castles/zveny.htm Звенигород (Луцкий портал)]
- ↑ [litopys.org.ua/lavrlet/lavr10.htm Лаврентіївський літопис (litopys.org.ua)]
- ↑ [lrc-lib.ru/_gramoty/index.php?act=full&id=980 Древнерусские берестяные грамоты. Грамота Звен. 1]
- ↑ [lrc-lib.ru/_gramoty/index.php?act=full&id=981 Древнерусские берестяные грамоты. Грамота Звен. 2]
- ↑ [lrc-lib.ru/_gramoty/index.php?act=full&id=982 Древнерусские берестяные грамоты. Грамота Звен. 3]
Ссылки
- [zamki-kreposti.com.ua/lvovskaya-oblast/zamok-zvenigorod Замок в Звенигороде на zamki-kreposti.com.ua]
- [old.lnu.edu.ua/publications/collections/archeo/2010_13/10hupalo.pdf Гупало В. РАННЬОСЕРЕДНЬОВІЧНІ МОГИЛЬНИКИ ЗВЕНИГОРОДА: ПРОБЛЕМА ПЕРІОДИЗАЦІЇ І ХРОНОЛОГІЇ]
Отрывок, характеризующий Звенигород (Пустомытовский район)
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
