Звонарский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°45′53″ с. ш. 37°37′12″ в. д. / 55.76472° с. ш. 37.62000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76472&mlon=37.62000&zoom=12 (O)] (Я)Звонарский переулокЗвонарский переулок
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
| Звонарский переулок Москва | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
220 м |
| Ближайшие станции метро |
Трубная (350 м), Кузнецкий Мост (350 м). |
| Почтовый индекс |
107031 |
| Номера телефонов |
+7(495) XXX---- |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.76472&lon=37.61972&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.61972%2C55.76472&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
Звона́рский переулок (в 1922—1993 — 2-й Неглинный переулок) — переулок в Центральном административном округе города Москвы. Проходит от Рождественки до Неглинной. Нумерация домов ведётся от Неглинной.
Содержание
Описание
Переулок проходит по бывшему крутому левому берегу реки Неглинной, из-за чего он круто спускается от Рождественки к Неглинной улице. Переулок выходит на Неглинную улицу в месте, где она делает изгиб. Продолжением переулка за Неглинной является Рахмановский переулок.
Происхождение названия
Переулок получил имя по располагавшейся здесь слободе, в которой жили кремлёвские звонари.
История
Слобода звонарей образовалась на левом берегу Неглинной в XV веке и существовала до XVII века, соседствуя с огородами расположенного поблизости Богородице-Рождественского монастыря. Располагалась слобода к северу от современного Звонарского переулка. В XVIII века на углу переулка и улицы Рождественка была построена церковь св. Николая в Звонарях. В XIX веке переулок был застроен малоэтажными домами и несколькими более высокими доходными домами. В 1922 году переулок из-за своего «религиозного» названия был переименован во Второй Неглинный, в октябре 1994 года было официально утверждено возвращение исторического имени переулка.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне:
- № 1 — Доходный дом (1914, архитектор И. Г. Кондратенко).
- № 5, стр. 1 — Доходный дом Ф. А. Лорие (1914, архитектор Ф. А. Ганешин), ценный градоформирующий объект[1].
- № 5, стр. 2 — Административное здание (1910-е)[1].
- № 7, стр. 1, 2 — Городская усадьба Е.Васильевой — Е. И. Вишняковой — доходный дом (1835; 1874; 1877; 1910), ценный градоформирующий объект[1].
По чётной стороне:
- № 2 (он же № 14 по Неглинной улице) — выходящее боковым фасадом в переулок роскошное новое здание Сандуновских бань с бывшим торговым домом Юргенсона и меблированными комнатами. Построено в 1894—1895 годах архитекторами Б. В. Фрейденбергом, С. Ф. Кулагиным и В. И. Чагиным. Квартиру в доме некоторое время снимал А. П. Чехов.
- № 4 — Жилой дом XIX в[1].
- № 6 — Главный дом городской усадьбы М. Шебалиной — дом доходный (1832; 1886, архитектор А. И. Медведев), ценный градоформирующий объект[1].
- № 8 (№ 13 по Рождественке) — церковь святого Николая в Звонарях. Храм построен в 1762—1781 годах в стиле барокко по проекту зодчего К. И. Бланка.
- Звонарский переулок,1.JPG
№1
- Звонарский переулок, 1, доходный дом.JPG
№1, вид с ул.Неглинная
- Moscow, Rozhdestvenka, St.Nicholas v Zvonaryakh.jpg
Храм свт. Николая в Звонарях, вид с Рождественки
- Церковь святого Николая в Звонарях.JPG
Церковь святого Николая в Звонарях
Напишите отзыв о статье "Звонарский переулок"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%E7%E2%EE%ED%E0%F0%F1%EA%E8%E9&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Городской реестр недвижимого культурного наследия города Москвы]. Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы. Проверено 26 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEuTmT3 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
Литература
- В. В. Сорокин. Памятные места Рождественки и прилегающих улиц и переулков. // Наука и жизнь. 1995 г., № 1.
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Звонарский переулок
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
