Звук падающего дерева в лесу

«Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?» — философическая загадка, касающаяся проблем наблюдения и реальности. Проблема заключается в определении термина «звук».

История

Философ Джордж Беркли, в своем «Трактате о принципах человеческого знания», вопрошает: «Но, скажете вы, без сомнения, для меня нет ничего легче, как представить себе, например, деревья в парке или книги в кабинете, никем не воспринимаемые. Я отвечу, что, конечно, вы можете это сделать, в этом нет никакого затруднения; но что же это значит, спрашиваю я вас, как не то, что вы образуете в своем духе известные идеи, называемые вами книгами и деревьями, и в то же время упускаете образовать идею того, кто может их воспринимать?»

Аналогичный вопрос был поставлен в журнале Scientific American: «Если на необитаемом острове упало бы дерево, издавался ли там звук?» В статье следовал ответ: «Звук — это воздушные вибрации, передающиеся на наши чувства через ушную систему, и признающимся таковым только в наших нервных центрах. Падение дерева или другое механическое воздействие будет производить вибрацию воздуха. Если не будет ушей, чтобы слышать, не будет и звука».

Метафизика

Возможность неосознанного существования

Может ли вещь существовать без возможности быть воспринятой? - например, "является ли звук звуком если человек не слышит его?" Непосредственно, сама философская тема затрагивает загадку существования дерева ( и звука, который оно создает ) вне человеческого восприятия. Если никого нет рядом, чтобы увидеть, услышать, дотронуться или почувствовать запах дерева, как можно говорить о том, что оно существует? Конечно, с научной точки зрения, оно существует. Ведь человек - это тот, кто воспринимает дерево. Джордж Беркли в XVIII в. разработал Имматериализм, метафизическую теорию, отвечающую на эти вопросы, также известную как "существовать - значит быть воспринятым". Сегодня метафизики расходятся во мнениях. Одни полагаются на Substance theory,теорию, в которой вещество отличается от его свойств, в то время как другие являются сторонниками Bundle theory, которая опирается на то, что объект является чем-то, что можно почувствовать. Звук, упрощенно, является слышимым шумом. Поэтому дерево может быть услышано, даже если никого не было рядом.

Знания необозримого мира

Можно ли считать, что не наблюдаемый мир функционирует так же, как наблюдаемый? - например, "влияют ли наблюдения на исход?" Аналогичный вопрос не предполагает, происходит ли не наблюдаемое событие также предсказуемо, как это происходит, когда за ним наблюдают. Антропный принцип предполагает, что наблюдатель, просто в его существовании, может влиять на обозримую реальность. Однако большинство людей, также как и ученые, считают, что наблюдатель не влияет на то, вызывает ли дерево звук при падении или нет, но это невозможно доказать. Тем не менее, многие ученые согласятся со следующим: "Настоящим необозримым событием является событие, которое не представляет эффекта (не несет в себе никакой информации) на что-либо ( где "что-либо" может быть человеком, звукозаписывающим устройством или просто камнем), следовательно, не может существовать в настоящей (или сейчас текущей) более широкой физической вселенной. Позже, может считаться, что не наблюдаемое событие было абсолютно идентично событию, которое не произошло вообще." (В интернете нет источника, подтверждающего данную цитату) Конечно, тот факт, что дерево, как известно, изменило состояние от «вертикального» до «горизонтального» подразумевает, что событие необходимо наблюдать, чтобы можно было задать вопрос - даже если наблюдателем предполагается глухой зритель. Британский философ Рой Баскар, которому приписывают разработку критического реализма, утверждает, с отсылкой на эту головоломку, что "Если бы люди перестали существовать, звук бы остался, и тела все также бы падали на землю, хотя гипотетически не было бы никого, кто знал об этом."

Существование ненаблюдаемой реальности является неотъемлемой частью онтологии Баскара, которая утверждает (в оппозицию к множественным штаммам позитивизма, которые взяли вверх как над социальными, так и над общественными науками в двадцатом веке), что настоящие структуры существуют независимо вне фазы обычных моделей событий. В социальных науках это сделало его подход популярным среди современных Марксистов - таких как Алекс Каллиникос - кто постулировал существование реальных социальных сил и структур, которые не всегда могут быть обозримы.

Различия между сенсацией и реальностью.

В чем разница между чем-то, как оно есть, и как оно ощущается?- например, "звук является вариацией давления, которое распространяется через материю как волна" Возможно, самый главный вопрос этой загадки - это разница между восприятием объекта и реальной сущностью объекта. Если дерево существует за рамками восприятия, то это значит, что мы не можем знать, существует ли это дерево вообще. Так что же мы имеем в виду под "существованием"? Какая разница между восприятием и реальностью? Также, люди могут задаться вопросом: "если дерево существует за рамками восприятия (в рамках здравого смысла), то будет ли оно создавать звуковые волны?" Однако эти звуковые волны не будут слышны вообще. Звук, в его механическом смысле, появится, но он не будет уловим человеческим ухом. Так как же тогда звук, в его механическом смысле, будет существовать, если он не будет доступен для человеческого восприятия? Эта загадка показывает знаменитое различие Джона Лока между первичными и вторичными качествами. Это различие подчеркивает, какие качества аксиоматически впитаны в объект, а какие качества приписаны объекту. То есть, красная вещь на самом деле не красная ("красный" является вторичным качеством), сладкая вещь на самом деле не сладкая, звук на самом деле не звучит как что-либо, но круглый объект остается круглым.

Отрывок, характеризующий Звук падающего дерева в лесу

Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.