Здание Александринского театра

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810624000

Здание Александринского театра в Санкт-Петербурге на площади Островского было построено в 1832 году по проекту Карла Росси.

Предыстория

Территория, где был сооружён Александринский театр, в XVIII веке принадлежала полковнику Аничкову, строителю моста, названного его именем, и была куплена у него казной. На этой территории находился сад, простиравшийся до нынешней Садовой улицы.

В 1801 году архитектор Бренна перестроил стоявший на месте теперешнего сквера большой деревянный павильон в театр, в котором итальянский антрепренёр Антонио Казасси организовал итальянскую оперную труппу. Это помещение со временем перестало удовлетворять растущие потребности города, и было решено соорудить новый, каменный театр. Однако осуществление идеи отодвинулось из-за нестабильной ситуации при Александре I — военные конфликты с Турцией, война с Наполеоном 1812 года.

В 1818 году границы сада были сужены, а площадь, образовавшаяся между Публичной библиотекой и садом Аничкова дворца, была передана театральной дирекции.

Здание Росси

Карл Росси в период с 1816 по 1827 год разработал ряд проектов реконструкции и застройки этой площади. Все эти варианты предусматривали сооружение на площади городского театра. Окончательный вариант проекта был утверждён 5 апреля 1828 года, в том же году началось строительство здания театра.

Четыре года спустя, 31 августа (12 сентября) 1832 года, в центре Петербурга, на Александринской площади (ныне площади Островского), на месте деревянного «Малого» театра, состоялось торжественное открытие нового величественного ампирного здания театра.

Основной фасад театра — со стороны Невского проспекта оформлен глубокой многоколонной лоджией, пространство которой как бы является частью Площади Островского. Боковые фасады здания выполнены в виде восьмиколонных портиков. С другой стороны к театру ведёт спроектированная Росси и составляющая общий ансамбль с театром улица (Зодчего Росси), перспективу которой замыкает на всю ширину задний, почти плоский, но богато декорированный фасад театра.

Здание окаймляет выразительный скульптурный фриз с античными театральными масками и гирляндами лавровых ветвей. В нишах на торцевых фасадах — статуи муз, на аттике главного фасада — квадрига Аполлона. Работы вёл один из выдающихся скульпторов своего времени — В. И. Демут-Малиновский.

Интерьер

Лоджия с мощной коринфской колоннадой, увенчанная аттиком с лепными рельефами Славы и колесницей Аполлона, богатая разработка карнизов, фризы, барельефы, ритмические линии окон, арок, балюстрад — всё это составляет торжественный ансамбль, своеобразную архитектурную симфонию; замечательна и внутренняя отделка театра.

Места для зрителей создавались по самой совершенной для своего времени многоярусной системе лож с амфитеатром и просторным партером. Пятиярусный зрительный зал отличается удачными пропорциями и прекрасной акустикой. На 1841 год здесь было 107 лож (10 в бенуаре, 26 лож первого яруса, 28 — второго, 27 — третьего и 16 — четвёртого), балкон на 36 человек, галерея четвётрого яруса на 151 место, 390 мест в пятом ярусе, 231 кресло в партере (9 рядов) и 183 места за ними. В общей сложности театр мог вместить в себя до 1 700 человек.

Убранство зрительного зала торжественно и нарядно, интерьеры театра практически сохранили первоначальную отделку. Изначально была использована голубая обивка, она была заменена в 1849 году на пунцовую: театр, в котором освещение производилось посредством масляных ламп, закоптился изнутри. По этой же причине со временем была обновлена вся стенная и плафонная живопись, кроме того позже полностью была переделана сцена. Кроме бархатной отделки, ложи богато украшены золочёной резьбой: резьба центральной («Царской») ложи и лож у сцены выполнена по рисункам Росси, а орнамент на барьерах ярусов был создан во второй половине XIX века.

Отделка зрительного зала дополнялась замечательным перспективным живописным плафоном, который изображал Олимп и Парнас (художник А. К. Виги), позднее заменённым.

Оригинальная инженерная конструкция

В основе конструкции кровли театра — оригинальные системы металлических конструкций, изобретённые К. И. Росси в содружестве с инженером М. Е. Кларком. Эта конструкция явилась новаторской, и была предложена впервые в истории строительной техники. Кровля покоится на 27 железных с чугунными деталями арочных фермах пролётом 29,8 м. Внутренние продольные стены являются опорами для 18 нижних дугообразных ферм, несущих чердачное перекрытие и подвесной плафон над зрительным залом. Ярусы лож поддерживают чугунные кронштейны. Перекрытие над сценой представляет собой систему треугольных ферм пролётом 10,76 м, опирающихся на чугунные консоли и подкосы.

К. И. Росси, отстаивал свою конструкцию перед косными официальными кругами, что было нелегко. Уверенность в прочности предложенной им металлической конструкции иллюстрирует один из рапортов

…в случае, когда бы… …от устройства металлических крыш произошло какое-нибудь несчастье, то в пример для других пусть тот же час меня повесят на одной из стропил театра.

Литература

• В. И. Пилявский. Зодчий Росси. — М.-Л.: ГИАиГ, 1951.

Ссылки

• [www.alexandrinsky.ru/ Александинский театр, официальный сайт]
• Александринский театр // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Здание Александринского театра

Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.