Здание Кригскомиссариата

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здание
Здание Кригскомиссариата
Страна Россия
Город Москва

Здание Кригскомиссариата (также Новый Кригскомиссариат) — здание-достопримечательность в Москве.

Здание Кригскомиссариата находится по адресу: Центральный административный округ, Космодамианская набережная, дом 24, строение 1. Район Замоскворечье[1].

Охраняется как объект культурного наследия.





История

С XVII века по XVIII век здесь располагалась усадьба, также известная как дворец Бирона. В середине XVIII века территория досталась военному ведомству. В 1731 году оно построило на этом месте здание для Кригскомиссариата, который ведал снабжением армии. С 1778 года по 1780 год старый дом был снесён и построен новый, при участии архитекторов Н. Н. Леграна и В. И. Баженова (предположительно)[2]. В 1797 году Кригскомиссариат был переведён в Санкт-Петербург. В Москве сохранилась Кригскомиссариатская контора, она продолжала находиться в здании Кригскомиссариата[3].

Сергей Львович Пушкин служил здесь бухгалтером. Отец М. Казакова работал здесь писарем. Начальник комиссариата — отец Фёдора Толстого[4].

В 1864 году Кригскомиссариат был упраздён, после этого в здании Кригскомиссариата находились учреждения военного ведомства[3].

Во время СССР складские помещения надстроены, также возведён новый корпус, со стороны Садовнической улицы. Также здесь располагался до сентября 2010 годаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2754 дня] штаб Московского военного округа[3].

Согласно официальной версии, 23 декабря 1953 года здесь был расстрелян Лаврентий Павлович Берия[4].

На здании установлены мемориальные доски С. М. Будённому, Н. И. Крылову, К. С. Москаленко, В. Л. Говорову, в разное время работавшим в здании.

Архитектура

Проект архитектора Н. Н. Леграна, 1780 год. В здании представлены конторы и склады. Внешний вид: каре, где три этажа в административном корпусе и два в боковых крыльях, там находились склады. Здание соединено угловыми башнями[3].

Память

В честь Кригскомиссариата назван Комиссариатский мост, Комиссариатский переулок и Комиссариатская набережная[3].

Напишите отзыв о статье "Здание Кригскомиссариата"

Примечания

  1. [dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/6067/ Кригскомиссариат, 1778 - 1780 гг., арх. Н.Н.Легран] (рус.). Проверено 2 мая 2015.
  2. [www.runivers.ru/new_htmlreader/?book=5599&chapter=83787 Баженов В. И. «Изъяснение» / Публ. вступ. ст. и примеч. Н. Б. Панухиной // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. — С. 24—26.].
  3. 1 2 3 4 5 [wikimapia.org/3289837/ru/%D0%A8%D1%82%D0%B0%D0%B1-%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B2%D0%BE%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BE%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%B0 Штаб Московского военного округа] (рус.). Проверено 2 мая 2015.
  4. 1 2 [liveinmsk.ru/places/a-639.html Кригскомиссариат] (рус.). Проверено 2 мая 2015.

Литература

Отрывок, характеризующий Здание Кригскомиссариата

– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.