Здание Народного банка в Белграде

Создание Привилегированного народного банка Сербского королевства было длительным процессом, обусловленным развитием экономики, денежных отношений, других финансовых учреждений, а также потребностями экономической и политической независимости Королевства Сербии. Официально Банк был учрежден после принятия Закона о Национальном банке от 30-го декабря 1882 г., вступившего в силу после его подписания королём Миланом Обреновичем 6-го января 1883 г. Согласно этому закону, Банк получал статус привилегированного учреждения (последующие 25 лет форма организации — акционерное общество) с уставным капиталом в 20 миллионов динаров. Было предусмотрено, что деятельность Банка будет контролировать государство. Официально Банк приступил к работе 1-го июня 1884 г. Именно с того момента было арендовано помещение в доме Христины Кумануди по адресу ул. Кнез Михаилова, дом 38 (сегодня — Кнез Михаилова, дом 50).

История

Поскольку для банковской деятельности такого уровня потребовалосьгораздо большее помещение, чем временно арендованное, принято решение строить новое здание. Для этого был куплен участок на углу улиц Дубровачка и Цара Лазара. В 1887 г. два архитектора из Министерства строительства предложили свой проект нового здания, однако Совет управляющих не утвердил его, а поручил сделать проект Константиту Йовановичу, в то время уже признанному архитектору, сыну художника-литографа Анастаса Йовановича. Проект Банка был его первой авторской работой в Белграде. Выполнение строительных работы, «за исключением каменотесных и слесарных, а также отопительных, осветительных, водопроводных и штукатурно-молярных»было поручено подрядчикамиз Сегедина Йирасекu и Краусu. Строительство шло в течение 1889—1890 гг. и Банк переехал в новое здание 15 марта 1890 г. О том, насколько важным было это событие в восприятии современников, свидетельствует и тот факт, что в том же году автор проекта был удостоен ордена Святого Саввы Третьей степени. В отчете о деятельности Банка за 1890 год сказано«…имеет здание, которым может гордиться и он сам и наша столица, которую оно украшает. Далее подчеркивается роль автора „…в большой степени это заслуга архитектора Косты Йовановича, который разработал все планы и лично контролировал выполнение строительных и остальных работ“.

После Первой мировой войны Привилегированный Национальный банк Королевства Сербии превратился в Национальный банк Королевства сербов, хорватов и словенцев. Расширение сферы деятельности диктовало и расширение функционального пространства, в результате чего к старому зданию сделаны пристройки, прилегающие к другим домам по улицам Краља Петра, Грачаничка, Спасићева (тогда Творничка) и частично Цара Лазара. Таким образом сформировалсяединый урбанистический блок неправильной пятиугольной формы. Автором проекта расширения Банка снова назначен Константин Йованович, который успешно справился и с этой задачей, не отступая от стилистики своего первенца. В форме замкнутого блока с внутренним двором, типа атриума, административно-управленческое здание, больше напоминающее дворец, дошло до наших дней. Несмотря на то, что здание имеет угловую, а не фронтальную перспективу, которая позволяла бы видеть объект полностью, оно выглядит в высшей степени гармонично, монументально и презентабельно.

Архитектура

В стиле и оформлении здания угадываются элементы итальянской дворцовой архитектуры позднего Ренессанса XVI века, а также влияние, выдающегося венского архитектора Готфрида Земпера, который был профессором Йовановича. Точнее, Йованович продолжает стилистику Дворца Фарнезе в Риме (Palazzo Farnese), авторами которого были Антонио СангалоМладший и Микеланджело (годы строительства 1513 и 1534—1546), и Дворца Оппенгейма в Дрездене(Palate Oppenheim), построенного в середине XIX века Готфридом Земпером.

Эта самая выдающаяся из работ Константина Йовановичаподчеркивает главную особенность его поэтики — сочетание в концепции фасада тематики ренессансной архитектуры и эклектики, выражающейся в использовании элементов архитектурной пластики, заимствованных у барокко. Именно эта концепция наглядно продемонстрирована на примере архитектуры Национального банка, который считается наиболее значительным объектом академического стиля в Сербии.

Экстерьер

Фасад, выходящий на улицу, выполненный в стандартном академическом стиле, горизонтально разделен на три части. Зоны контрастируют между собой. Если нижняя зона больше соответствует рустике, то высшие зоны более спокойные и отделены от нижней глубоким профилированным карнизом. Зону первого и цокольного этажей характеризует массивная монолитная рустичная обработка, облегченная правильно рифмованным рядом арочных окон. Архитектурная эстетика этой зоны непосредственноассоциируется с флорентийскими дворцами XV века. Монотонность первого этажа нарушена парадными подъездами, выходящими на улицы Краља Петра и Цара Лазара. В концепции зон второго и третьего этажей Йованович позволяет себе большую свободу. В зоне второго этажа строгая иерархия ровной поверхности стен нарушена чередованием окон различных профилей, тогда как полная эстетическая картина верхних уровней обязана в первую очередь презентабельным наличникам с лепным обрамлением и декоративным элементам над парадными подъездами. Зона третьего этажа упрощена линией ничем не примечательных окон, над которыми как заключительный элемент декора нависает глубокий профилированный карниз с балюстрадой.

Интерьер

Большое внимание уделено интерьеру, таким образом изысканное оформление внутренних помещений не уступает впечатляющемуэкстерьеру. В художественном оформлении интерьера сочетается множество функциональных и чисто декоративных предметов изобразительного и прикладного искусства, которые органично вписываются в единый архитектурный ансамбль. Особый акцент поставлен на узловых функциональных сегментах внутреннего пространства — вестибюле в старой части здания и залеобслуживания клиентов. Построенные в неоренессансном стиле, эти помещения, предназначенные для публики, выглядят особенно импозантно. В основе их композиционного решения лежит контраст между пустым и заполненным пространством, спокойными однотонными и многоцветными деталями, широким применениемфлоральногоорнамента и альтернацией разнородных материалов.

Общее впечатление роскоши и монументальности интерьера усиливает росписьпотолка и стен, являющаяся наиболее сохранившимся и привлекательным декором начала ХХ века. Живописные композиции сделаны в духе европейского стиля того времени и полностью вписываются в архитектуру. Принцип оформления интерьера такого презентабельного объекта, как Национальный банк, следует лучшим традициям академизма. Декоративное оформление, конечно, не авторская работа, а выполненная по готовым эскизам скорее всего из Центральной Европы. В оформлении интерьера пристроенной части здания (1925 г.) повторена та же живописная стилистика, что и в старом здании. Сюжеты и фигуры заимствованы из мифологии и различной художественной традиции. Общая символика декорации с рогом изобилья, сфинксами, грифонами и самым важным символом — Меркурием, ясно указывает на функцию объекта и идею успеха, богатства и благополучия. К ценным художественным произведениям в интерьере Банка принадлежит женский бюст, названный»Сербия", автора Джордже Йовановича, предназначавшейся для памятника Косовским героям в г. Крушеваце. Он стоит в вестибюле старого здания, подчеркивая национальный характер учреждения. До Второй мировой войны интерьер Банка украшали и портреты всех его управляющих, работы художников УрошаПредича.

Здание Национального банка наилучшим образом воспроизводит европейские достижения в академическомстиле, а его автора, Константина Йовановича, представляет как одного из лучших архитекторов этого направления среди его сербский коллег. Единство авторской интерпретации и институционального значения Национального банкаделает этот объект исключительно важнымматериальным отражением общественных тенденций, экономических и архитектурных достижений Королевства Сербии, а потом и Королевства сербов, хорватов и словенцев. Культурным памятником особого значения объявлен в 1979 г.

Литература

• Документација Завода за заштитуспоменикакултуре града Београда.
• Иван Клеут. Градитељски опус Константина Јовановића у Београду, ГГБLIII, 2006, сс. 214—249.
• Александар Кадијевић. Естетика архитектуре академизма(XIX—XX век). Белград, 2005, сс. 314, 315, 354.
• Вера Павловић-Лончарски, Гордана Гордић. Архитект Константин Јовановић. Белград, 2001.
• Гордана Гордић. Палата Народне банке. НаслеђеII. Белград, 1999, сс. 85-94.
• Бојан Радовановић. 110 година Народне банке 1884 1994. Белград, 1994.
• Милан Шћекић. Константин Јовановић архитект. Белград, 1988. Каталог заоставштине К. Јовановића из збирке Музеја града Београда.
• д-р Дивна Ђурић Замоло. Градитељи Београда 1815—1914. Београд, 1989, с.55.
• Љубомир Никић. Из архитектонске делатности Константина Јовановића у Београду. ГГБ ХХIII, Белград, 1976, сс.127 130.
• Љиљана Бабић. Живот и рад архитекте Константина А. Јовановића, општи део, ЗАФ V-6, Белград, 1960
• Љиљана Бабић. Живот и рад архитекте Константина А. Јовановића, општи део, ЗАФ VI-2, Белград, 1961.

Ссылки

• Народна банка Србије, [www.nbs.rs/internet/cirilica/index.html]

Отрывок, характеризующий Здание Народного банка в Белграде

– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.