Здание Парламента Японии

Административное здание
Здание Парламента Японии
Страна	Япония
Город	Токио
Координаты	35°40′33″ с. ш. 139°44′41″ в. д.35.675889° с. ш. 139.7449694° в. д. / 35.675889; 139.7449694
Тип здания	Железобетонное строение
Автор проекта	Ватанабэ Фукудзо Яхаси Кэнити
Строительство	30 января 1920—7 ноября 1936 годы

Здание Парламента Японии (яп. 国会議事堂 коккай гидзи-до:, «Здание Государственного Совета») — сооружение в Японии, место проведения заседаний парламента Японии. Расположено в правительственном квартале Нагата-тё района Тиёда, Токио. Построено в 1936 году из железобетона.

История

Временные здания

Планирование строительства здания парламента Японии началось после провозглашения рескрипта Императора Мэйдзи 1881 года о создании парламента.

В 1890 году для проведения первой сессии Императорского парламента, из дерева соорудили первое временный здание парламента в квартале Касумигасэки района Тиёда. Здание полностью сгорело во время большого пожара в январе 1891 года, поэтому на время реставрационных работ Палата пэров японского парламента несколько месяцев располагалась в Доме Общества титулованного сословия в квартале Ямасита, а Палата представителей — в корпусе Императорского инженерного университета в квартале Тораномон.

В 1894 году, во время японо-китайской войны, когда фактическая столица Японии была ненадолго перенесена в Хиросиму, парламент заседал во временном здании на территории хиросимского замка.

В 1891 году на месте первого временного здания парламента в квартале Касумигасэки был построен второй. Он сгорел в 1925 году, но был отреставрирован через три месяца. До 1936 года это здание выполняло роль главного зала заседаний японских парламентариев.

• The First Japnese Diet Hall 1890-91.jpg

  1-е временное здание (1890—1891)

• The Second Japnese Diet Hall 1891-1925.jpg

  2-е временное здание (1891—1936)

• Japanese Diet Hall Design by Fukuzo Watanabe.jpg

  Проект Ватанабэ (1919)

• Japanese Diet Hall Dedication Ceremony.jpg

  Церемония открытия (1936)

Постоянное здание

В 1886 году для строительства постоянного здания парламента был создан временный отдел строительства (яп. 臨時建築局) при Кабинете министров Японии. В 1887 году совет Кабмина выделил земельный участок для парламентского здания в квартале Нагата, однако отложил на будущее вопросы проектирования и финансирования строительства. В 1899 году Инспекционный комитет строительства парламента (яп. 議院建築調査会) осуществил проверку участка, провёл анализ почвы и строительных материалов. Однако работы затянулись из-за оживлённых дебатов японской общественности относительно архитектурного стиля будущего сооружения и способов его строительства.

В 1917 году правительство создало новый Инспекционный комитет по строительству здания парламента при Министерстве финансов Японии и в следующем году выделило средства на проектирование. После длительных обсуждений было решено провести общенациональный конкурс на лучший проект здания. Архитектором должен был стать только японец, а все строительные материалы должны были быть только японскими. В 1919 году, в результате двухэтапного конкурса, победила работа Ватанабэ Фукудзо. Однако её использовали лишь как ориентир, а строительство начали по проекту архитектора Яхаси Кэнити, чиновника Министерства финансов.

Работы над зданием парламента начались в 1920 году и продолжались 17 лет. В них было занято около 2 540 000 работников. Затраты на строительство составили 257 миллионов иен. 7 ноября 1936 года здание было завершено и торжественно открыто в присутствии первых лиц государства.

Описание

Здание Парламента Японии — прямоугольное в плане железобетонное трёхэтажное здание, облицованное снаружи гранитом. Оно выполнено в так называемом «новом стиле» (яп. 近世式). Крайние башни здания имеют четыре этажа, а центральная башня — девять. Общая площадь здания составляет 53 466 м². В левой части здания заседает Палата представителей, а в правой части — Палата советников. Каждая из частей здания имеет отдельный вход. Центральный вход расположен под центральной башней. Он используется только в особых случаях — при открытии новых сессий парламента, принятии новых депутатов обеих палат после общенациональных выборов или приеме иностранных гостей высокого ранга. Здание имеет 390 больших и около 60 малых комнат. Общая длина коридоров составляет 4,64 км. Все детали интерьера и экстерьера здания изготовлены японскими мастерами из японских строительных материалов.

Залы заседаний обеих палат находятся на втором этаже здания — в правой и левой частях. Площадь каждого зала составляет 743 м². Места депутатов расположены полукругом вокруг трибуны для выступлений. Все места именные, закреплены за конкретными парламентариями. За трибуной размещается место спикера парламента, а слева от него — место генерального секретаря. Перед местом спикера, по обе стороны от него, расположены места министров Кабинета министров, за которыми находятся места для их помощников и служащих. В центральной фасадной части зала Палаты советников размещено место для Его Величества Императора, которое используется при открытии сессий палаты. Места гостей и прессы расположены на третьем этаже.

Обе палаты также имеют помещения для своих комитетов: Палата представителей — 16, а Палата советников — 18. Однако половина комитетов заседает в отдельном корпусе, построенном рядом со зданием парламента.

В западной части третьего этажа центральной башни, в которую с центрального входа ведёт парадная лестница, расположена комната для отдыха Императора. Ниже неё, на втором этаже, находится комната министров, в которой происходят совещания Кабинета министров при открытии парламентских сессий.

К западу от здания парламента расположены три депутатские здания, где каждый депутат имеет свой отдельный рабочий кабинет. На востоке, перед фасадом здания, разбит Парламентский сад. В северной части расположены Национальная парламентская библиотека Японии и Зал конституционной политики, в котором хранятся материалы, посвящённые истории развития японского парламентаризма.

Литература

• Здание японского парламента // Энциклопедия Ниппоника: в 26 тт. — 2-е издание. — Токио: Сёгаккан, 1994—1997.
• Jonathan M. Reynolds. Japan's Imperial Diet Building: debate over construction of a national identity. // Art Journal. — September 22, 1996.

Ссылки

• [www.sangiin.go.jp/eng/index.htm Краткие сведения о здании парламента Японии / / Официальный сайт парламента Японии] (англ.). Проверено 14 августа 2011. [www.webcitation.org/67ZfwjmFG Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [watchizu.gsi.go.jp/watchizu.html?latitude=35.675889&longitude=139.744972 Карта здания парламента Японии (1 / 25000) / / Институт географии Японии] (яп.). Проверено 14 августа 2011. [www.webcitation.org/67fmQq8hg Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Здание Парламента Японии

– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.