Здание управления Юго-Восточной железной дороги

Здание управления ЮВЖД
51°40′28″ с. ш. 39°12′39″ в. д.51.674531° с. ш. 39.210862° в. д. / 51.674531; 39.210862
Расположен	Россия, Воронеж
Назначение	административное здание
Статус	Построен с 1948—1952
Построен в период	1929 — 1932
Дата открытия	1932
Период эксплуатации	с 1952
Архитектурный стиль	сталинский ампир
Высота	70 м (230 фт)
Количество этажей	4-5 эт.
Под юрисдикцией	Россия Россия
Проектирование	Н. В. Троицкий
Строительство	строительное управление № 8 Министерства путей сообщения СССР
Собственник	Российские железные дороги

Здание управления Юго-Восточной железной дороги — административное здание в Воронеже, в котором размещается управление Юго-Восточной железной дороги. Расположено по адресу: проспект Революции, 18.

В 1920-х годов для управления ЮВЖД, до этого размещавшегося в нескольких зданиях, было решено построить отдельное здание. Оно было построено в 1929—1930 годах по проекту воронежского архитектора Н. В. Троицкого и являлось крупнейшим общественным сооружением в стиле конструктивизма. Во время Великой Отечественной войны здание было сильно повреждено, и в ходе послевоенного восстановления города здание было решено восстановить в псевдоклассических формах.

Здание управления ЮВЖД — одно из самых красивых зданий Воронежа, своеобразный символ эпохи, а башня здания является одной из доминант центра Воронежа. Силуэт здания встречается на почтовых конвертах и открытках, буклетах, альбомах, календарях и в других печатных изданиях как узнаваемый символ Воронежа, одна из его «визитных карточек».

История

Близ будущего здания Управления ЮВЖД в 1777—1779 годах был построен Воронежский дворец, архитектурный памятник эпохи барокко, который изначально был жилым домом воронежского губернатора генерал-поручика И. А. Потапова. Ныне здание, находящееся во дворе управления ЮВЖД, занимает областной художественный музей имени И. Н. Крамского. Железная дорога Козлов — Воронеж строилась в 1862—1868 годах. В 1870 году, после строительства участка «Раздельная (Отрожка)» — «Лиски» Воронежско-Ростовской железной дороги в городе разместились управления Козлово-Воронежской и Воронежско-Ростовской железных дорог. Город на стыке двух магистралей быстро становится значительным транспортным центром. На улицу Фридриха Энгельса выходили служебные помещения Воронежского дворца, которые в 20-х годах использовались как гаражи для изношенных грузовых машин. Перед началом строительства они были снесены. До этого руководство ЮВЖД размещалось в нескольких местах города помимо старого здания (в том числе в гостинице «Бристоль»). На строительство здания президиум Облисполкома выделил правлению ЮВЖД кредит в 400 тыс. рублей. Строительство началось в 1929 году: весной был вырыт котлован, а летом заложен фундамент будущего здания. Строительство велось ударными темпами. Для организации подвоза стройматериалов была организована узкоколейная железная дорога. В 1930 году была закончена первая очередь строительства — здание управления собственно Юго-Восточной железной дороги, а в 1930—1932 годах к зданию было пристроено здание управления Московско-Донбасской железной дороги. Ещё до войны МДЖД была присоединена к Юго-Восточной железной дороге. В 1942 году, во время оккупации Воронежа, здание сильно пострадало от бомбёжек, артиллерийских обстрелов и пожаров. Более половины стен было разрушено, главных образом выходящих во двор. Два внутренних корпуса лежали в руинах, а всё здание внутри выгорело. После освобождения города в 1943 году управление ЮВЖД было размещено в доме № 3 по улице Студенческой. В 1947 году здание было решено восстановить в стиле классицизма.

При восстановлении здания ЮВЖД и МДЖД были объединены, а высота здания увеличилась на этаж. Угол сооружения по улицам Энгельса и Феоктистова с примыкающими частями здания был реконструирован по проекту Р. К. Шмидта и превращён в жилой дом. После получения специального разрешения Министерства путей сообщения и Комитета по делам архитектуры СССР Троицкий приступил к работе. На экспертном совете МПС академик архитектуры А. В. Щусев указал на то, что проект слишком скромный и аскетичный, после чего Троицкий его переработал. Также по предложению архитектора Л. В. Руднева в здании со стороны проспекта Революции были запроектированы три арки для раскрытия вида на Воронежский дворец. Была построена семидесятиметровая башня с часами.

В марте 1955 года в Воронеж для участия в работе совещания сельского хозяйства областей Центрально-Чернозёмной полосы приехал Н. С. Хрущёв. Увидев башню ЮВЖД из окна кабинета первого секретаря обкома КПСС, он вскричал «А что это за колокольня торчит у вас?». В итоге Хрущёв поручил собрать материалы по стоимости здания, которые в ноябре 1955 года были опубликованы в постановлении «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

	Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР отмечают, что в работах многих архитекторов и проектных организаций получила широкое распространение внешне показная сторона архитектуры, изобилующая большими излишествами, что не соответствует линии Партии и Правительства в архитектурно-строительном деле. Увлекаясь показной стороной, многие архитекторы занимаются главным образом украшением фасадов зданий, не работают над .улучшением внутренней планировки и оборудования жилых домов и квартир, пренебрегают необходимостью создания удобств для населения, требованиями экономики и нормальной эксплуатации зданий. Ничем не оправданные башенные надстройки, многочисленные декоративные колоннады и портики и другие архитектурные излишества, заимствованные из прошлого, стали массовым явлением при строительстве жилых и общественных зданий, в результате чего за последние годы на жилищное строительство перерасходовано много государственных средств, на которые можно было бы построить не один миллион квадратных метров жилой площади для трудящихся. ...Построенное на проспекте Революции по проекту архитектора Троицкого 5-этажное здание Управления Юго-Восточной железной дороги имеет 11-этажную башню высотой 70 метров, стоимостью также около 2 млн. рублей. В здании запроектированы 3 декоративные арки и колоннада высотой в 3 этажа.
</div> — Постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР от 4 ноября 1955 года №1871 «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» </blockquote>

В 1956—1957 годах на башне были установлены 4 циферблата часов, изготовленные по специальному заказу на заводе «Электросигнал».

В конце XX — начале XXI века в здании помимо ЮВЖД размещались типография «Транспорт» и банк «Юго-Восток».

В 1999—2000 годах по проекту архитектора С. А. Гилева к дворовому фасаду по улице Феоктистова была сооружена пристройка.

В конце 1990-х годов назрела необходимость реставрации здания с применением новейших технологий и материалов. В 2000 году начались реставрационные работы. Однако первые два годы они шли вяло, пока к реставрации не приступил генподрядчик — ООО «Стройинжиниринг». К 2008 году работы, в ходе которых первоначальные отделочные материалы были заменены новыми с сохранением первоначального вида, были завершены.

В 2000 году часы на башне снабдили музыкальным сопровождением.

Архитектура

Первое здание

Первое здание управления ЮВЖД занимало особое место среди воронежских административных зданий в стиле конструктивизм. Оно хорошо вписалось в характерную для центра города прямоугольную сетку улиц. Огромное здание выходило фасадами на три улицы (проспект Революции, Университетскую (ныне Феоктистова) и улицу Фридриха Энгельса) и занимало треть квартала. При этом Воронежский дворец оказался заслонён новым строением и отрезан от проспекта. Для конструктивистов здание XVIII века было пережитком прошлого.

Проект здания управления ЮВЖД был первым крупным проектом воронежского архитектора Н. В. Троицкого. Он получил задание на проектирование в результате конкурса, на котором одержал победу над московским архитектором.

Здание ЮВЖД до войны

Фасады здания решены без каких-либо деталей и с большими остеклёнными поверхностями. На них активно используется ритм вертикальных членений. Часть здания на углу проспекта Революции и Университетской улицы была скруглена. На углу улиц Университетской и Фридриха Энгельса была спроектирована невысокая башня в виде параллелепипеда с угловым окном на всю высоту находящейся внутри лестничной клетки. В верхней части башни располагались часы.

Здание управления ЮВЖД, как и многие другие здания того времени, было облицовано силикатным кирпичом, что позволило обойтись без специальной отделки фасадов. Позднее Н. В. Троицкий писал о том, что ему пришлось приложить усилия, для того, чтобы придать кирпичному строению конструктивистский облик. Архитектор тщательно продумал планировку здания. Вспомогательные помещения составляли всего 20 % от площади здания, благодаря чему объём здания был уменьшен, а стоимость постройки сократилась.

Здание строилось быстрыми темпами благодаря унификации ширины всех корпусов и применения сборных конструкций перекрытий. В плане всё здание напоминало гребёнку, в зубьях которой, расположенных под прямым углом к главному корпусу, находились большие залы. В результате архитектору удалось избежать длинных коридоров, а все коридоры были хорошо освещены естественным светом.

Здание управления Московско-Донбасской железной дороги было построено в том же квартале и том же стиле. Суммарный объём комплекса составлял 140 тыс. м² и занял почти целый квартал.

Второе здание

Во время послевоенного восстановления здания управления ЮВЖД и дистанции связи ЮВЖД (ранее там размещалось управление МДЖД) решено было объединить. Фасад по проспекту Революции решён симметрично с тремя арками в центре высотой в три этажа. Затем они переходят в двухэтажные, опирающиеся на два ряда колонн проезда. Нижние два этажа имеют рельефную рустовку и разделены расположенными симметрично пилонами, на которых установлены колонны высотой в три этажа, удерживающие антаблемент.

В угловой закруглённой части здания размещён главный вход, выделенный портиком высотой в три этажа. Стены фасада по улице Феоктистова выполнены в более скромных формах. Стены украшены лепными картушами, виньетками, розетками в сочетании с высококачественной штукатуркой.

Переход от пятиэтажного корпуса по проспекту Революции к четырёхэтажному скрывается выступающей вперёд башней со шпилем и звездой на вершине 68 м. Её образ архитектор искал несколько лет, стараясь добиться её органического единства с характером всего здания. В башне на высоте 55 м находятся самые большие часы в городе. Диаметр циферблатов — 2 на 20 см каждый, длина стрелок — 125 и 115 см, высота римских цифр — около 30 см. Часы работают с 1956 года.

В оформлении интерьеров использовались паркетные полы, железобетонные мозаичные подоконники и потолочные карнизы. Главный вестибюль, зал заседаний, кабинет начальника дороги и обеденный зал украшают лепные карнизы.

Здание подсвечивается в ночное время. На здании установлена мемориальная доска архитектору Троицкому.

Литература

• Воронеж. Визитная карточка. — Воронеж, 2008.
• Гордость российской архитектуры: история здания управления Юго-Восточной железной дороги. — Воронеж: Юго-Восточная железная дорога, 2008.
• Чесноков Г. А. Архитектура Воронежа: история и современность. — Воронеж: Воронежская государственная архитектурно-строительная академия, 1999. — 396 с.
• Акиньшин А. Н., Ласунский О. Г. Дом № 18 // Записки старого пешехода. Прогулка по Большой Дворянской — проспекту Революции. — 2-е издание. — Воронеж: Правдивцев и К°, 2002. — С. 74-78. — 352 с. — ISBN 5-89981-256-7.

Отрывок, характеризующий Здание управления Юго-Восточной железной дороги

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.